Дьявольский котёл - Александр Тамоников

Почему исключены?! Виктор Николаевич смотрел на карту и все прекрасно видел. «Капля» на линии разграничения сторон набухла, как чирей. Самое узкое место – горловина, блокпост на двадцать пятом километре. Там, в укрепленном пункте, находятся танковый взвод и рота аэромобильной бригады полковника Сирко. Перерезать трассу, и котел захлопнется. Части не смогут выйти из окружения и в наступление перейти не сумеют, если противник поставит плотный огневой заслон.

Опасения Грушко имели под собой бездну оснований. Он догадывался, что в штабе сил антитеррористической операции давно обосновался крот. Иначе командованию ополченцев вряд ли удалось бы выстроить сложную систему маскировки и дезинформации.

Постоянные прощупывания украинской обороны передвижными огневыми группами ополчения только сильнее запутывали ситуацию. Они могли появиться в любом месте, обстреливали позиции и растворялись в лесах.

Террористы провели и еще один отвлекающий маневр. Севернее Рудного занял позиции их танковый батальон. Он подошел на третий день после украинского прорыва и стоял в полной боевой готовности, грамотно используя складки местности. Обстрел позиций батальона ничего не дал. Ополченцы не отвечали, явно чего-то выжидали. До генерала дошла информация, что этот батальон усиливается пехотой, в составе которой якобы имеются десантники Псковской дивизии, косящие под местных ополченцев.

Из штаба АТО летели истеричные директивы: срочно прикрыть северную окраину Рудного, усилить артиллерийские батареи. В случае контрнаступления противника уничтожать его всеми имеющимися средствами. Отвлечение украинских военных от истинного положения дел шло полным ходом. Кампания по дезинформации набирала обороты.

А между тем штабами ополчения проводилась кропотливая работа. На станции Кузьминской, расположенной в 15 километрах к югу от Любавино, под покровом ночи в обстановке строгой секретности разгружались эшелоны, прибывающие из Пахомовки. Станция была плотно оцеплена, действовал строжайший пропускной режим. Разгружались затянутые чехлами минометы и дальнобойные гаубицы. Подходили целые эшелоны, груженные минами и орудийными снарядами. Своим ходом, поодиночке или маленькими группами, чтобы не привлекать внимания вражеских беспилотников, подъезжали и рассредоточивались на окраине Кузьминской мощные «Уралы» с реактивными пусковыми установками, САУ «Акация», «Гвоздика», орудия «Нона».

Оголялись участки фронта под Мариуполем, который все равно никто не собирался брать. Выбывшие батареи заменялись муляжами. Техника передвигалась только ночью. Большие колонны не формировались. Часть их уходила еще дальше на юг, а далее проселочными дорогами шла на запад. Остальные продвигались на север, терялись в лесистых возвышенностях, дробились и тоже катились на запад второстепенными грунтовыми дорогами. Все передвижения контролировали специалисты по маскировке.

На южном направлении техника сосредоточивалась на рубеже близ села Ветрово, на северном – в лесном массиве к юго-западу от Шутово. Ополченцы рубили там просеки, втаскивали орудия в лес. Саперные подразделения обустраивали позиции. Непрерывно подвозились боеприпасы.

К началу пятого дня на обеих сторонах горловины будущего котла уже сконцентрировались крупные артиллерийские группировки, готовые вести перекрестный огонь. К своему позору, сей вопиющий факт украинское командование проворонило.

Рано утром 10 февраля командование самопровозглашенных республик раскрыло свои карты. До наступления украинских войск оставались сутки. Разведчик ополченцев, работавший в штабе АТО, был в этом уверен. Обе группировки открыли интенсивный артиллерийский огонь. Как гром среди ясного неба!

Жестокому удару подверглись окрестности автомобильной дороги Дубры – Любавино в километре западнее «горлышка». По ней в это время передвигалась колонна из пяти бронеавтомобилей «Саксон». Они шли на усиление аэромобильной бригады, расположенной в Новокольском.

Несколько дней назад эта техника прибыла в Киев в рамках программы так называемых нелетальных военных поставок из Великобритании. На церемонии передачи присутствовали президент Украины и посол Соединенного Королевства в этой стране. Играл оркестр. Модернизированную, сверкающую краской технику украшали гирлянды воздушных шаров. Звучали прочувственные речи о безвозмездной помощи надежному форпосту свободного мира перед клацающей зубами Россией, о бескорыстной дружбе украинского и европейских народов. Генералы уверяли в микрофон, что «Саксоны» уже завтра направятся на фронт защищать свободу и демократию.

