Любовь-война(СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна

Когда со звуком пробки, вытащенной из ванной, Шульц со своей блондинкой наконец отлепляются друг от друга, я, не сдержавшись, фыркаю:

- Ох, какая пара: имбецил и шмара.

- Эй, ты че, офигела?! – возмущенно оборачивается ко мне Симонова.

- Ой, я что, это вслух сказала? – шутливо подношу ладонь ко рту. – Прости, мне казалось, я только подумала.

- Ты, я смотрю, нарываешься, - она упирает руки в бока и, презрительно сщурив глаза, двигается на меня.

- Нет, что ты, на самом деле вы очень классные, - положа руку на сердце, отвечаю я. - Желаю вам быть счастливыми и умереть в один день. Желательно завтра.

- Слушай сюда, дрянь малолетняя, еще одно слово – и ты пожалеешь, что родилась на свет!

Утомленно вздыхаю и перевожу взгляд на Андрея, которого, судя по гаденькой улыбочке на лице, забавляет наша ссора:

- Шульц, а ты не пробовал ради разнообразия найти себе девушку с мозгами?

- А ты не пробовала ради разнообразия найти себе парня с яйцами? Бьюсь об заклад, ты даже не целовалась ни разу, - отзывается засранец.

- Я, в отличие от тебя, на абы кого не кидаюсь, - жму плечами я, окидывая Симонову брезгливым взглядом.

- Это я абы кто?! – взвивается она. – На себя посмотри, уродина коротконогая! Тебе до моего уровня…

- Ты права, чтобы достичь твоего уровня, мне придется лечь! – обрываю я зарвавшуюся девицу. – А ноги у тебя, кстати, и впрямь очень длинные. Особенно, левая.

- Ну ты доигралась! – взвизгивает взбешенная Симонова и дикой гарпией несется на меня.

В том, что эта дура решила вцепиться мне в волосы, я не сомневаюсь. Но выяснять с ней отношения на кулаках мне совсем не улыбается. Ведь я ее непременно покалечу, и меня опять приволокут к директору. А это значит, что про волейбол мне придется забыть. Нет, я просто обязана как-то остудить пыл это полоумной стервы, не доводя дела до физического контакта!

Между нами остается лишь пара метров, когда я, не придумав ничего лучше, поднимаю с пола ведро, в котором совсем недавно споласкивала тряпку, и выплескиваю его мутно-серое содержимое Симоновой в лицо.

- Сука! – истошный визг блондинки разносится, кажется, на всю школу.

Ее некогда сияющие волосы мокрыми сосульками свисают вдоль лица, глаза выпучены, а рот широко открыт от возмущения.

Черт, походу, я взбесила ее пуще прежнего. Эх, надо было просто шваброй от нее обороняться и не подпускать к себе.

- Что тут происходит?! – в столовую вбегает запыхавшаяся тетя Настя и ошарашенно оглядывает промокшую Симонову, напоминающую облезлую кошку.

- Эм… Ничего, все в порядке, - отвечает Шульц, довольно быстро справившийся с шоком, который секундой ранее читался на его лице. – Дина просто поскользнулась и опрокинула на себя ведро с водой.

Глаза Симоновой наливаются кровью, и она в немом негодовании уставляется на Шульца.

- Ну что ж ты как, милая? Аккуратней надо быть, - качает головой тетя Настя и, окинув ее сочувствующим взглядом, удаляется.

- Как это понимать?! – шипит блондинка, напирая на Шульца. – Что значит «поскользнулась»?!

- Дин, я же тебе объяснял, нам с Кавьяр нельзя в конфликтах палиться. Еще один привод к директору – и меня исключат из команды… - пытается оправдаться парень, но Симонова не дает ему договорить.

Заряжает смачную пощечину, которая звонким гулом разносится по столовой. Шульц недовольно поджимает губы, а на его скулах начинают разгуливать желваки.

О да, он чертовски взбешен! И от этого зрелища я чувствую себя почти счастливой.

- С меня хватит! – со слезами в голосе заявляет Симонова. – Ты вечно пропадаешь где-то со своими друзьями, никогда не звонишь первый и сейчас даже вступиться за меня не можешь! Мне надоела эта игра в одни ворота!

С этими словами девушка круто разворачивается на каблуках и, цокая ими, покидает столовую. Шульц, так ничего и не ответив, хмуро провожает ее глазами, а затем переводит неприязненный взгляд на меня:

- Ну что, довольна, Скилла? – мрачно интересуется он.

