Могилы из розовых лепестков (ЛП) - Вильденштейн Оливия

— Дыши, — сказал он.

Я приклеила подошвы своих ботинок к деревянному полу.

— Послушай, Лили, я полагаю, Круз рассказал тебе о прошлой ночи, и именно поэтому ты так странно со мной обращаешься, но в свою защиту скажу, что я понятия не имела, что вы двое помолвлены.

Должно быть, я произнесла свои извинения громче, чем предполагала, потому что многие люди вытаращили глаза, а потом стекло разлетелось вдребезги, и тарелка Касс закрутилась, как волчок. Блейк попятился от кухонного окошка. И это было не для того, чтобы помочь Касс убрать разбитое стекло. Он просто отступил вглубь кухни, в то время как Касс выругалась и упала на колени, чтобы собрать осколки. Потребовалось некоторое время, чтобы разговоры возобновились.

Я наклонилась вперёд на своём стуле.

— Желаю удачи с вашей помолвкой.

Я попыталась встать, но мучительно горячая рука Круза вернулась на моё колено, пригвоздив меня к месту.

— Могу я сказать ей, Лили? — спросил он.

— Сказать мне что?

Лили кивнула, её волосы разметались по бледным щекам.

— Мы помолвлены уже несколько десятков лет. Это была договоренность между моими родителями и Лайнусом. Эйс также помолвлен с кем-то по выбору Лайнуса. Видишь ли, свадьбы для нас имеют стратегическое значение. Они не романтичны, — он взял руку Лили в свою. — Я обожаю Лили, но она мне как сестра.

Её взгляд метнулся к нему, а затем к их сцепленным рукам, и её щёки, которые были розовыми, потемнели. Лили нравился Круз, и не как брат. Я не обладала особой интуицией, но не требовалось быть медиумом, чтобы понять это.

Папа подошёл к нашему столику. Он пожал руку Крузу, затем повернулся к Лили.

— Привет, дорогая. Я отец Катори.

Она встала и взяла протянутую папой руку. Как только она отпустила его, то положила обе руки на сердце и сжала губы.

— Она выражает свои соболезнования в связи с кончиной вашей жены, мистер Прайс, — объяснил Круз.

— Ты всегда говоришь за неё? — сказала я.

Покрасневшие пятна на коже Лили соединялись вместе, как кусочки головоломки, пока всё её лицо не стало вишнёво-красным.

— Ты знаешь язык жестов, Катори? — спросил Круз.

Я моргнула.

— Она… Она не может…

— Лили немая.

— Немая?

Я не была уверена, почему мне захотелось повторить это слово. Это было похоже на плохое слово. То, что никогда не следует произносить вслух. Я подняла взгляд на Лили.

— Но я читала ту статью о тебе, и об этом не упоминалось.

— Потому что это никого не касается, — сказал Круз.

Папа сделал несколько жестов руками, и Лили улыбнулась, а потом она пошевелила руками, и он улыбнулся.

— Ты знаешь язык жестов? — спросила я своего отца.

— У меня был глухой друг. Так что я выучил несколько слов, — он посмотрел на Лили, которая повернула руки и постучала ими друг о друга.

— Это значит, «Я действительно голодна. Я могла бы есть, как корова», — объяснил папа.

Лили рассмеялась. Это был странный, прерывистый смех. Когда она увидела, что я пялюсь, она резко остановилась.

— Я могла бы съесть корову, а не как корова, — сказал Круз, то же посмеиваясь.

— Мои навыки владения языком жестов немного подзабыты. В любом случае, я не хотел портить вашу встречу. Я просто зашёл сказать Кэт, что ухожу.

— Я готова идти, — сказала я, взлетая со стула быстрее, чем шайба при броске в ворота. — Я схожу за своим пальто.

— Ты зайдёшь позже выпить или сегодня вечером возвращаешься на Бивер-Айленд?

Я услышала, как папа спросил, как только я подошла к кабинке.

Тони ушёл, но Айлен осталась. Она положила руку мне на плечо.

— Это Лили Вудс, не так ли? — прошептала она. — Я не хотела мешать, но я действительно хотела помешать.

Её взгляд переместился на Лили, затем снова на меня.

— Иди, представься, если хочешь, — сказала я.

Она начала учащенно дышать от волнения.

— Сатьяна, Шайло, вы хотите познакомиться с Лили Вудс? — они подняли глаза от своих планшетов.

— Она здесь? — спросила одна из них, стягивая наушники на шею.

