Украина: политика упущенных возможностей - Дмитрий Табачник

Де Голль, выступивший за продолжение борьбы, считался опасным идеалистом, готовым на все ради громких слов. Основанное им движение «Свободная Франция» первые месяцы считалось маргинальным, заявления генерала о грядущем возрождении великой Франции и неминуемом поражении нацистов воспринимались как бред.

Но очень быстро все встало на свои места. «Прагматизм» вишистов, их политика «достижения компромисса» и «политической гибкости» с гитлеровцами ради «сохранения единой Франции» оказались блефом. Ни о какой самостоятельности правительства Виши не было и речи, оно стало простым аппаратом исполнения приказов оккупационных властей. Немцы доверяли коллаборационистам самую грязную работу — депортацию в гитлеровские концлагеря евреев, испанских политэмигрантов, пытки и расстрелы участников движения Сопротивления.

Кончился петэновский «реализм» печально и для самих «реалистов» — престарелый маршал умер, отбывая пожизненное заключение в островной крепости Пор-Жуэнвиль, премьер-министра Лаваля расстреляли по приговору суда, главнокомандующий Дарлан погиб от пули молодого патриота-монархиста Боньеде ля Шапеля.

А генерал-романтик, «не понимавший необходимость лавирования», считавший, что никакие тактические выгоды не могут оправдать предательства принципов и забвение чести, начинавший борьбу практически в одиночку, возглавил освобожденную Францию, навеки войдя в пантеон ее истории.

Более чем показательный урок для украинских политиков, тяжело отравленных плохо понятыми цитатами из Маккиавелли и «консенсусом» времен перестройки, считающих, что верх мудрости заключается в забвении интересов избирателей, игнорировании их основополагающих жизненных ценностей и заключении противоестественных союзов.

Настоящая политика, а не мелкое политиканство, может быть только моральной. Только моральная политика может приносить результат. И это несовместимо с предательством, чем бы оно ни оправдывалось. Забвение данного положения может на определенном этапе принести дивиденды, но они неминуемо превращаются в 30 серебреников, а их получателей постигает судьба Иуды.

Стоит вновь вспомнить Киплинга, на творчестве которого целенаправленно воспитывалась не отличавшаяся простодушием и альтруизмом государственная элита «Владычицы морей». Классик английской литературы писал о необходимых для власти «простых истинах» — истинах обычной морали, порядочности и чести. Их забвение, подмена ложной мудростью приводят к государственной, общественной и человеческой деградации, становятся дорогой в никуда.

На «простых истинах» должна строиться деятельность по недопущению создания в Украине национал-тоталитарного государства, а также на последовательной, жесткой защите основополагающих жизненных ценностей большей части граждан нашей страны — антинационализма и антифашизма, государственного статуса русского языка, свободе вероисповедания, внеблокового нейтрального статуса, стратегического партнерства с Россией.

Путь борьбы и чести тяжел, недоступен для слабых духом и волей, но только он ведет к победе, а не к поражению и позору.

Украина или Украина-го?

Василий Осипович Ключевский, лучше всех не только знавший, но и чувствовавший отечественную историю, считал, что она никогда ничему не учит, лишь карает за не выученные уроки. Справедливость слов великого историка Украина ощущает на себе — захватившие власть многократные путчисты не только не хотят знать уроков истории, но и ритуально совершают отрицание самого нашего великого прошлого.

И главной их жертвой является суверенитет и дальнейшее существование единой Украины, которой готовят роль собаки-минера, готовой по команде натовского дрессировщика броситься с миной под российский танк.

Аргументация, что членство в управляемом сверхдержавой, военном блоке, обеспечит национальную безопасность, позаимствована из 20-х годов ХХ века — периода расцвета версальской системы. Тогда Франция, с целью сохранения абсолютного доминирования на континенте, создала прообраз НАТО. После окончания Первой мировой войны она считалась бесспорным гегемоном Европы, без благословения которого на континенте ничего произойти не может. Однако внешнее могущество было обманчиво, Французская империя вышла из войны глубоко надломленной. Победа досталась слишком дорогой ценой — экономика, несмотря на видимое богатство, не выдерживала амбициозных планов одновременно континентального и колониального господства, морально нация была не готова больше проливать кровь. Аналогичный процесс происходит с США, чье мировое могущество уже никогда не восстановится после Ирака, а упадок глобальной империи будет происходить все убыстряющимися темпами.

