Женское образование в России - Эдуард Днепров

Как уже отмечалось, открытие женских институтов в губерниях в 1830-х гг. сопровождалось появлением нового национального аспекта государственной политики в области женского образования. Это отражало процесс общего усиления национального компонента в образовательной политике, особенно в Западном крае – в связи с Польским восстанием 1830 г. «На поприще вековой борьбы с духом Польши, – писал по этому поводу С. С. Уваров в 1838 г., – правительство дает ныне генеральное сражение». И полем этого сражения, в соответствии с духом доктрины «охранительного просвещения», было избрано образование.

Основной целью и образовательной, и внутренней политики в целом в Западном крае Уваров, в соответствии с личными указаниями Николая I, ставил «умственное слияние врожденных начал с надлежащим перевесом русского», исходя из того, что «слияние политическое не может иметь другого начала, кроме слияния морального и умственного». Таким образом, отмечал Уваров, «первою обязанностью» Министерства народного просвещения «явилось полное и коренное преобразование всего существующего в том крае по учебной части: необходимость коснуться в одно время всех степеней народного воспитания проистекала из самого положения вещей» [201].

Еще в 1827 г. Николай I важнейшей задачей преобразования Полтавского женского института ставил «обрусение» губернии, «чтобы она не отставала в образовании от прочих областей». После Польского восстания 1830 г. правительство обратило особое внимание на воспитание женщин в западных губерниях и учредило здесь ряд женских учебных заведений, чтобы «распространить просвещение и русское образование на дворян этих губерний». До этого времени здесь существовало только одно женское учебное заведение, в котором преподавание велось на русском языке, – частный женский пансион в Могилеве, открытый в 1825 г. выпускницей Смольного института Савич.

В 1833 г. киевский генерал-губернатор В. В. Левашев запросил у императора разрешение на открытие в Киеве девичьего института для трех губерний Юго-Западного края – Киевской, Волынской и Подольской. «Ни в училищах этого края, ни в семействах, – писал генерал-губернатор, – никто не стремится к приобретению полезных для общества знаний, никто не заботится о нравственном себя усовершенствовании; одно только упражнение ума приятными искусствами составляет цель образования; от сего гражданские добродетели и государственные обязанности остаются в небрежении или затмеваются превратными понятиями». Все это, по мнению графа Левашева, вызывало острую необходимость всячески поощрять жителей края к воспитанию детей в общественных заведениях и «примерному в них образованию».

Еще более необходимым, чем воспитание юношей, генерал-губернатор считал «нравственное и сообразно пользе общественной умственное образование будущих матерей семейств», мотивируя это тем, что «владычество их над сердцами и умами мужей и детей своих все производит».

Мнение о необходимости сосредоточить в руках правительства женское образование в юго-западных губерниях высказал и попечитель Киевского учебного округа Е. Ф. фон Брадке. Докладывая о проведенной им ревизии учебных заведений этих губерний, он подчеркивал свое убеждение в том, что женщины в Западном крае имеют большую власть над молодежью.

Просьба генерал-губернатора, поддержанная попечителем округа, 14 ноября 1833 г. была удовлетворена высочайшим повелением изыскать способы устройства и средства содержания института в Киеве. В 1834 г. был утвержден его устав, а в 1838 г. состоялось открытие Киевского женского института, первой начальницей которого стала П. М. Нилова, племянница Г. Р. Державина [94, 2, с. 10—12].

В 1834 г. Николай I поручил министру народного просвещения графу С. С. Уварову разработать меры для воспитания женщин в западных губерниях в соответствии с видением и задачами правительства. Вскоре Уваров представил проект центрального женского института в Вильно, предназначенного для губерний Северо-Западного края, входящих в Белорусский учебный округ. Этот институт планировалось создать на тех же основаниях, что и институт в Киеве, который предназначался для губерний Юго-Западного края.

В предложенном Уваровым проекте устава Виленского института предусматривалась русская начальница, а ее помощница и одна из классных дам – уроженки западных губерний, римско-католического исповедания, «дабы и в религиозном отношении отклонить всякий повод к недоверчивости» институту. Николай I посмотрел на это жестче. Его резолюция на проекте устава гласила: «Нахожу удобнее поместить заведение сие в Белостоке, где дворец на сие могу отдать. Как начальнице, так и всем классным дамам быть непременно русскими, иначе цель не достигается». В 1837 г. Белостокский институт был открыт с целью «распространить вообще между дворянством западных губерний начала русской образованности» [94, кн. 3, с. 23].

