Секрет книжного шкафа - Фрида Шибек

– Кто это – вы? Ты с бабулей, что ли?

– Хотела соседа вашего спросить, Арвида.

– У него нет времени, – махнув рукой, возражает Эгон. – Этот дурачок наивно полагает, что фермой еще можно управлять, как раньше. Но теперь, чтобы зарабатывать себе на жизнь сельским хозяйством, надо ставить все на промышленные рельсы.

– Вот как? А я думала, что сельское хозяйство – беспроигрышный вариант. Ведь люди всегда хотят есть, правда?

– Да, можно было бы так подумать, – усмехается старик. – Но настоящие профессии теряют смысл. Везде одни машины. Вот подожди, еще немного, и они завоюют весь мир. – Эгон делает паузу и поправляет очки на переносице. – Хотя твою работу они вряд ли отберут. Чем ты, кстати сказать, занимаешься?

– Я экономист.

– Вот незадача, – бормочет старик себе под нос. – Такая работа уж точно роботу по силам. А я был рабочим на производстве. Проработал на одном и том же заводе сорок два года, пока производство не автоматизировали. Хотя на прощание мне вручили памятный подарок, – рассказывает Эгон и достает отливающий серебром штопор с эмблемой предприятия. – Так много людей сократили, что денег на позолоченные часы для всех не хватило.

Ребекка не находит что сказать в ответ.

– Жаль, – замечает она.

– Да ладно, я не жалуюсь. Вон, картошка есть – не голодаю, – отвечает старик, подмигивая Ребекке.

Убрав ящик с инструментом, девушка забирает коробку с перегоревшими лампочками. Она задумывается, насколько лучше жилось бы обоим, если бы Арвид и Эгон помогали друг другу. Когда живешь вот так, в полном одиночестве, без посторонней помощи справиться непросто.

– Я поговорю с Арвидом, – говорит она.

– Он ни за что не согласится. Мы не очень-то с ним ладим.

– Но стоит, по крайней мере, попытаться, – продолжает Ребекка, выдавив из себя улыбку.

Глава 12

Сентябрь 1943 года

Анна медленно идет по лесу, огибая стволы деревьев. В детстве лес всегда казался ей волшебным местом, населенным сверхъестественными существами. Она была готова поклясться, что видела, как из зарослей кустов выглядывает лесная нимфа скугсро [10], слышала скрипку водяного Нэка [11] и угадывала в утренней дымке танцующих эльв [12].

Отец обычно говорил, что всему виной ее чрезмерное увлечение чтением.

– Не смешивай этот воображаемый мир с реальностью, – подсмеивался он над дочерью, когда Анна в очередной раз за завтраком не могла оторваться от книги.

В лесу царит тишина. Ковер из опавших листьев скрадывает шум ее шагов. Анна переводит взгляд на качающиеся на ветру мощные кроны деревьев. Есть что-то могущественное в этих огромных дубах и ольхах, устремленных ввысь, и девушка задумывается, сколько лет они уже тут растут. Не одну сотню, наверное.

Скоро Анна увидит Лýку, она с нетерпением ждет встречи, хотя все еще обеспокоена недавним разговором о Германии. Лýка понимает происходящее совсем не так, как ее отец, и девушка не знает, кому из них верить. Ей трудно представить, что Лýка умышленно лгал ей, но, если он прав, значит, отец вводит ее в заблуждение, а с такой мыслью очень нелегко смириться.

Анна всматривается вдаль сквозь листву. Несколько раз она видела, как Лýка исчезал в этом направлении – наверное, он живет на одной из ферм с южной стороны холмов. Может, ей прогуляться туда? Он же пришел в Хиллесгорден, чтобы найти ее.

Девушка гонит прочь эту мысль. Она знает, что так думать о Лýке не стоит и их дружба – всего лишь скоротечный эпизод в ее жизни, и все равно не может остановиться. Он странным образом наполняет ее существо и всякий раз, когда они встречаются, будто окрашивает ее в свои тона.

Услышав звук за спиной, Анна кружится на месте. В первую секунду она думает, что это Лýка первым нашел ее, но вместо Лýки замечает Юна с соседнего хутора. Он стоит всего в паре метров от нее в рубахе в голубую полоску с засученными рукавами, обнажающими рельефные мускулы.

– Это что же: барышня гуляет совсем одна? – спрашивает он, ухмыляясь.

Анна напрягается, почувствовав опасность. Ей вспомнилось, как часто она слышала злобный голос соседа и видела, как он обижает младших братьев.

– Я иду домой, – отвечает она, оглядываясь по сторонам. Они одни посреди леса.

– Куда так торопишься? Могла бы поговорить со мной минутку.

– Меня ждут родители, – буркнула Анна, пытаясь обойти собеседника.

Юн смеется:

– С макаронником-то не прочь пообщаться, а на себе подобного, значит, времени у нее нет?

Юн преграждает ей дорогу к дому.

– Пусти меня! – требует она.

– Я уж точно не хуже этого бродяги, – продолжает Юн, – только дай мне шанс!

Он легонько проводит рукой по ее бедру. Анна отступает на шаг назад, но парень тут же подходит ближе.

– И совсем не страшно, правда? – улыбается он, притягивая к себе девушку.

– Пошел прочь! – кричит Анна, размахивая руками, но это не помогает. Юн хватает ее за запястья и с силой прижимает к дереву.

Его лицо оказывается так близко, что она чувствует кожей тяжелое дыхание. Пытается вывернуться, но Юн прижимает ее всей своей массой и стискивает руки. Свободной рукой берет за подбородок. Вцепляется пальцами в лицо и поворачивает к себе так, чтобы было не отвести взгляд.

– Вижу, тебе нравятся пылкие объятия, – говорит Юн, опуская руку к ее груди, но, когда он хватает край блузки, Анна плюет ему в лицо.

– Пусти меня! – шипит она.

Его щеки становятся пунцовыми, и Юн замахивается, чтобы дать оплеуху. В тот момент, когда он ударяет ее по щеке, раздается громкий вопль. Откуда ни возьмись появляется Лýка; бросившись на Юна, он оттаскивает его от Анны и ударяет кулаком в губу с такой силой, что тот падает навзничь.

Пока Юн медленно поднимается, Лýка с бешенством смотрит на него.

– Прочь отсюда!

Юн прижимает руку к разбитой губе, между пальцами сочится кровь.

– Ты пожалеешь об этом, – зловеще бурчит он и смотрит на Анну. – Я знаю многих, кто ненавидит южан. Ты и твой парень-бродяга еще свое получите, я вам это так не оставлю!

Юн уходит прочь по тропинке, а Лýка оборачивается к Анне.

– Как это произошло? – с беспокойством спрашивает он.

Анна хватается за подбородок. Все лицо ноет, челюсть пульсирует от боли.

– Я даже не знаю.

Лýка наклоняется к ней ближе и осторожно осматривает щеку.

– Здесь больно?

Она кивает в ответ.

– Надо что-нибудь холодное приложить, – советует он. – Мама готовит мазь, успокаивающую боль. Мы живем всего в двухстах метрах