Спанки - Кристофер Фаулер

Вы видели эти огромные конечные станции подземки, построенные еще в тридцатые годы и похожие на ангары? Они казались ему просто чудовищными и пробуждали в душе желание стать архитектором. Именно этому он и учился, когда внезапно умер. Джои сам определил свой путь, а я старался во всем следовать его примеру. Он же постоянно мне говорил: "Тебе ведь вовсе не хочется быть архитектором. Выбери занятие по душе. Наша семья не такая уж знатная, и я чувствую, что если ты всерьез займешься каким-то делом, то сможешь преуспеть лучше любого из нас".

Когда Джои уехал в город учиться на архитектора, мы стали видеться гораздо реже, хотя он не раз говорил, что, как только я начну работать, мы сможем вместе совершать путешествия.

Я и не догадывался, что он уже тогда был серьезно болен. Его лицо заметно осунулось, он постоянно чувствовал усталость и страшно кашлял по ночам. В один из очередных приездов домой у него состоялся какой-то, судя по всему неприятный, разговор с отцом, после чего они вообще перестали общаться друг с другом. С тех пор Джои резко переменился ко мне. Вся его терпимость в отношении меня разом улетучилась. Он перестал давать мне советы, а однажды и вовсе накричал, заявив, что пора наконец мне научиться принимать самостоятельные решения.

Он принимал таблетки, назначенные врачом матери: она частенько страдала бессонницей. В ту злополучную ночь он выпил порцию эвиана, рассчитанную на полный курс, и умер во сне, в своей постели. Утром я принес чай, стал будить его, но не смог добудиться. Он лежал, укрывшись с головой, и когда я сдернул простыню, то увидел его застывшим в неподвижной позе, с широко открытыми глазами.

Лишь тогда я узнал о терзавшей Джои с детства болезни, о его постоянной зависимости от лекарств и категорическом отказе лечь в больницу. Мать с отцом и даже Лаура знали все это. Но от меня Джои почему-то старался скрывать свою болезнь.

Так неожиданно мне открылась совершенно неведомая доселе сторона жизни брата. Постоянно запертые на ключ забитые лекарствами ящички буфета, приглушенные телефонные разговоры, доносившиеся из холла. Мне всегда казалось, что уж со мной-то он откровенен до конца, и даже в голову не могло прийти, что у него существуют от меня секреты. Спустя несколько недель после похорон я пошел на кладбище и разрушил надпись на его надгробном камне.

Такое поведение Джои объяснялось исключительно заботой о моем же благе, как он его понимал, но я считал и считаю, что он обязан был мне рассказать. Мы просто не имели права иметь секреты друг от друга, поскольку он был единственным человеком, которому я полностью доверял. И сколько бы я ни убеждал себя в обратном, мысль о его предательском самоубийстве неизменно переполняла меня чувством гнева и страха.

Придя в понедельник утром на работу, я обнаружил у себя на столе записку, написанную рукой Лотти: "ПОЗВОНИ МАТЕРИ ? СРОЧНО!" Мне потребовалось сделать над собой немалое усилие, чтобы смять бумажку и выбросить ее в мусорную корзину. Дэррила в магазине, естественно, не было, поэтому мне пришлось самому заняться сортировкой заказов на предстоящую неделю. Вскоре появился Макс в бездумно-радужном настроении, не хуже бубонной чумы заражая утренних покупателей излучаемым им добродушием. В одиннадцать он пригласил меня к себе в кабинет, чтобы сообщить об удачных переговорах, состоявшихся в субботу с адвокатами Симса.

- Нэвилл о тебе очень высокого мнения, - заметил он, озаряя меня вкрадчивой улыбкой, - и настаивает, чтобы я назначил тебя управляющим. Однако мне кажется, что это было бы несколько преждевременно. - Макс предпочитал не выпускать из рук бразды правления, поскольку не располагал иными средствами заставить людей уважать его. - Я думаю, следует немного повременить и посмотреть, как ты будешь один управляться в торговом зале. Тем более что пока неизвестно, когда твой коллега сможет вернуться на работу.

Таким образом, мое продвижение по службе явно откладывалось. У Макса был сын - довольно энергичный, но в то же время занудный парень лет двадцати с небольшим, и я прекрасно понимал, что папаша именно для него приберегал руководящую должность во вновь создаваемом совместном предприятии. Таким образом, чтобы добраться до рычагов реальной власти, мне следовало подумать о том, как перетянуть на свою сторону амбициозного отпрыска или по крайней мере заключить с ним союз.