Одновременно с Белостокским планировались такие же институты в Вильно и Ковно, но они так и не были созданы. Не состоялось и открытие института в Могилеве на базе упоминавшегося ранее частного женского пансиона. Казна скупилась на ассигнование крупных средств, местное же дворянство неохотно шло на сбор средств для учреждения правительственных женских учебных заведений с их явно русификаторским уклоном.

Вместе с тем правительство не оставляло своих забот об организации женского образования в Западном крае в нужном для него духе. Это объяснялось тем, что, как писал С. С. Уваров в записке 1835 г. о частных женских пансионах этого края, «последние события в губерниях, от Польши возвращенных, показали не один пример неприязненных против России порывов и между женским полом». Уваров предлагал следующие меры: распространить на западные губернии правительственный надзор за частным и домашним образованием, введенный в России в 1833– 1835 гг. (о чем речь пойдет далее); подвергнуть такому же надзору «в границах благовидного наблюдения» и воспитание девиц в женских монастырях Западного края; приступить к созданию в этом крае «образцовых пансионов» на базе частных женских пансионов и школ с выделением им пособия от казны. На этой записке Николай I написал: «Исполнить немедленно» [94, кн. 3, с. 212—213].

Сергей Семенович Уваров

В 1837 г. по повелению императора началось создание «образцовых пансионов» в Вильно, Витебске, Минске, Гродно, Белостоке, Киеве, Виннице, Житомире, Ровно и Каменец-Подольске с целью «восполнить недостаток учебных заведений для образования девиц в Западном крае». Каждому из них назначалось пособие от казны в 1,5 тыс. рублей в год. Содержательницами пансионов назначались русские, преимущественно бывшие воспитанницы институтов благородных девиц.

Три года спустя правительство приняло решение закрыть все монастырские училища в Западном крае, а затрачиваемые на них средства направить на устройство светских женских учебных заведений, подобных «образцовым пансионам». При этом подчеркивалось, что такие пансионы необходимо создавать не только и даже не столько для детей оппозиционно настроенных дворян, сколько «преимущественно для среднего и низшего класса общества». Для размещения этих пансионов разрешалось использовать здания закрываемых римско-католических монастырей.

Однако меры правительства по насаждению «русского» женского образования в Западном крае не дали ожидаемых результатов, что вынужден был признать С. С. Уваров под конец своего пребывания на министерском посту. Это признавали и попечители учебных округов, которые отмечали, что содержательницы пансионов смотрели на них как на частную собственность, а это весьма затрудняло проведение линии, необходимой правительству. Но в Западном крае правительственным намерениям в деле женского образования мешало не столько это обстоятельство, сколько ничтожно малое число самих женских учебных заведений, подконтрольных правительству. По сведениям попечителя Виленского учебного округа, в 1847 г. из 49 женских учебных заведений округа было лишь пять «образцовых пансионов». Иными словами, 4/5 населения, в том числе и все высшее дворянство, «остается при домашнем воспитании… , где, – как писал попечитель, – нет ничего русского ни по языку, ни по понятиям и чувствам» [94, кн. 3, с. 213].

Причины столь слабого распространения женских «образцовых пансионов» в Западном крае заключались не только в неприятии их местным дворянством. Они коренились и в самом способе насаждения данных учебных заведений. Хотя в этих губерниях создание частных пансионов и школ вроде бы поощрялось властью (в отличие от остальной территории империи, где оно всячески пресекалось), само это «поощрение» сводилось на нет целым рядом ограничительных условий. Так, желающие открыть пансион должны были дать подписку о том, что они будут использовать при обучении лишь дозволенные начальством учебные книги, что будут давать образование воспитанницам «с водворением в сердца их правил веры, преданности к престолу, любви к России; будут охранять их невинность как нравственную, так и физическую, и со всею прозорливостью наблюдать за преподаванием учителей». При этом учитель допускался к преподаванию только после специального испытания в Гродненской мужской гимназии, даже если он имел свидетельство на право преподавания от какой-либо другой гимназии. Последнее обстоятельство существенно ужесточало и без того суровый порядок отбора учителей, введенный составленными по инициативе С. С. Уварова Правилами для испытания учителей 1836 г.