- Ты даже не представляешь, насколько, - одариваю его широкой улыбкой и бодро подхватываю ведро, чтобы вновь наполнить его водой.

- Ты за это ответишь, - тихо бросает он, и в его голосе звучит едва уловимое железо.

От этого нарочито спокойного тона мне вдруг становится не по себе. Обычно, когда Шульц так разговаривает – жди беды. Но я стараюсь не поддаваться страху и беззаботно шествую по коридору, даже не подозревая о том, что буквально через пару дней этот гад подвергнет меня публичному позору.

Глава 22

Кристина

- Кажется, я знаю, почему ты грустная, - подсаживаясь к новенькой, говорю я.

Вера Мартынова перешла к нам в класс в начале этого учебного года, и все семь месяцев сидит за партой в одиночестве, которое язык не поворачивается назвать гордым. Унылая и грузная, она сразу стала предметом насмешек одноклассников из-за лишнего веса и дурацкой мешкообразной одежды, за которой, очевидно, пыталась скрыть свои неидеальные формы.

- Почему? – поворачивается ко мне девчонка, и я замечаю застывшие на ее ресницах слезы.

- Потому что жирная, - прямо говорю я.

Нет, разумеется, я не преследую цели задеть ее еще больше, но и юлить, делая вид, что она совсем не толстая, тоже не собираюсь. Я просто констатирую очевидный факт, который она и без меня знает.

Однако Веру, судя по ее исказившемуся от обиды лицу, моя прямолинейность уязвляет, и она, громко шмыгнув, переводит взгляд к окну.

- Но меня это совершенно не напрягает, - спешу объясниться я. – Ну, в смысле… Мне плевать, худая ты или толстая, я отношусь к тебе нормально в любом случае.

Когда я была помладше, тоже грешила тем, что издевалась над ребятами, которые по каким-то параметрам выделялись из толпы и не могли дать отпор. Гнобила их, шутки оскорбительные отпускала, подзатыльник могла дать – как только ни безобразничала.

Но с возрастом я поняла, что травить тех, кто слабее тебя в моральном или физическом плане – самое последнее дело. Показывать, какой ты крутой, надо в борьбе с сильными соперниками, а самоутверждаться на хлюпиках, загнанных в роль жертвы общественным мнением – совсем не по-пацански.

- С-спасибо, - удивленная моим заявлением Вера выдавливает некоторое подобие улыбки.

- А ты чего раскисла-то? – стараясь звучать как можно дружелюбней, интересуюсь я. – Опять, что ль, достают?

- Ага, задолбали уже, - размазывая влагу по щекам, кивает она.

- Ты не плачь и не рыдай, а подойди и в рожу дай, - советую я.

Ого, даже в рифму получилось.

- Куда уж мне? – обреченно вздыхает Вера. – Тем более я даже не знаю, кто именно это сделал, тут меня все ненавидят!

- Ты о чем? – непонимающе хмурюсь.

- Да вот, смотри, что в рюкзак подложили, - с обидой выпаливает она, а в следующую секунду кладет на парту палку колбасы.

- Опачки, - округляю я глаза. – А сервелат тут при чем?

- Ну как же? Они меня ведь колбасой обзывают! – ее глаза вновь наполняются слезами.

- Ни хрена себе! – смеюсь я. – Да ты же радоваться должна, тебе на халяву хавчик подогнали!

Подношу сервелат к лицу и глубоко тяну носом аппетитный мясной аромат. Пахнет колбаса отменно.

- Но ведь они же с намеком, понимаешь?! – восклицает Вера.

- Да пошли они в жопу со своими намеками, - отмахиваюсь я. – Колбаса-то, главное, съедобная. Давай заточим?

- Я на диете, - тихо отзывается она.

- И давно? – приподнимаю брови.

- Давно. Уже почти два дня ничего не ела.

- Так, а вот это уже бред, - строго говорю я. – Тебе, конечно, не помешает немного схуднуть, но не таким способом. Если есть ничего не будешь, желудок посадишь и гастрит себе заработаешь. Питаться обязательно нужно, просто мало и часто. Поняла?

- Поняла…

- И без занятий споротом тоже никак, - продолжаю я нравоучительным тоном. – Будешь со мной по утрам бегать. Я тебя мигом в форму приведу!