Пастырское богословие, т.2 - доц.архимандрит Тихон Агриков

Глава IV Пастырское призвание

1. Сущность призвания и его необходимость в пастырском служении

Величайшее из всех земных служений пастырское требует от проходящего его особенных качеств. Прежде всего требует призвания к нему. В призвании явно намечаются две стороны: божественная и человеческая.

Божественная сторона это помазание, излияние на призванного Духа Святого6 сообщение особых даров и проч.

Человеческая сторона призвания все, что совершают здесь люди, их человеческое суждение, их дела и поступки. Об этой человеческой стороне призвания ярко говорит святитель Иоанн Златоуст. «Люди говорят, пишет он, этот должен быть отвергнут потому, что молод; другой потому, что не умеет льстить; третий потому, что поссорился с таким–то; четвертый чтоб такой–то не осворблялся, пятый потому, что добр и скромен; шестой потому, что слишком страшен для согрешающих и т.д.»[64].

Обязательное условие успеха всякого дела, всякого служения наличие у деятеля призвания к избранному им роду деятельности. Мы говорим, что деятель имеет призвание, когда видим у него любовь, склонность, способность к своему делу. Любимое дело, близкое уму и сердцу, делается легко, без воздыхания. Тогда между душой деятеля и делом, им исполняемым, устанавливается гармония, возбуждающая интерес, обостряющая внимание, умножающая силы и притупляющая чувствительность тяжести и страданий, сопутствующих работе. Любящая мать героически переносит бессонные ночи, лишения и страдания, связанные с рождением и воспитанием ребенка, как бы не чувствуя их мучительной остроты и тяготы.

Самоотверженный воин умирает за Родину, благословляя свои страдания. Христианские мученики с победными песнями шли на костры, навстречу разъяренным зверям и, благословляя Господа, умирали на крестах, в цирках от зубов диких зверей, на кострах в пламени. Пастырская деятельность не может составлять в этом отношении исключения. Напротив, для нее–то в особенности необходимо призвание. Инструментом, орудием этой деятельности служит душа. Никому в голову не придет, чтобы можно было взяться за тонкую хирургическую операцию, имея в руках лишь плотничьи инструменты, или можно художественно передать дивные мелодии Бетховена на одной, случайно попавшейся расстроенной скрипке. Как же станет управляться с своей чрезвычайно высокой, требующей воодушевления, самозабвения, терпения, а иногда и мученичества работой пастырь с душой, не настроенной, влекомой к иным интересам и иным занятиям?

Пастырское служение соединено не только с величайшими трудностями, но и с величайшими опасностями. Вынести первые и устоять пред вторыми сможет только человек с внутренним огнем призвания к великому пастырскому делу. И, кажется, все без исключения пасторалисты солидарны в признании, что пастырское служение должно предваряться призванием к нему. Но в определении самого понятия «призвание» пасторалисты не всегда сходятся. Одни считают необходимым внутреннее призвание; другие готовы ограничиться одним внешним призванием, даже «слишком» внешним, когда, например, кого ведут к нему (пастырскому служению) желание родителей или воспитание в церковных учреждениях, приготовляющих молодых людей к пастырскому званию. Одни готовы ограничить выявление призвания одним всего моментом желания, принимающим форму господствующего мотива, стремящегося все подчинить себе; другие считают, что для уверенности в призвании надо, чтобы в течение многих дней, недель и месяцев слышался божественный внутренний голос, который с постоянно увеличивающейся силой убеждения будет говорить тебе: вот твое призвание; третьи находят необходимым иметь постоянную внутреннюю склонность к духовному званию, которая, кроме того, должна быть проверена опытными водителями душ: есть ли она плод благодати или же плод чисто человеческих расположений.

Вот здесь нам и предстоит решить основательнее, что современные пасторалисты конкретно разумеют под словом «призвание»? Почти все они сходятся в том, что наиболее достоверным признаком последнего является желание богословски–образованного человека носить звание пастыря и честно выполнять его до смерти.

