Лживая правда - Виктор Метос

– Не беспокойтесь, ваша честь. У меня просто один гипотетический вопрос, который я бы хотел представить на рассмотрение суда.

– Гипотетический?

– Да, – подтвердил Дилан, бросив взгляд на Лили. – Предположим, один адвокат ведет дело об убийстве. Предположим далее, что он отправляется туда, где мог побывать его подзащитный. У него нет какой-то конкретной цели, но он натыкается там на какой-то предмет, который, возможно, при осмотре пропустила полиция.

– Так-так… – Хэмилтон откинулся назад. – И что же находит там этот гипотетический адвокат?

– Гипотетически он… находит одно из орудий убийства, местонахождение которого не смогла установить полиция.

– Что?! – воскликнула Келли, едва не свалившись со стула.

– Я же сказал – гипотетически.

– Немедленно передайте мне это оружие! – решительно заявила Келли.

– Ваша честь, – спокойно произнесла Лили, – проблема в том, что, сообщив обвинению об этом гипотетическом орудии убийства, наш адвокат нарушит свои обязательства перед клиентом. Поэтому гипотетический адвокат столкнулся с неразрешимой дилеммой: он должен передать улику правосудию, однако тем самым нарушит свой профессиональный долг. Я напомню суду о деле «Штат Мичиган против Стетсона», в котором подозреваемый в похищении рассказал своему защитнику, где находится жертва, и обвинение пыталось заставить адвоката раскрыть эту информацию. Срочно созванный апелляционный суд по шестому федеральному апелляционному округу постановил, что защитник ни в коем случае не обязан раскрывать информацию, полученную от клиента. Это право является одним из столпов нашей юридической системы. Нарушать его нельзя даже ради того, чтобы спасти человеческую жизнь.

Келли не теряла ни секунды.

– Доводы, приведенные судом шестого округа по делу Стетсона, были отвергнуты судами трех других округов, ваша честь, и, вне всякого сомнения, в самое ближайшее время будут отвергнуты и в нашем округе. А защитник поступил правильно, сказав, где находится жертва похищения. Я требую, чтобы мистер Астер и миз Риччи немедленно передали орудие преступления правоохранительным органам. А если они хотя бы дотронулись до него, я вызову их в суд в качестве свидетелей, поэтому прошу отстранить их от дела.

– Гипотетически, – сказал Дилан, и в его голосе прозвучала едва заметная злость, – этот адвокат не настолько глуп, чтобы к чему-либо прикасаться. Ваша честь, у меня был знакомый, работавший адвокатом по уголовным делам. Однажды ему позвонил его клиент и сказал: «Я только что ограбил банк, деньги и пистолет у меня в машине. Что мне делать?» Мой знакомый ответил, что звонивший ошибся номером, и положил трубку. Гипотетический адвокат в деле, которое мы вам изложили, мог поступить так же, как поступил мой знакомый, ни словом не упомянуть о случившемся в суде, и тогда никто ничего не узнал бы. Если вышеозначенный адвокат и заявил бы в суд, то сделал бы это по доброй воле, и посему будет ошибкой правосудия наказать клиента за то, что его защитник попытался поступить правильно. Разумеется, все это чисто гипотетически.

– Вздор! – не унималась Келли. – Ваша честь, они должны предоставить орудие убийства, после чего их нужно отстранить от дела.

Откинув голову на спинку кресла, Хэмилтон долго смотрел в потолок, постукивая ручкой по столу.

– Вот как мы поступим, – наконец сказал он. – Миз Уайтвулф, подготовьте ордер на обыск и дайте мне его на подпись, после чего вы будете вольны снова отправить следователей. Посмотрим, что им удастся найти. С моей точки зрения, осмотр, проведенный этим гипотетическим адвокатом, и обыск, который проведут ваши следователи, суть два не связанных между собой инцидента, посему никаких нарушений конфиденциальности отношений клиента и его защитника нет.

– Это неправильно, – возразила Келли. – Я собираюсь вызвать их в качестве свидетелей, чтобы они показали…

– К орудию преступления никто не прикасался, только посмотрели. Ваши следователи, если обнаружат его, смогут дать те же самые показания, которые можно ожидать от адвокатов. Я не буду отстранять их от дела. Что-нибудь еще?

У Келли заходили желваки. Она встала.