Как сейчас Соединенные Штаты, Париж окружал себя малыми союзниками, видя в них бессловесных сателлитов, которые за иллюзорные обещания гарантий безопасности служили французской первой полосой обороны. Главными определялись следующие задачи: боевые действия должны проходить не на французской территории, кровь французов не должна проливаться, значительная доля военных расходов перекладывается на малые государства.

Завязка сателлитов на военно-промышленный комплекс Франции значительно пополняла ее национальный бюджет, одновременно лишая их на долговременную перспективу возможности проведения сколько-нибудь самостоятельной политики. Неслучайно одна из важнейших задач НАТО — разрушение украинско-российской военно-технической кооперации, что уничтожит до основания высокотехнологичный отечественный ВПК, конкурирующий с натовскими производителями.

Францией была создана система региональных военно-политических блоков — Малой Антанты (Чехословакия, Румыния, Югославия), позднее Балканской Антанты (Греция, Турция, Югославия и Румыния) и прямого французско-польского договора. Формально система Антант управлялась Постоянными советами участников. Фактически любое значимое решение принималось только Парижем, так же и договор с Польшей частично превращал ее во французский протекторат. За потерю реальной независимости и огромные финансовые расходы Париж гарантировал территориальную целостность малых государств, их суверенитет и защиту в случае агрессии.

Современная натовская структура только усовершенствовавала французскую систему, сделала ее рациональнее управляемой, но показателен следующий момент. Изменение доктрины французской внешней политики делало все менее необходимой выстроенную геополитическую конструкцию контролируемых европейских сателлитов. Центр внимания Парижа перемещался в сферу сохранения своей колониальной империи, параллельно постепенно утрачивался интерес к сугубо европейским делам. Понимание невозможности быть далее одинаково сильным и в Европе, и в колониях привело Париж к желанию избавиться от тяжести континентальных забот. Согласие Франции на план Дауэса для Германии положило начало возрождению экономической и, опосредованно, военной мощи Берлина после катастрофы 1918 года. Еще более тревожным сигналом стали Локарнские соглашения, которые хотя и давали французские гарантии безопасности Чехословакии, Польши и Бельгии, но благодаря им Германия начала последовательно возвращать свое влияние на континенте. Когда после прихода Гитлера к власти Париж перешел к политике «умиротворения агрессора», французские гарантии безопасности окончательно потеряли значение. В 1938 году Франция, забыв об обязательствах перед своим главным партнером в Восточной Европе — Чехословакией, подписала Мюнхенское соглашение, передававшее Германии Судетскую область. Не было предпринято никаких действий и при окончательной ликвидации чехословацкого государства в марте 1939 года. Закрыл Париж глаза также на постепенное подчинение Гитлером Румынии, что открыло путь к ее фашизации, установлению националистической диктатуры и переходу в зону полного германского доминирования. Даже в сентябре 1939 года Франция создала лишь видимость выполнения гарантий перед Польшей. Мощнейшая в Европе армия отсиживалась за линией Мажино, хотя достаточно было решительного наступления, чтобы уничтожить еще достаточно слабый вермахт.

В итоге малые европейские государства заплатили неизмеримо высокую цену за политическую наивность и продажность правящих элит, за убежденность в том, что военно-политические блоки с ведущей ролью одной сверхдержавы создаются с целью гарантирования безопасности их участников, а не геополитических интересов сюзерена. Заплатили за непонимание аксиомы, что сателлиты не представляют самостоятельной ценности — став ненужными, они превращаются в предмет геополитического торга и жертвуются без тени сантиментов. Заплатили и за свою веру в несокрушимость могущества империи, величие которой после Версальского договора казалось вечным, как близоруким политикам ХХI века кажется вечным и непоколебимым могущество североамериканской империи.