Айлен кивнула и, к сожалению, указала прямо на Лили.

— Не могла бы ты быть более очевидной, мама? — проворчала другая близняшка.

— Да, ты ставишь нас в неловкое положение.

— Не могла бы ты попробовать быть милой со своей мамой, для разнообразия, — сказала я.

— Пожалуйста, Кэт, не вмешивайся, — сказала Айлен.

— Не делать что? Не говорить им, что они ведут себя как соплячки? Что они принимают свою мать как должное? Ты понятия не имеешь, что бы я отдала, чтобы вернуть свою мать. Без понятия, — мой голос был таким тихим, что вибрировал у меня в груди.

— Не разговаривай так с моими девочками, — огрызнулась Айлен, обнимая Шайло за плечи. Или, может быть, это была её другая дьявольская дочь.

Я моргнула.

— Я решила вернуться домой со своей семьёй. Я им нужна, — сказала Айлен.

— Хорошо.

— Я не хотела… — она глубоко вздохнула. — Прости, что я повысила голос.

— Всё в порядке. Счастливого пути, — я вернулась к отцу. — Я готова.

Он обнял меня за плечи и поцеловал в макушку.

— Увидимся позже с вами обоими.

Лили кивнула, в то время как Круз просто сидел там, наблюдая за мной.

Когда мы выходили из «Местечка Би», папа сказал:

— Разве не здорово, что они приехали? Лили такая милая девушка, и она всего на год младше тебя. И…

— Мне не три года, папа. Мне не нужно, чтобы ты организовывал для меня игры, — сказала я, выходя из его досягаемости. — Я не хочу дружить с этой девушкой. Или с Крузом.

— Почему нет?

— Потому что, я просто не знаю, — сказала я после того, как мы вышли из ресторана. — Мама бы поняла.

Папино лицо побелело.

Это было подло сказано, и я хотела взять свои слова обратно, но я также хотела, чтобы он перестал обращаться со мной как с маленькой девочкой, которая не знает, что у неё на уме. Я знала, что у меня на уме. Даже слишком хорошо.

Я развернулась и пошла вверх по улице вместо того, чтобы направиться к катафалку.

— Увидимся дома, — крикнула я сдавленным от слёз голосом.

Я не имела права плакать, и всё же стресс от встречи с Лили, упрёк Айлен… и меня прорвало.

Я засунула руки в карманы и шла, и шла, через песчаные дюны и вниз по извилистой лесной тропе. Ветер лизал мои щёки, а от холода у меня болели барабанные перепонки, и всё же я продолжала идти. Я пошла по тропе, которая огибала песчаные дюны и пересекала поля, за которыми ухаживал старейший садовник Роуэна, восьмидесятилетняя женщина по имени Холли. У нас была классная экскурсия в её теплицу, где она объяснила, как ухаживать за почвой для выращивания растений. Я вспомнила, как она прикоснулась к бутону, и он раскрылся и расцвел прямо у меня на глазах. Я рассказала об этом своему отцу, и он сказал, что это, вероятно, волшебный трюк. Теперь я задавалась вопросом, не было ли это именно волшебством.

Начал падать снег. Я подняла глаза. Холодные хлопья падали в мои открытые глаза. Я моргнула и посмотрела вниз на неровную землю, которая разбухла под моими ботинками. Всё снова стало бы белым. Я пнула сосновую шишку в сторону и проследила глазами за её траекторией. Она врезалась прямо во что-то ярко-красное. Из-за падающего снега мне потребовалась секунда, чтобы понять, что это сапог.

Он двигался. А потом появились два сапога. И две ноги, торчащие из сапог. А потом две ноги подогнулись, и тело рухнуло.

— Гвенельда, — прошептала я или взвизгнула. Я была не совсем уверена. Я упала на колени рядом с ней.

Она не пошевелилась. Она ничего не сказала.

Я втянула воздух и положила руку ей на спину, на тонкий чёрный свитер, который она носила, чтобы нащупать признаки жизни. Когда её спина поднялась и опустилась, я позволила задержанному дыханию со свистом вырваться из моего рта. Я убрала от неё руку и попыталась перевернуть её на спину, но мои руки соскользнули. Я попробовала во второй раз, но снова они сразу же соскользнули. Именно тогда я заметила, что моя кожа покрылась красными пятнами, такими же красными, как резиновые сапоги Гвенельды. Я покрутила руками перед глазами, пытаясь соединить точки.