– Нет. – И, развернувшись, вышла.

Проводив ее взглядом, Хэмилтон подошел к вешалке за своей мантией. Лили также вышла из кабинета, а Дилан был уже в дверях, когда Хэмилтон его окликнул:

– Мистер Астер!

– Да, ваша честь?

– Я очень признателен, что вы не ответили: «Вы ошиблись номером».

Глава 24

Вечер накануне предварительного слушания явился привычной лихорадкой изучения доказательств и составления аргументов, однако Дилан и Лили уже потратили на это столько времени, что дальнейшие усилия больше не приносили новых результатов. Поэтому они купили продукты на ужин и поехали домой к Дилану, где к ним присоединился Джейк, бойфренд Лили.

Лили познакомилась с ним в книжном магазине. Она была ярко выраженным интеллектуалом, пустые разговоры ни о чем мгновенно выводили ее из себя, и Дилан гадал, чем Джейк смог привлечь ее внимание. Несмотря на шутку Лили про «Бентли» и то обстоятельство, что Джейк зарабатывал на жизнь, торгуя деривативами[22] на Уолл-стрит, выглядел он вполне приземленным.

Дилан сел за стол вместе со своей матерью, Марки и Джейком. Лили принесла всем воду, и они принялись за ужин: буррито[23] из мексиканского ресторана по соседству.

– Дилан, угадай, что у меня сегодня было в школе? – спросила с набитым ртом Марки.

– Что?

– Второй результат в классе по правописанию – вот что!

– Не может быть! Поразительно!

– Да. Я ошиблась только в слове «рудимент», написала вместо «и» «е». Но результат несправедливый, потому что мистер Миллер дал Томми Престону последним словом «шепот», и тот победил. Почему ему напоследок дали «шепот», а мне – «рудимент»?

– Есть мужчины, которые робеют перед умными девочками, – сказала Лили, – поскольку знают, что мужчина может проскочить, притворившись, будто знает что-то, а женщина должна действительно это знать.

Марки кивнула с таким видом, будто сама уже давно это поняла, и отправила в рот еще один кусок лепешки.

– И в жюри были одни мальчишки. Это тоже несправедливо, но я ничего не сказала.

– Ну, теперь ты знаешь. В следующий раз обязательно выскажись. Не позволяй, чтобы это сходило им с рук.

– А может быть, – предположил Дилан, – Марки просто не повезло в том, что ей досталось более трудное слово? Не во всем нужно искать заговор.

– Дилан, понять это можно, только если сам прошел через все. – Лили закатила глаза. – Правда, миссис Астер?

– Ну да, черт возьми. Твой отец, Дилан, упокой Господь его душу, тоже не понимал до тех пор, пока не увидел, что всем мужчинам у меня на работе повышают зарплату, а мне ничего не достается, хотя я вкалывала вдвое больше их.

Этот разговор воскресил у Дилана болезненные воспоминания: последние слова, которые сказал ему его отец. «Береги свою мать и Марки, Дилан. Теперь ты в доме единственный мужчина».

Береги… Дилан старался изо всех сил, чтобы сводить концы с концами, но всегда чувствовал себя виноватым в том, что его мать и сестра не жили так, как этого заслуживали. Он говорил с социальным работником, обслуживающим его мать, и тот сказал, что со временем шизофреническое расстройство, которым она страдает, будет только ухудшаться. Наступит момент, когда ее придется поместить в психиатрическую клинику, и это будет стоить от четырех тысяч в месяц.

У Дилана мелькнула мысль, насколько его стремление перебраться в Лос-Анджелес было обусловлено состоянием его матери, а насколько – его собственным стремлением разбогатеть. Он просто пытается убедить себя в том, что Лос-Анджелес – именно то, что он хочет, как полагает Лили, или же действительно хочет этого?

Извинившись, Дилан встал из-за стола и отправился в ванную. Там он сполоснул лицо водой и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, после чего вернулся назад.

– Лил, нам нужно еще разок пройтись по всему, – сказал он.

Документы остались в машине, и Дилан отправился за ними. Когда он вернулся, Джейк целовал Лили, желая ей спокойной ночи, и прощался с его матерью и Марки. Лили помахала ему рукой, проводив до двери.

Пока мать убирала посуду и укладывала Марки спать,