Сердце спящего духа - Александр Мадисон

– Ура! – закричала Сайка и захлопала в ладоши, когда Рене поднял добычу над головой.

Огромный рак грозно выставил вперёд свою левую клешню. Правая, вероятно, была недавно потеряна в какой-то схватке, и теперь рак отращивал новую из запасной ноги. Радостно крича, Рене выбрался на берег.

Рака съели немедленно, просто разорвав на куски.

– Слушай, а разве раков едят сырыми? – осторожно поинтересовалась Сайка, пытаясь перекусить какие-то жилки.

– Вроде, да, – ответил Рене, стряхивая с колен кусочек панциря.

– Я серьёзно, – обиделась девочка.

– Я тоже. Раки живут только в очень чистой воде. В этом смысле беспокоиться не о чем. Кроме того, мне кажется, что спички у нас появятся ещё не скоро. Так что, жарко́е в ближайшее время нам не грозит, – Рене неопределённо пожал плечами и чихнул, – Придётся привыкать.

– Будь здоров, – засмеялась Сайка, беззаботное настроение снова вернулось к ней, – Придётся – привыкнем!

Рене чувствовал, что очень замёрз. Тем не менее, он снова залез в воду, и вскоре ещё два рака, размером немного поменьше, стали его трофеями. Впервые за три дня путешествия мальчик ощутил приятную сытость.

Страшная находка

Солнце медленно клонилось к закату, немного согревая спины. Река вроде бы повернула на восток, и Рене решил пока не отходить от берега. Он сильно устал, и Сайкина болтовня крайне раздражала его. Мальчик молча брёл по кромке воды, с трудом переставляя ноги. Снова вскрылась рана. Тонкая красная линия окрасила щиколотку, время от времени оставляла каплю крови на прибрежном песке. Кружилась голова. Хотелось пить. Вода была рядом, но почему-то казалась Рене холодной и неприятной на вкус.

Заметив, что Рене не по себе, Сайка притихла и молча шагала рядом. Равнина по-прежнему была пуста и по-своему начала раздражать девочку. Она не могла с уверенностью сказать, много ли они прошли сегодня. Везде было одно и то же. Слева – трава и песок. Справа – вода. Один раз они перешагнули через маленький ручеёк, впадающий в реку. Теперь уже Сайка не могла бы точно вспомнить, давно ли это было. Она устала. Хотелось спать. Но остановиться – значило заночевать под открытым небом. Дети понимали, что сил на то, чтобы снова подняться и отправиться в путь, у них не будет.

Солнце коснулось горизонта.

Сайка обратила внимание, что Рене пошёл немного быстрее и как-то по-другому. Увереннее. Ритмичнее, что-ли. Он шёл, как будто и не устал совсем, что-то тихонько бормоча себе под нос.

– Эй, ты чего? – окликнула его отставшая девочка.

– А? – оглянулся тот, – Слушай, Сайка, ты когда-нибудь стихи писала?

– Я? Нет… – растерялась девочка.

– Я тоже… Я ведь и писать-то недавно научился, – и, неожиданно решившись, – Вот, послушай, – Рене остановился, заложил руку за спину и торжественно объявил: – “Забытая песня”.

Забытую тайнуЗабытой землиС тобой мы когда-тоРаскрыть не смогли.

Мне вслед помахалаТы хрупкой рукой,Меня отпустилаЗабытой весной.

Мне лето кивалоЗелёной листвой,Позвало в дорогуЗабытой звездой.

Мой путь начерталаДождливой тропойЗабытая осеньПожухлой травой.

Сквозь вьюгу и снег —Верстовые столбы,Забытые ветрыЗабытой зимы.

Всплакнёт половица,Сверкнёт огонёк, —К забытому домуВзойду на порог.

Забыт непокой,Я сижу у огня.Забытое счастьеСогреет меня.

Сайка молчала, открыв рот.

– Здорово! – наконец выдохнула она, – Ты это прямо сейчас придумал?

– Ну да, – неожиданно начал оправдываться Рене, – Понимаешь, как-то само собой вышло. Я просто шёл и вот… Пусть эти стихи будут для тебя, хорошо?

Девочка опустила глаза. Они были переполнены благодарностью.

– Мне ещё никто не писал стихов… спасибо тебе, Рене…

Пристанища так и не нашли. Пришлось ночевать под открытым небом. Всю ночь жались друг к дружке и почти не спали. Утро занялось хмурое, холодное, неприветливое. Казалось, мутный воздух пропитан влагой как губка. Рене чувствовал себя совсем разбитым. Ныло всё тело. Сидеть на одном месте было нестерпимой мукой. Едва развиднелось, отправились в путь.