Профессор В.Певницкий пастырское призвание характеризует следующим образом: «Если кто чувствует в душе своей внутренний голос, зовущий его к священному служению Церкви, или кого ведут к нему внешние обстоятельства, желание родителей, или воспитание в духовных учреждениях, приготовляющих молодых людей к пастырскому званию, то все такие не будут ли виновными в противлении Божией воле, когда упорно начнут отказываться от предлагаемого им служения или из–за того великого труда, какой связан с этим служением, или из–за страха ответственности, какой подвергнутся они, или из–за немощей своих физических и духовных, или еще по каким мотивам»[65]. Да, виновны, ответим мы. А так как нет решительно никаких данных утверждать мысль о личном призвании Богом кого–либо в смысле какого–то таинственного голоса Божия, то, значит, нужно обращать особое внимание на г о л о с с о в е с т и и на внешние обстоятельства жизни. Ждать же особенного указания Божия на это дело, значит прямо искушать Бога, как искушали Его некогда фарисеи. Если же и бывали подобные случаи, когда некоторые чувствовали в себе какое–то внутреннее, непреодолимое стремление к пастырской деятельности, будто какой–то внутренний голос шептал им, что это служение их жребий, их удел, то они, во всяком случае, единичные, следовательно, к ним никак нельзя прилагать общей мерки.

Рассуждая так, мы видим, что всякий внутренний призыв к доброделанию, подобно пшенице, заглушаемой плевелами, неизбежно подавляется в человеке противоположным злом, как об этом и пишет святой Апостол (Гал. 5,17). А заглушаемый голос, конечно, не так кажется ясным, как совершенно открытый. Человек поэтому должен внимательно испытывать себя, насколько он любит Христа Спасителя, думать о Нем и молиться Ему об умножении любви, а вовсе не ждать какого–то внутреннего озарения. Тем более, что одно внутреннее озарение само по себе отнюдь не доказывает какого–то истинного признака призвания.

Отсюда ясно, что если призванный отказывается от пастырства только потому, что у него нет желания послужить Церкви, то он должен воспитать в себе это внутреннее желание во имя любви ко Христу, и притом, вполне свободно, чтобы быть истинным делателем на ниве Христовой. Поэтому нет решительно никаких оснований разделить призванных на две категории: призванных и непризванных.

В иностранной литературе вопрос о призвании решается так: пастырь без призвания не только не счастлив, но и виновен в недобросовестности. Призвание должно бросить на весы, чтобы оно перетянуло, чтобы поднять другую чашу, полную тяжести и скорби, которую отсутствие призвания не только понижает, но и страшно отягощает, тогда как призвание все уравновешивает, все делает милым и из самых страданий создает элемент счастья. Призвание равносильно со словами: талант, способность, вкус…

Следовательно, и здесь вопрос о призвании сводится к вопросу, что говорит тому или другому совесть. Инославная литература также признает два вида призвания: внешнее и внутреннее. Не для того, чтобы быть истинным, то и другое должно быть от Бога, потому что во всяком случае призывать должен Сам Бог. Внешнее, когда Сам Бог лично дает слышать Свой голос и познавать Свою волю, это чудесный призыв.

Непосредственное же внутреннее определяется им как свободный выбор между двумя решениями. По отношению к общим нравственным обязанностям призвание не имеет места. Оно существует только, когда дело идет о выборе между двумя сторонами, одинаково одобрительными с точки зрения морали и духа Евангелия.

Отвергая ложные признаки, каковыми иностранные пасторалисты считают: материальное спокойствие, счастливую карьеру, обет родителей, принуждение и личный интерес, они указывают на истинные, по их мнению, признаки призвания, предваряя их общими суждениями. Общий принцип есть тот, чтобы решиться на прохождение обязанности, к которой чувствуют себя наиболее способными или в которой рассчитывают принести и наиболее пользы. Из комбинаций и обстоятельств и принципов, положенных здравым смыслом и Самим Богом, должны вытекать в этом деле ясность и решимость. В призвании кроется тайна, глубокое и незримое сочетание воли человеческой с волей Божией, которая возбудила сердце человека к настоящей деятельности.

Из всего вышеизложенного видим, что призвание, как таковое, есть результат усиленной внутренней работы над собой, а вовсе не результат какого–то чуда. Христос никого насильно не заставляет быть членом Своего Царства, но всех призывает к Нему; принять или отклонить зов Его свободен всякий[66]. Так и относительно пастырства. Пусть никто не ждет каких–либо особых чудесных явлений, заставляющих принять известное решение, а пусть всякий, способный к пастырству и особенно призванный в силу своего внутреннего самоопределения, свободно работает во имя Христовой любви, то есть, во имя пастырства, и в этом полагает свое призвание, развивает чувство долга, к которому он от вечности промыслительно предопределен (Еф. 1,11).