Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1 - Дмитрий Селиванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отвернувшись от сюрреалистичной картины растянувшихся на десяток шагов кишок, соединяющих две окровавленные кучи, Михаил вернулся к потрошению. Остались почки, которые надо искать в натёкшей крови. Хотел сначала обрезать и выкинуть брюшину, чтобы не заморачиваться с отмачиванием пропахшего мочевиной мяса, но передумал — собаку тоже кормить надо.
Печень — ещё одна опасная вещь, которая может испортить всё мясо. Точнее — желчный пузырь. Аккуратно подправляя направление кончиком ножа, вырезал жёлто-зелёный мешочек и кинул в отходы. Печень прилегла рядом с уже вынутыми органами.
Остаётся только сердце. Лёгкие тоже съедобны, Но зачем тащить кусок резины, который никто не захочет жевать? Взрезал по периметру диафрагму, всё так же аккуратно — закрывая остриё пальцем. Всё ещё тёплый желудок вывалился в брюшную полость, за ним легко потянулись лёгкие с сердцем. Несколько движений ножом, и сердце падает рядом с печенью. Набитый травой желудок и прицепившиеся к нему лёгкие пришлось нести втроём. Выгребли свернувшуюся в брюхе кровь и вернули на место то, что не стали выкидывать.
— Фух! Неужто всё? — Потрошитель вытер предплечьем набежавший пот.
— Стой! — Попыталась остановить жена. — Хотя, уже поздно. Ты и так успел перемазаться.
Невозможно не запачкать рук, когда режешь трупики. А ещё вокруг летают всякие муханоиды, щекотя то нос, то лоб. Михаил оказался замазан в крови по локоть не в фигуральном, а в прямом смысле. Лицо тоже представляло из себя окровавленную маску. Очень хотелось умыться, но оставалось ещё одно грязное дело — завязать попарно ноги у шкуры, чтобы продеть копья в эти петли. Вот теперь можно умываться. Помощникам хватило плеснуть пару раз, дальше ладоней они не испачкались. Зато главному забойщику пришлось истратить всю фляжку, и всё равно отмылся не до конца.
* * *
Умывшись, Михаил снова шагами замерил бычка. Достал трубу, понаблюдал за стадом, удалившимся уже на приличное расстояние. Снова оценивающе посмотрел на трофей.
— Что смотришь? — Поинтересовался товарищ.
— Да вот, прикидываю — пил он еще молоко или нет.
— А в чём разница?
— Если ещё питался, то хорошо бы вырезать сычуг. Для сыра, творога и прочего — незаменимая вещь! Но, есть мнэные, — продолжил он с грузинским акцентом. — Чьто это нэ малакасос!
И снова без акцента:
— Хотя, на будущее надо посмотреть, вспомнить анатомию.
Охотник подошёл к вываленным кишкам, перевернул палкой бурдюк многокамерного желудка.
— Вот этот кусочек, наверно, и есть сычуг — между большим желудком и тонкой кишкой.
— У человека здесь двенадцатипёрстная кишка, вроде.
Андрей тоже подошёл, чтобы рассмотреть поподробнее.
— У человека двенадцатипёрстная, а у коровы — сычуг. Точнее, у телёнка. Ладно. Давайте сматываться отсюда. Полдень давно прошёл, надо до дома успеть.
Судя по положению солнца, уже протикало часа два. Пора и честь знать. Тем более, что Мишка уже заколебался охранять территорию от стаи каких-то падальщиков. Те немного проигрывали псу в размерах и не решались напасть, пока рядом высокие двуногие хищники. Но зато они брали коварством: пока Мишка с лаем гонялся за кем-то, другие звери, похожие одновременно на шакалов и на волков, дружно растаскивали кости. Пёсель делал круг, возвращался, и всё начиналось заново.
Продели копья в лохматые петли и попытались поднять. Древко под передней частью туши угрожающе заскрипело. Опасаясь остаться без оружия, просунули сразу три копья, оставив для задницы только одно. Мужчины крякнули, но сумели поднять грудь трофея. По ощущениям выходило, что на каждого пришлось по собственному весу. Во второй раз взялись вчетвером. Вроде терпимо. Но при разнице в росте между девушками, груз сползал к маленькой Ирине, ложась полностью на неё. Снова опустили тушу и перетасовали грузчиков. Пошли ромбом. Впереди Ира с древком на плече. На левом фланге — Ольга. Для компенсации роста ей приходится нести груз на сгибе локтя. С правой стороны шагал Михаил. А последним, как самый высокий — Андрей. Так получилось гораздо лучше, хотя всех вело под тяжестью из стороны в сторону.
Неспешным гуськом притопали к туше саблезуба. Здесь уже похозяйничали те же падальщики. За это время они успели вскрыть брюхо и растащить кишки по поляне.
— Так, привал, — объявил Михаил.
Все с облегчением распрямились.
— Оля, шубку не хочешь?
— Какая женщина не хочет шубу?
— Ты что, еврейка?
— А что?
— Так! Стоп! — Прервал пикировку Михаил, подняв перед собой ладони. — Прикройте меня.
Вытащив копьё, он осторожно приблизился к туше. Трупоеды порычали, но отступили — рост человека явно смущал зверей. Ещё и обнаглевший Мишка накинулся. Хотя он всего на ладонь превосходил чёрно-серых хищников, но эта пара предпочла не связываться с ним, убежав к останкам бычка.
— Извини, Оль. Эту шкуру попортили. — Сообщил он после осмотра. — Но кое-что я себе оставлю.
С последними словами Михаил принялся вырезать когти.
— Может, снимешь шкуру? А? — Умоляюще поглядела на него жена, когда он выбил кошке клыки. — Хоть порезанная, а всё же шубка. Тут даже на двоих хватит. А не хватит, по очереди носить будем.
Михаил переглянулся с товарищем и вынес вердикт:
— Смысла немного. Надо зимнюю шкуру брать. А это — так себе, одно расстройство.
— Андрюша, ну, пожалуйста… — Включилась в разговор Ира.
— Так, дамочки, — не выдержал Михаил. — Тогда сами обработаете. Обе шкуры.
Такое предложение заставило девушек заткнуться. На пару минут. Потом обе, не сговариваясь, подошли к туше:
— Где держать?
На что только не пойдёт женщина, чтобы получить вожделенную шубку, которую не могли себе позволить в прошлой жизни.
— Поднимайте эту лапу, отсюда начну. Андрей, прикрой нас.
Гигант взял самое большое копьё и встал между людьми и маячившими вдалеке хищниками.
Хотя брюхо распороли, но Михаил за сегодня уже приноровился разделывать. И, в отличие от быка, здесь не требовалось сохранять шкуру — нагрузку на неё не повесят, мелкие дырки не опасны. Закончили меньше, чем за час. Последним движением стянув шкуру с короткого хвоста, потрошитель поглядел на девушек:
— Ну, что? Кто потащит это домой?
— Я начала эту канитель, я и потащу! — Ольга решительно протянула руку.
— Тихо. Тихо. Свернуть надо.
Аккуратно спрятав окровавленные места, Михаил положил меховой
