Женское образование в России - Эдуард Днепров

В женских учебных заведениях III разряда преподавались лишь предметы, «необходимые для бедных детей»; занятия сосредоточивались главным образом на «рукоделиях» как основном «средстве будущего назначения воспитанниц». В данный разряд входили Александрийский сиротский дом, солдатское отделение Павловского института, два училища солдатских дочерей полков лейб-гвардии, Одесское городское училище, Киевское училище для бедных девиц графини Левашевой, Николаевское и Севастопольское училища для дочерей нижних чинов черноморского флота, Оренбургское девичье училище, Иркутский сиротский дом, женские школы Патриотического и Человеколюбивого обществ в С. – Петербурге и Москве, Кронштадтский сиротский дом и отделение для воспитания бедных девиц при Демидовском доме призрения трудящихся.

IV разряд составляли специальные женские учебные заведения: сиротские институты Воспитательного дома в С. – Петербурге и Москве, Александрийский сиротский институт, Петербургское и Московское повивальные училища и др. [24, с. 66—69].

Как видим, абстрактная «качественная» типология женских учебных заведений, которую предложил министр народного просвещения С. С. Уваров в 1834 г. применительно к частным женским пансионам и школам – «отличные, хорошие и посредственные», спустя десять лет в Мариинском ведомстве была заменена конкретной и жесткой классификацией их по сословному принципу и материальному положению воспитанниц. Этим было доведено до строгого логического конца дело сословного различения женских школ, начатое еще императрицей Марией Федоровной. Импульсивно создаваемая ею своеобразная сословная россыпь женских учебных заведений теперь четко выстраивалась в сословные шеренги и колонны – разряды. При этом в каждом разряде устанавливались, как уже отмечалось, свой учебный курс, свои программы, своя таблица учебных часов (табл. 2).

Таблица 2. Количество учебных часов в женских учебных заведениях Мариинского ведомства (недельная нагрузка)

Как видим, для занятий «науками и языками» было отведено в женских учебных заведениях I разряда – 28,5 часов в неделю, II разряда – 25,5 и III – 16,5 часов; для занятий искусствами, рукоделием и хозяйством – соответственно 7,5, 10,5 и 19,5 часов в неделю [24, примеч. 2].

Одновременно был продолжен курс и на унификацию женских учебных заведений, намеченный Николаем I еще в 1827 г. в ходе пересмотра положений о Патриотическом и Полтавском женских институтах. В заведениях I и II разрядов устанавливался тот же возраст приема, что и в названных институтах, – 10—12 лет и шестигодичный срок обучения. (Исключение составляли Воспитательное общество благородных девиц – срок обучения девять лет и Павловский институт – семь лет.)

Для поступления в учебные заведения I разряда требовалось знание важнейших молитв и заповедей, умение читать и писать по-русски, знакомство с «нумерацией или счислением», т. е. знание полного курса начального обучения, который «проходился» преимущественно на дому. В подтверждение этого необходимо было представить свидетельства, подписанные священниками, директорами гимназий или уездными учителями.

Кроме рассмотренного разделения женских школ на разряды и, соответственно, определения учебного курса в каждом из них, Комитет по пересмотру уставов женских учебных заведений озаботился и постановкой в них нравственного и физического воспитания. Убедившись, что оно в достаточной мере «единообразно» и что практически во всех уставах начальствующим лицам предписывалось «насаждать в юных сердцах вверенных попечению их воспитанниц христианское благочестие, кротость, повиновение, любовь к учению, трудам и порядку», Комитет признал необходимым усилить в некоторых из заведений занятия домашним хозяйством и установить за правило «удалять всякий ложный блеск, который может дать воспитанницам неправильные понятия об их будущем назначении» [24, с.75]. Таким образом, и в плане нравственного воспитания доминировали те же сословно-прикладные соображения.

Вторым существенным шагом реорганизации управления женским образованием в Мариинском ведомстве было создание в том же 1844 г. Главного совета женских учебных заведений «на тех же основаниях, на каких за год перед тем был утвержден Совет о военно-учебных заведениях».

