Гимназистка. Нечаянное турне (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

Присутствие артефакта очень ограничивало в манёврах, но пока не загоняло в тупик. Всегда оставалась возможность отвлечь собеседницу от неприятной темы.

— Вы его тоже испугались, — напомнила я.

— Но я его испугалась, когда поговорила, а вы — как только увидели, — не отвлеклась мисс Мэннинг. — Вы с ним знакомы, не так ли?

— Он — официальный наследник главы клана Волковых, — вовремя припомнила я слова княгини. — Разумеется, я его знаю. И не с самой лучшей стороны.

Мисс Мэннинг задумчиво покачивала своим артефактом. Уж не знаю, как он показывал, что при нём кто-то лжёт, но ни малейших изменений в магическом фоне я не видела, а само плетение рассмотреть не могла: предмет был слишком далеко, а вязь была тончайшей и очень запутанной. Подозреваю, что даже возьми я кристалл в руки, разобралась бы не сразу, если бы вообще разобралась. Но рассмотреть хотелось. Жаль, что мисс Мэннинг не даст.

— Экая вы лиса, — усмехнулась певица. — Хорошо, спрошу прямо. Он искал вас? Вы хотели избежать брака с ним?

Вопросов было два, и они оказались столь удачны, что можно было ответить только на второй, отвлекая от первого.

— Не с ним. Если уж вам так важно, он не мой жених. Я бежала не от брака с ним.

Его вообще не было в пачке женихов, подсунутых «бабушкой». Но что-то мне подсказывало, что если он меня найдёт, то его внесут, а других оттуда вычеркнут. А что сделает Волков с Песцовым, даже думать не хотелось. Слишком выразительны были волковские угрозы напоследок.

— Хм… — чуть разочарованно протянула мисс Мэннинг. — Я была уверена, что вас с ним что-то связывает.

— Вы могли спросить об этом у него и точно убедились бы.

— Вы не боитесь, что я так сделаю при нашей следующей встрече?

— Я боюсь, что меня вернут родственникам, но не уверена, что он стал бы это делать.

Я балансировала где-то на грани, но пока не соврала ни единым словом. И всё же мне было ужасно интересно, как отреагирует артефакт, если я скажу неправду. Настолько интересно, что я не выдержала.

— Я собираюсь ехать в Москву, — выпалила я.

И кристалл не разочаровал. Замигал красным, а на магическом фоне пространство расцветилось исходящими от кристалла радужными волнами. Артефакт поймал меня на вранье и сигнализировал хозяйке, которая ойкнула и тут же его отключила, и теперь кристалл казался всего лишь кристаллом. Магия внутри едва теплилась и нужно было сильно присматриваться, чтобы её заметить.

— Зачем вы это сделали, Анна? — возмутилась мисс Мэннинг.

— Мне стало интересно, как ваш артефакт отреагирует на ложь, — честно ответила я. — Возможности соврать у меня не выдалось, так хоть так.

— Удовлетворили любопытство? Я вычитаю с вас жалование за неделю! — припечатала она.

— Но почему?

— Потому что столько стоит зарядка артефакта.

О которой она ничуть не переживала, собираясь меня проверить. Возможно, рассчитывала, что в случае удачи заплатит Волков? И за меня, и за зарядку.

— Но вы же сами его активировали…

— Я была уверена, что вы не станете лгать. А если стали бы, всё равно заплатили бы. Подумать только, ей стало интересно! Удовлетворяйте свой интерес не за мой счёт, Анна.

Дверь она задвинула с трудом, но достаточно выразительно, намекая, что не желает меня сегодня видеть. Этому я только порадовалась: ещё немного — и она задала бы правильный вопрос, на который как ни отвечай — певица всё равно догадалась бы, что я Рысьина. А так, даже если у неё остались сомнения, то неявные. Желание удрать стало почти непереносимым, но теперь такой поступок вызовет ненужные подозрения.

За дверью шуршала горничная мисс Мэннинг, готовя хозяйку ко сну. Та же продолжала возмущаться, но уже тихо, так, что я даже не могла сказать возмущается ли она мной или уже действиями своей горничной. Скорее, второе: если она сэкономила на моей зарплате, то теперь можно сделать вычет и из жалования другой подчинённой. Экономия налицо.

