И весь ее джаз… - Иосиф Гольман

– Эй, падаль! – негромко сказал я. – Пойди, отдохни куда-нибудь.

– Это ты мне? – не врубился мужик. Да и как ему врубиться, он на этой помойке, наверное, Главный Император.

– А тут есть еще падаль? – Я посмотрел по сторонам. Девка сумела вырваться из ослабевшей хватки и пыталась прикрыть голый живот полами разодранного то ли плаща, то ли халата. Значит, в самом деле свежая. Местные прикрываться бы не стали.

А «император подонков» уже шел ко мне тяжелой поступью. Даже нож, наверняка имевшийся, не вынул – вот что значит сила духа. Или отсутствие мозга, что часто одно и то же.

Я не спеша достал ствол, взвел курок и выстрелил мамонту в голень. Он даже не взвыл, лишь растерянно смотрел на свою пораженную ногу.

Стрелять мне больше не хотелось. Пистолет проверен, а амбал должен отсюда уйти, если мне здесь оставаться. Не тащить же его на горбу.

– Еще хочешь? – спросил я, направляя длинный, с глушителем, ствол ему в лоб.

– Нет, – сглотнул слюну бычара. Чувствовалось, что он сказал правду.

Не убирая прицела с узкого лба, я задал ему следующий вопрос:

– Жаловаться будешь?

– Нет, – быстро ответил он.

А вот теперь «его местное величество» меня не убедил. Глазки бегали, выдавая страшную тайну. Не зря он тут главный. Наверняка дружит со здешним оперком. Взамен получая права на некоторые мелкие безобразия, типа траханья местных бедолаг. Так что максимум через четверть часа меня будут вовсю искать.

– Не верю, – сказал я, одновременно нажимая на спуск.

Вновь, как и в первый раз, раздался негромкий щелчок. И как в первый раз, ничего быстро не произошло. Амбал уставился на меня невидящим взглядом и лишь через пару мгновений зашатался и рухнул в траву.

Я перевел ствол на девку. Она так вперилась в меня взглядом, что при желании создала бы отличный фоторобот.

– Я не буду жаловаться, – сказала она. И все испортила. Во-первых, она сказала правду. Во-вторых, в ее взгляде читалась благодарность. Во всяком случае, мне так показалось.

Это действительно глупо, но я не выстрелил.

– Хочешь уйти со мной? – еще глупее спросил я.

– Да, – ответила она и снова сказала правду.

Брать ее с собой было верхом идиотизма. А в таком прикиде – и совсем весело.

Мы медленно вышли с территории и, уже не таясь, перебежали к трамвайным путям, подальше от трупа – неизвестно, когда его найдут, может, через год, может, через час.

Там, у старых лип, я ее оставил. Потом зашел в промтоварный, купил первое попавшееся платье и темно-коричневую спортивную куртку. Вынес ей. Она отошла за забор, переоделась. Не красавица, но стройная и миловидная, теперь девка выглядела вполне ничего. Не считая фингала под левым глазом. Вероятно – след ухаживаний убиенного мною амбала.

– Слушай, – сказал я, – у меня тут дела есть. Если дождешься – возьму с собой.

– Где ждать? – спросила она.

– Гуляй около ГУМа.

– Где это – ГУМ?

Только теперь, по акценту, я понял, что девчонка – гастарбайтер. А так – глазами и овалом лица – больше похожа на наших астраханских, которые за века перемешались с местными людьми.

– Иди на Винзавод. – Мой взгляд упал на рекламный щит галерейного центра. – Вон, по стрелкам.

– Я не пью вина, – сказала девица.

– Картины там смотрят, а не вино пьют, – пояснил я. Она с уважением посмотрела на меня.

Черт, на меня многие смотрели с уважением. Потому что прочих я мог убить. Но эта смотрела не просто с уважением. Или я нервничаю? Тогда из-за чего? Уж точно не из-за дохлого «синяка».

Я сделал последнюю на данный момент глупость. Протянул ей одну из двух мобильных трубок, принесенных мне Бирюком. Телефоны обеих я уже забил в каждую.

– Иди по указателям, там смотри картины. И жди звонка.

– Ты точно придешь?

Я был готов поклясться, что сейчас ей гораздо больше страшно, чем когда я целился ей в голову. У меня затуманились глаза.

– Я точно приду, – сказал я. И перестал бояться, что она меня сдаст.

А если и сдаст, то я не сильно расстроюсь.

Она так и не пошла на Винзавод, я отвел ее в сквер, еще дальше от вокзала, усадил на лавочку. Потом в киоске купил книгу – кстати, про художника Кустодиева. К читающей девке вряд ли привяжутся менты. Оставил ее одну. Вроде уже и прилично одетую, но какую-то худенькую, жалкую. А сам позвонил по телефону нынешней хозяйке катера. Та, во-первых, лично ответила и, во-вторых, выразила полную готовность продать мне две норковые шубки прямо в своем офисе на «Киевской». Не про икру же было ее спрашивать.

«Киевская» – все та же ветка метро. Но идти под камеры, да еще мимо забора с новопреставленным покойником, теперь сильно не хотелось, и я поймал джихад-такси. По сравнению с подземкой – в три раза дольше и в десять раз дороже. Однако деньги у меня сейчас есть, а время даже необходимо – мне нужно очень сильно подумать.

И, смешно сказать, подумать о жизни.

8. Москва, улица Большая Дорогомиловская, Мария Ежкова

Сегодня все задалось с самого утра.

Бывает же так, что весь длинный день – как песня. И не из сладких уст Киркорова или шансонно-квадратных – Стаса Михайлова, а, скажем, в исполнении незабвенной черной тетушки – Эллочки Фитцджеральд.

И наверное, даже не сегодня, а вчера началась эта потрясающая пруха.

Вечерний концерт в галерее Береславского разительно отличался от всего предыдущего опыта Маши.

Ну где она раньше выступала? В колледже своем – раз, еще – на студенческом фестивале «Фестос», даже лауреатом стала. Под Новый год были концерты в клубе на Электрозаводской. И, пожалуй, все. Она же пока не концертирующая звезда. И, если честно, ей даже репу – то есть репетицию – провести негде. Но это не единственная причина, по которой с репетициями напряг. Есть еще одна.

С кем репетировать-то?

Музыкантов отличных – немало (хотя отличных как раз и немного). Дружит с ними вокалистка Мария Ежкова – душа в душу, бесконечно и нежно.

Однако на этом совместная профессиональная деятельность и заканчивается.

Потому что Машка худо-бедно подрабатывает своими шубками. А большинство ее талантливых друзей живут только с музыки, где, как известно, много труда и удовольствия, но бесконечно мало денег.

Прийти поиграть у нее на дне рождения – всей толпой и приходят. И играют.

Однако учить материал, тратить время и деньги на репетиционную базу – минимум сорок баксов в час, – для этого нужно иметь более серьезный стимул, особенно тем, у кого уже семьи.

Разумеется, деятельная и пробивная Машка и здесь увлекла народ, заразила, можно сказать, энтузиазмом. Создала свой, как смеются однокурсники, «Mashka-Band».

Но давайте посмотрим, кто у нее в этом «Машка-бэнде» пашет? Про Машку можно не говорить, и так понятно. Танечка Лазуткина – хорошая пианистка, дочь богатых родителей. Бесплатные репетиции ее не напрягают. Отличные курцвейловские полноразмерные «клавиши» возит с собой, благо папа подарил дочке вместительный «Мерседес».