Мы уже обращали внимание на военно-наступательную (или военно-оборонительную, военно-охранную) лексику многих верховных образователей: «просвещение – охрана царства» (Н. М. Аничков), «поприще генерального сражения» (С. С. Уваров) и др. В николаевскую эпоху не менее показательны и многозначительны параллели и сходства женских и военно-учебных заведений, а подчас и прямые заимствования первых у вторых, что особо поощрялось самодержцем. Помимо рассматриваемого Главного совета женских учебных заведений, который создавался, как указывал Николай I, в точности по образу и подобию аналогичной управленческой структуры в военном ведомстве, «бригадный император» (как его называл А. И. Герцен) считал «очень полезным», чтобы эти заведения заимствовали у военных и учебные программы, учебные руководства «применительно к характеру учреждений императрицы Марии» [24, с. 176].

Внутреннее сходство и даже родство закрытых женских и военно-учебных заведений сказывалось и на самом духе женских институтов, который напоминал дух казармы. Во многих воспоминаниях их воспитанниц отмечалось: с первых же дней поступления в институт начиналась «нравственная и умственная муштровка личности»; начальницы и воспитанницы находились всегда в состоянии «как бы вооруженного мира»; «поцеловать классную даму было таким же нарушением дисциплины, как солдату потрепать по плечу офицера»; в институтах господствовали «вечный страх», «автоматическая выправка, мертвящая, форменная обстановка», «чинность, безгласие, наружная добропорядочность и повиновение во что бы то ни стало»; главным было стремление «скорее стереть» индивидуальность «и привести все в одну общую форму». «Все это, при полном разобщении воспитанниц с внешним миром, создавало им такую обстановку, при которой их личность мало-помалу стиралась» [216, 218, 219, 222 и др.].

Естественно, что такая система институтского воспитания, по словам известной писательницы Н. С. Кохановской, «отрешенная от всякой жизненности» [221], вызывала уже в конце 1840 – начале 1850-х гг. серьезное общественное недовольство. Но возвратимся, однако, к Главному совету женских учебных заведений, организация которого по военному образцу, по замыслу Николая I, вела к упразднению местных советов при институтах и вводила в управление ими чисто армейскую централизацию и единоначалие.

Этот ключевой момент в истории организации управления женскими учебными заведениями России представлял собой попытку сломать сложившуюся специфическую систему управления женской школой, которая в корне отличалась от характера управления школой мужской, тем более военно-учебными заведениями. Поэтому на нем следует остановиться особо.

Традиция создания советов женских учебных заведений была заложена Екатериной II при учреждении Воспитательного общества благородных девиц (Смольного института). В соответствии с Уставом этого общества, утвержденным императрицей 5 мая 1764 г., управление его делами возлагалось на особый совет попечителей, назначаемых самой Екатериной II из «четырех знатных особ, господ сенаторов или других именитых чинов». Первыми членами этого совета были И. И. Бецкой, сенатор граф П. И. Панин, сенатор князь П. Н. Трубецкой и секретарь императрицы С. М. Козьмин. Начальницей Воспитательного общества благородных девиц, которая по Уставу являлась главным полновластным лицом по управлению, надзору и по всем распоряжениям относительно воспитания, обучения и хозяйства, была назначена княжна А. С. Долгорукова.

Созданные по образцу Воспитательного общества благородных девиц при императрице Марии Федоровне другие женские институты также управлялись местными советами, которые представляли императрице доклады и донесения о всех нуждах и потребностях вверенных им заведений. Члены этих советов также утверждались императрицей, но из лиц существенно ниже рангом, чем члены совета Смольного института.

Особую роль местные советы приобретали при создании женских институтов в губерниях. Это обусловливалось главным образом двумя обстоятельствами. Во-первых, тем, что губернские институты, в отличие от столичных, открывались и содержались в значительной мере на местные средства. И во-вторых, необходимостью привлечения к ним внимания и заинтересованности местного дворянства и общества в целях развития «публичного» женского воспитания и опять же для обеспечения финансово-материальной базы деятельности институтов. Характерно, что в этих советах главную роль играли представители местной власти, а уже не начальница института, которая назначалась по выбору членов совета.