Колёса мерно постукивали, убаюкивая. Заниматься больше не хотелось, да и не стоило раскрывать свои занятия магией. Вдруг мисс Мэннинг переводчик-магичка-недоучка покажется слишком опасной сопровождающей? Я прилегла на диванчик, прикрыла глаза и стала повторять недавно выученное, отрабатывая последовательность действий до автоматизма, но не доводя до спуска плетения.

Открыла глаза я только следующим утром. Рука, на которую я во сне навалилась, не иначе как для того, чтобы не позволить вырваться магии из-под контроля, затекла и теперь отходила неприятным покалыванием. За окном было ещё темно, но темнота была уже такая, в которую исподволь прокрадывается серый цвет, чтобы смениться красками дня, яркими или не очень — это уж от погоды зависит. Я приводила в порядок себя и своё платье, которое выглядело очень помятым после сна. Пара плетений сделали из него почти новое и отглаженное, а из меня — почти чистую. Почти — потому что хоть тело больше не чесалось, принять ванну всё равно хотелось.

Поезд замедлял ход перед станцией с совершенно крошечным вокзалом. Хотелось размять ноги, но вряд ли мы долго простоим. Рысь внутри зашебуршилась, намекая, что она засиделась, и требуя, чтобы её прогуляли хоть ненадолго, но немедленно. Я рисковать не стала, слишком уж подозрительный нюх у Песцова. Обнаружив тот же запах в вагоне, что и в гостинице, он с лёгкостью поймёт, кто источник. Не настолько он увлечён мисс Мэннинг, чтобы никого больше не замечать.

Поезд остановился, и из него выскочил как раз тот, о ком я думала. Спросив что-то у проводника, Песцов рванул к вокзалу, словно ему перца под хвост сыпанули. Конечно, вещей с ним не было, но я всё равно забеспокоилась. Надеюсь, он не бросит нас с мисс Мэннинг, решив, что она предпочла меня ему. Боюсь, что нового антрепренёра будет куда сложнее найти, чем новую переводчицу.

Но переживала я напрасно, вскоре Песцов вернулся, сжимая в руке пачку газет. Информация интересовала и меня, поэтому я выскочила навстречу, чтобы он не успел уединиться в своём купе, не поделившись со мной самым ценным.

— Доброе утро, Дмитрий Валерьевич, — пропела я, перегораживая ему дорогу.

— Как только я вас увидел, оно сразу перестало быть добрым, — мрачно ответил он. — Я так надеялся, Анна Дмитриевна, что вы отстанете на каком-нибудь полустанке. Я даже готов оплатить пересылку вашего багажа.

Звучало это предложением, на которое я могла бы согласиться до вчерашней встречи с Волковым и беседой с певицей после неё. Уверена, согласись я сейчас с Песцовым, мисс Мэннинг нашла бы возможность в отместку сообщить о своих подозрениях Волкову. А ему совершенно ни к чему знать, что я могу изменять внешность. Уверена, с такими данными он меня вычислит, спрячься я хоть за мужским обликом. Наверняка в магическом арсенале есть что-то именно на такой случай.

— Замена меня на другого переводчика не даст вам никаких преимуществ в отношении мисс Мэннинг. Она вас динамит, Дмитрий Валерьевич.

— Что, простите? — недоумевающе нахмурился он.

Так, похоже, это выражение из прошлой жизни. И почему оно так не вовремя всплыло?

— Я имею в виду, Дмитрий Валерьевич, что она так и будет вас использовать. Получать с вас материальные блага, кормить обещаниями, а в свою постель не пускать.

Песцов застыл с видом поборника нравственности, которую я нарушила самым ужасным способом. А ведь наверняка нарушила: неприлично женщине говорить с посторонним мужчиной на такие темы, пусть я сейчас и выгляжу старше, чем есть. Можно сказать, гожусь в матери собеседнику, а значит, практически занимаюсь его воспитанием. Потрясённого Песцова я наблюдала недолго, он отмер и сразу решил заняться уже моим воспитанием.

— Анна Дмитриевна, что вы себе позволяете? — шокированно спросил он.

— Разве я позволяю? Где вы были, когда бросили нас с мисс Мэннинг на растерзание Соболевой? Вот туда вас мисс Мэннинг и отправит. Скажет, что после общения с многочисленными жрицами любви вы могли подцепить что-нибудь на память. Что-нибудь такое, что очень долго и неудобно лечится.