Солнце встало за плотным слоем облаков. Но вместо долгожданного тепла принесло холод. На траву упала роса, которая вскоре превратилась в иней. Равнина стала белой. Рене продрог. Снова начал донимать голод. Но самым неприятным было то, что на заиндевевшей земле оставались прекрасно различимые неровные цепочки следов.

Иней растаял только к вечеру. Равнина снова окрасилась зеленью. Сайка устала и была подавлена. Рене чувствовал себя всё хуже. Его знобило, на щеках полыхал нездоровый румянец. Устроили привал. Рене буквально рухнул на песок и зашёлся долгим натужным приступом кашля. Сайка смотрела на него с нескрываемым чувством тревоги.

– Плохо, – пробормотал мальчик, – Ещё немного, и я не смогу идти…

– Ты дойдёшь, ты обязательно дойдёшь. Ты сильный, – затараторила Сайка.

– Погоди, – поморщился Рене, – Давай поклянёмся друг другу, что закончим это приключение, что бы с каждым из нас не случилось.

– Конечно, закончим, – Сайка уставилась на него, – Ты только сейчас ничего не говори, силы береги…

– Нет… не так. Понимаешь, просто мне будет легче, если я буду знать, что ты победишь Архота, что бы со мной ни случилось…

Сайка посмотрела на него испуганно и серьёзно.

– Клянусь!

– Клянусь, – словно эхо хрипло отозвался Рене.

Дальнейшее Рене запомнил смутно. Они опять шли по пустой безлюдной равнине. На северо-востоке, на самом краю горизонта, зыбкой дымкой показались белёсые вершины гор. Река опять понемногу сворачивала к югу, уводя в сторону от цели, но у Рене не хватало сил принять решение и свернуть. Он понимал, что песчаный берег для них – это какая-никакая, но дорога, последний ориентир в этих пустых безлюдных землях. Дороги всегда приводят к человеческому жилью. Свернуть – значит отказаться от всякой надежды в ближайшее время встретить людей.

Солнце зашло. Начало темнеть. Берег поднялся и стал круче. Песчаная отмель сменилась серой каменной плитой, ровной, как стол. Река делала резкий изгиб к юго-западу и снова убегала на восток, огибая камень. Крупные валуны, похожие на остатки какой-то каменной стены, испещрённые глубокими трещинами, словно поверженные исполины лежали на излучине.

– Самое место для ночлега, – пробормотала Сайка.

– Да, по крайней мере, ветер не задувает, – откашлявшись, поддержал мальчик.

Широкая трещина практически расколола огромный камень надвое. Забравшись в неё, дети обнаружили какой-то мусор, мелкие камушки, несколько крупных веток и… следы старого костра.

– Люди, Рене. Здесь были люди, – закричала Сайка.

Рене надолго закашлялся. Он не ответил. Ему было совсем плохо. Сев на землю, он привалился к камню и закрыл глаза.

– Не спи, Рене, слышишь, вставай. Мы пришли! Где-то рядом люди.

Мальчик открыл глаза и с большим трудом поднялся на ноги.

– Пойдём, – хрипло пробормотал он…

Выбравшись из трещины, дети снова подошли к реке. Перед ними высилась полуразрушенная каменная стена с высокими воротами, больше похожими в темноте на грот. Именно в эти ворота и текла река, превратившаяся в широкий бурный поток. Перед воротами возвышался тёмный предмет, который они сначала в сумерках приняли за большой чёрный камень. Это была большая рыбачья лодка, когда-то очень добротная и надежная, вставшая на вечный прикол. Корма лодки, наполовину погружённая в воду, сгнила. В передней части лежал большой серый ком брошенной парусины, под которой угадывались очертания продолговатого предмета.

Рене подошёл и откинул ткань. Сайка отшатнулась и закричала. Рене ещё никогда не слышал, чтобы Сайка так кричала…

В доме Хирны

Высокий старик с длинной седой бородой быстро прошёл по красно-жёлтой ковровой дорожке и почтительно склонился перед волшебницей:

– Ты уверен, что они выбрались из долины?

– Да, Великая…

– Как?

– По реке, Великая…

– Это верная смерть.

– Они не знали этого. Я видел следы крови по ту сторону Неприступных Гор.

– Так они живы? Где они сейчас?

– Они пошли Дорогой Времени, Великая…

– Что ж. Может, это и к лучшему… Монета у меня всё равно уже есть. По крайней мере, Архоту они не достанутся. И на нашем пути они больше не встанут…

– Я плохо сказал, Великая. Они только что прошли Дорогу от начала до конца…

– Что? Они вышли из Ворот?