Некие чины в министерстве обороны, впрочем, хотели зажать машины, часть пристроить для собственных нужд, другую продать Сирии. Но, увы, поставка жестко контролировалась представителями Даунинг-стрит. Бронеавтомобили пришлось отправить в действующую армию. Лучше бы продали!

Колонну накрыло перекрестным огнем. С неба сыпались снаряды и мины. За несколько минут проезжая часть превратилась во фрагмент перепаханного поля. Машины вспыхивали одна за другой, как вязанки хвороста. «Саксоны» чадили черным дымом, в них взрывались «нелетальные» боеприпасы, которыми они были набиты по самые люки.

Выжившие члены экипажей выпрыгивали из машин, как кузнечики, и уносились в поле. На многих горела одежда, они оставляли за собой дымный след. Нескольким счастливчикам удалось сбежать из опасной зоны с перспективой всю оставшуюся жизнь страдать «синдромом Донбасса». Другие превратились в тлеющие головешки. От боевых машин остались искореженные остовы.

На помощь колонне со стороны блокпоста пришли две БМП, но сразу повернули обратно. Спасать все равно было некого. Кто не погиб, тот убежал.

Сам блокпост ополченцы не обстреливали, ограничились колонной. Демонстрация и без того вышла показательной. Посыл ее был весьма недвусмысленным. Мол, ребята, вы в котле, вам отсюда не выбраться.

Для украинского командования это был шок.

Виктор Николаевич Грушко, получивший информацию о показательном избиении колонны, яростно кричал в рацию:

– Вы что, охренели в своих штабах? Откуда взялась вражеская артиллерия?! Они же бьют фактически прямой наводкой!

Все случившееся для украинского командования было таким же откровением, как снег в ноябре для коммунальных служб. Позиции артиллерии ополчения укропам засечь не удалось. Беспилотники, отправленные на разведку, были сбиты. Вражеские позиции оказались не пристреляны.

Украинские батареи, расположенные в Новокольском и Рудном, тут же отозвались шквальным огнем, но толку от этой «акции возмездия» было немного. Снаряды кромсали лес, чуть не повернули вспять течение мелководной речушки, ложились где угодно, только не на позициях артиллеристов ополчения.

Генерал Грушко неустанно телефонировал в штаб, спрашивал, почему мы стоим? Кого ждем? Почему не углубляется плацдарм? Когда же, черт возьми, начнется это победоносное наступление? И здесь Запад нам поможет?

Генералы в Киеве и в штабе АТО терзались сомнениями. Наступать в данный момент было невыгодно. Еще больше удлинять плацдарм – полное самоубийство. Террористы рассекут его в нескольких местах и раздробят. Откроются фланги, их совершенно нечем будет защищать. Снимать войска с других участков фронта, оголять Дубры – тоже не выход. Это и так уже не фронт, а мелкоячеистое сито!

«Спокойно, генерал, усмирите свою гордыню, наберитесь терпения и выполняйте приказы, – советовали Виктору Николаевичу из штаба. – Ситуация под полным контролем. Это не котел. Перестаньте разводить панику. Ключевая точка горловины – блокпост на двадцать пятом километре. Он находится в наших руках, надежно прикрыт и защищен. Именно мы контролируем проезд через него. Артиллерийские точки врага не сегодня-завтра будут подавлены. Уже ведется соответствующая работа».

Таковая действительно велась. Несколько диверсионно-разведывательных групп ополченцы уже отловили. Артиллерия ВСУ продолжала обстреливать район расположения батарей противника, но тщетно. Ущерба фактически не было. В случае необходимости орудия легко меняли места дислокации. Поиски корректировщиков огня тоже не увенчались успехом.

В какой-то миг взаимные обстрелы прекратились. Над зоной боев установилась хрупкая тишина. Но в штабе ополчения, расположенном в подвале посреднической фирмы, спала только черно-рыжая кошка. Ее кормили все подряд, она была всеобщей любимицей. Это безропотное ласковое существо допускалось даже на самые секретные совещания, ей доверялись сокровенные военные тайны. Суета текущего дня окончательно ее добила. Кошка спала на коврике у порога в комнате для совещаний, иногда вздрагивала. Присутствующие бросали на нее завистливые взоры.