Крепость живых - Николай Берг

Наша вторая спутница на грани обморока. Парень тоже чуть жив. Ну да, настоящий компьютерщик. В «Линейке» небось паладин или героический эльф, рубит врагов в капусту направо-налево, а тут веселуха куда как веселее… Кровь-то, наверное, вживую впервые видел. Но рассиживаться нам некогда – сейчас «иерои» возьмут штурмом пустую квартиру и рассыплются по окрестностям. Двигаем дальше, но пройти далеко не успеваем – Саша, сверкая свежеободранным боком «логана», осаживает железного коня рядом. Погрузка и посадка носит такой же истерический характер, как и загрузка продуктов ночью, но только это уже крупногабаритно. В итоге багажник забит под завязку, а пассажиров на заднем сиденье не видно под горой вещей. Трогаемся задом, потом Саша не без изящества разворачивается на пятачке, и, пропрыгав по ямам внутриквартальных дорожек, выскакиваем на Дунайский. Почти выскакиваем, потому что тут нам на капот кидается та самая «мисс Совершенство», но уже с квадратными от ужаса глазами. Машина суется носом – тормозит Саша от души. Деваха явно утратила способность изъясняться членораздельно, от ее высокомерия и следа не осталось. Как и от курточки. Тычет пальцами в сторону ближайшего подъезда и дергает дверцу с моей стороны. А, вон в чем дело – зомбак. У, да не один, еще двое сзади. И шустрые, заразы. Бегом бегут. Ничего не остается, как открыть дверцу и получить на коленки эту дуреху. Саша неодобрительно смотрит на помятый капот. Птичка-невеличка толстожопая. Однако едем. В центр машин идет мало. А вот из центра прут потоком. Это особенно заметно на путепроводе. Но нам как раз практически в центр. Руки перестают трястись, но заряжать магазин, как собирался, невозможно. Девка вроде б и не высокая, не крупная, а придавила серьезно. И колотит ее…

Прошу Сашу ехать помедленнее – нам торопиться некуда, а посмотреть, что творится, – очень важно. Признаки все больше не то что плохие – омерзительные. Сразу видно не меньше десятка дымных столбов. В городе пожары, и их некому тушить. Милиция на улицах есть, но ведет она себя как-то странно. В двух местах попадаются патрули сопляков, на которых форма сидит как на корове седло, – военнослужащие срочной службы из «голубой дивизии». Никакого оружия не вижу, зато у них есть противогазные сумки и дубинки. И совершенно растерянный вид. Прэлэстно! На перекрестке с улицей Орджоникидзе, косо завалившись рылом с мостовой, стоит патрульная девятка с настежь распахнутыми дверцами – никого рядом. Не помню, чтобы менты вот так бросали машины. Зато есть зомби. Не так чтоб много, но глаз их уже выхватывает быстро – и количество их ужасает. Здесь, в Московском районе новостройки, места много, можно удрать. А вот если в старом городе их столько же, то совсем худо. Чем ближе к центру, тем больше зомбаков! И мне кажется, они двигаются вместе с нами в центр города. Людей мало, куда меньше, чем мертвецов. Автомобили только напоминают мирное время, да и то постоянно попадаются мятые и брошенные тачки, которые грубо спихнуты с дороги. И на дороге то и дело битое стекло, желтые и красные куски поворотников и стопов и очень характерные участки – с пластиковым крошевом и слоем грязи, который ссыпается с брюха машины при ударе. Аварий было много, и дорогу никто не убирал.

– Куда вы меня везете? – вдруг оживает деваха. Ее еще слегка колотит, но вроде пришла в себя.

– В Смольный. Мы обычно в это время обедаем с губернатором, но из-за тебя припозднились. Придется остаться без десерта.

Она все-таки дура. Минуты две переваривает сказанное, потом неуверенно спрашивает:

– Прикол, да?