После ленча я позвонил в больницу, однако Дэррил даже не пожелал со мной разговаривать. Доктор извинилась, сообщив, что травма у ее пациента оказалась гораздо серьезнее, чем она предполагала, и хирургам не удалось спасти ему глаз. В данный момент Дэррил не строил никаких планов по поводу возвращения на работу, а врачи упорно пичкали его антидепрессантами. Я чувствовал себя ужасно, хотя доктор уговаривала меня не терзаться угрызениями совести, поскольку, заявила она, это был всего лишь несчастный случай, редкий, что называется, один на тысячу. Как выяснилось, к злополучному мячу прилип крохотный осколок стекла, который при ударе проник в зрачок Дэррила, тем самым трагически усугубив последствия травмы. Дэррил даже мог бы предъявить иск производителям спортивного инвентаря. Я умолял врача разрешить мне навестить Дэррила, но она заявила, что в данный момент он спит, и повесила трубку.

В связи с отсутствием Дэррила моя нагрузка резко возросла. Дэррил обладал прирожденным даром общения с клиентурой, хотя заполнение всевозможных бланков и квитанций всегда было для него мукой. Мои же таланты, если таковые вообще имелись, лежали в сфере бумаготворчества. Однако теперь, во многом благодаря эмоциональному осмосу Спанки, я с гораздо большей легкостью убеждал покупателей расставаться со своими деньгами, ну а уж канцелярскую часть работы выполнял и подавно со свойственными мне сноровкой и умением.

К концу дня мы подвели баланс за понедельник. Неиссякаемое чувство вины перед Дэррилом постепенно притупилось, тем более что Макс был просто в восторге от моей успешной деятельности. Даже Доки то и дело прохаживался по магазину с глупой ухмылкой на лице, насвистывая себе под нос какую-то маловыразительную мелодию. И все же в глубинах моего сознания то и дело возникала бередящая мысль по поводу телефонного звонка матери. Если и в самом деле случилось что-то тревожное, мне хотелось знать, что именно. Однако я дал Спанки слово, и, если не сдержу его, он может покинуть меня навсегда.

Вернувшись домой, я застал Зака ползающим по полу гостиной среди множества вырезок из старых журналов.

- Вот, старик, хочу оказать тебе услугу, - радостно сообщил он, - помочь разобраться со своими духовными терзаниями.

- С чем-чем? - переспросил я, открыв холодильник и обнаружив, что молока нет. - Слушай, Зак, а ведь сегодня была твоя очередь идти в магазин.

- Извини, старик, очень был занят. Как я понял, ты ужасно взволнован этой историей с даэмоном, правильно? Вот я и решил навести для тебя кое-какие справки.

- Послушай, это все не столь существенно, поскольку речь шла о случайной встрече с даэмоном в баре, а остальное - моя выдумка. - Конечно же, мне хотелось как можно больше узнать о даэмонах, но, поскольку не было известно, когда вновь появится Спанки, мне ничего не оставалось, как поскорее завершить начатый Заком разговор. К тому же я помнил предупреждение Спанки: о его существовании не должна знать ни одна живая душа.

- Да что ты мне арапа-то заправляешь! Я же слышал, как в то утро ты разговаривал с кем-то у себя в спальне. Да и всю последнюю неделю ведешь себя как-то странно.

Я вернулся в гостиную и помог Заку собрать с пола газетные вырезки, которые он сложил в картонную папку.

- Ну хорошо, - кивнул он, - подожду, когда ты сам решишь рассказать мне обо всем. А это досье пока приберегу. Кстати, ты мог бы почерпнуть из него немало интересного по части даэмонологии. И далеко не все из прочитанного тебе понравилось бы, - мрачно добавил он.

- Я и так это знаю.

Я направился к себе в комнату переодеться - день сегодня выдался и вправду трудный. Пожалуй, впервые за все время работы в магазине я понял, что действительно могу чего-то достичь, и испытывал удовлетворение.

Я надеялся вскоре увидеть Спанки, но шли за днями дни, а он не появлялся. Я еще немного почитал, лежа на кровати, потом незаметно для себя заснул. Когда я проснулся, был уже час ночи, а в блокноте рядом с телефоном красовалась оставленная Заком записка, чего он прежде никогда не делал:

"ТВОЯ МАТЬ ПРОСИЛА ПОЗВОНИТЬ. ОЧЕНЬ ВАЖНО".

Испытав короткую вспышку чувства вины, я разорвал записку в клочья и снова улегся в постель.

Остаток недели прошел в суете магазинных дел и сопровождался некоторыми ошибками в организации распродажи. Тем не менее, бизнес, можно сказать, процветал, и мне частенько приходилось в одиночку управлять магазином, поскольку Макс был занят улаживанием дел с Симсом. Под неусыпным оком и сияющей улыбкой моего патрона я был само внимание, демонстрируя моим богатеньким покупателям самые роскошные гарнитуры, типа гостиной "Принцесса Коннаутская", и даже ухитрился "толкнуть" надолго застрявший было у нас набор кресел, избавиться от которого не удавалось даже совместными усилиями всего штата продавцов.