Нет, не прикол. Нас только в Смольном и не хватало. А кстати, что с управлением городом? С одной стороны, вроде как в городе постреливают, но вот кто? Милиционеры скорее заняты охраной себя, чем наведением порядка. Порядка-то не видно. Светофоры частью уже не горят. Частью мигают желтым. Минимум пять магазинов, попавшихся по дороге, обнесены, причем грубо и нагло – разбиты витрины. У булочной в грязи раздавленные батоны, стеклянное крошево.

Кто может, улепетывают на автомобилях прочь из города. Но я вижу людей в окнах – многие смотрят на улицы, ждут чего-то, скорее всего помощи. Но помочь им некому. Полнокровных частей – с бронетехникой, строевыми солдатами – под Санкт-Петербургом нет. Есть куча кадрированных частей. Что они собой представляют, говорит то, что на армейском жаргоне их величают кастрированными – горстка офицеров и прапорщиков и склады с имуществом советского производства. Да если б и были тут мальчишки срочной службы, много б от них было проку? Это трудно – стрелять по людям. А когда поймут, почему стрелять необходимо, – для большинства уже поздно будет.

– Так прикалываешься, верно?

– Ну а сама-то думать умеешь? Едем по своим делам. А вот ты нам на капот свалилась, помяла кстати. И что прикажешь с тобой делать?

– Домой меня отвезите!

– И где живешь?

– На Ивановской. Рядом с Ломоносовской.

– Ого! Это ж строго обратно, да еще и с походом. Ты чего раньше ждала?

– Ну вы ж на тачке, это пятнадцать минут езды!

– Ты шашечки на машине видишь? Нет? Правильно. Потому что это не такси. И времени тебя катать нет.

– Жлобье! Высадите меня здесь!

– Да с удовольствием! Нам дурных не надо, мы и сами на загляденье дурные. Только вот в метро ехать не рекомендую, частника лови.

– А почему это в метро нельзя?

– Когда милые упыри гнались за тобой по двору, тебе было куда бежать. А в метро, как считаешь, подвернется дежурный «логан»? Саша, притормози у ближайшего зомби, девушка хочет продолжить общение не со жлобами!

– Этот сгодится? – мрачно спрашивает водитель, действительно притормаживая напротив вяло плетущегося бомжа. Сначала я не могу понять, это живой бомж или уже дохлый. Грязен он сильно и морда синяковая. Но вот он поворачивает к нам харю, видны становятся его глазки, и сомнения исчезают. Саша оглядывается, но зомбак поблизости один, и, открыв дверцу, водитель окликает труп ходячий:

– Эй, гражданин. Тут с вами девушка познакомиться желает!

И быстро юркает под защиту стекла и железа.

Бомжик живо реагирует на голос и направляется к машине.

– По-прежнему охота вылезать? Глянь, какой красавец!

– Не, не, не надо, пожалуйста, пожалуйста!

– Ну так заткни свой рот и не хами, – неожиданно жестко говорит сзади невидная под моим рюкзаком Дарья Ивановна.

– Справедливо сказано, – подвякиваю я. – И без того от тебя ноги затекли. Одни убытки и никакой пользы.

Девка сидит как пришибленная. За окном еще веселее – тут и магазины разграбленные попадаются чаще, и трупы валяются неубранные, и мертвяки около них кормятся. Все настолько нереально, как в голливудском кино, – вроде как и не с нами это происходит, ну не может такое происходить с нами… Глупые мысли: отлично сделанный грим, прекрасная работа художника, очень правдоподобная бутафория, замечательная игра массовки… Здравый смысл тихонько толкует, что это все не кино, а правда жизни. Это не бутафория! И стоящая раком девчонка в драных черных чулках и короткой юбке, жрущая вместе с зомбакой, бывшей раньше колли, настоящая, и дергающийся от рывков их челюстей труп толстой женщины – самая что ни на есть правда. Очень не хочется слушать шепот здравого смысла. Потому что становится до судорог страшно.