Взрослое лето - Владимир Голубев

Женя умолк и посмотрел на Людмилу и Алёну.

– Не томи, Шерлок Холмс, что дальше?

– Повозившись с полчаса, на дне ямы я обнаружил металлический ящик. Кое-как открыл дверцу. Вот посмотрите на мои руки, под ногтями до сих пор земля!

– Женя, я сделаю тебе маникюр на руках и ногах! – пообещала Алёнка. – Не тяни резину! Что в ящике? Ружье?

– Да, двустволка 12 калибра. И патроны, вот я взял пару.

– А ствол ты взял?

– Нет, я же не следователь. Что я скажу, что похитили чужое ружьё, а может, из него стреляли по вашей бабушке и дедушке? А он будет всё отрицать, и скажет что это не его оружие.

– Ты не оставил отпечатков?

– Нет, я не дотрагивался до оружия, только глянул и давай быстрее закапывать, и сегодня прямо к вам.

– А что-нибудь странное ещё было на участке? – спросила девочка.

– Да нет, заброшенный участок, ничего не посажено, у забора бурьян выше меня. Но домик закрыт, на окнах ставни, есть колодец, в общем, жить можно. Единственное, что как-то непонятно, свежеокрашенная собачья будка, но следов собаки не видно, и пустая бутылка от ацетона валяется на земле.

– В среду красил, после работы, а потом приехал к нам? Зачем? Для чего спрятал в малиннике ружье? – сказала Мила и посмотрела на дочь.

– Выясним! Ружьё перепрятал, кто в кустах будет искать? А? Надо сообщить следователю.

– Непременно, – согласилась Мила. – Женя молодец, что не стал забирать оружие, пусть лежит, а то остановили бы гаишники и что бы ты им сказал?

– Да мне и положить его было некуда, с собой ни сумки, ни рюкзака. Потом я хотел посоветоваться с вами. Вы же не просто люди, вы потерпевшие! Хоть кто-то по делу, а я? Даже не свидетель.

– Ну теперь точно станешь свидетелем, допрыгался, – улыбаясь, пообещала Алёнка. – Но главное, чтобы не потерпевшим!

– Езжайте в понедельник к следователю, всё ему расскажите, а пока больше никому ни слова! – скомандовала Мила, и ребята закивали в знак согласия. – Пойдёмте в дом, хватит прятаться.

– Спасибо, но я поеду домой, вечером ещё поработаю, ну вы меня понимаете?

– Понимаем, – хором ответили мама и дочь.

– Женя, заезжай за мной в понедельник! А я позвоню Михаилу Владимировичу.

– Заеду.

– У тебя есть второй шлем, для Алёнки?

– Да.

– Не забудь взять, и не гони, торопиться вам некуда.

Журналист вскоре пропал в подлеске.

– Мам, неужели мы подобрались к разгадке? – спросила девочка, когда они остались наедине.

– Не знаю, – ответила Мила, затеребив кольцо на безымянном пальце. – Рано говорить. У кого из местных нет ружей? Отец рассказывал, что в шестидесятые годы они продавались в сельпо, бери любой, кто хочет. Ну, а когда ввели обязательную регистрацию, многим в облом стало возиться, до сих пор прячут свои ружья от полиции по чердакам и подвалам.

– Ты переживаешь за дядю Диму?

– Разумеется, я знаю его с детства, и мне просто жалко его. Но я его не оправдываю, ни в коем разе! Ты когда вырастешь, тоже будешь переживать за одноклассников или за соседа Пашку?

– Мне кажется, мы разлетимся после школы и редко будем видеться. Может, даже позабудем друг друга.

– Я тоже так думала, когда училась в школе, и ещё мечтала о прекрасном принце, который увезёт меня в красивый замок на Рублёвке, но как видишь – принца нет, и я по-прежнему живу в посёлке и общаюсь с одноклассниками.

– Ну, а мой отец, кем он был для тебя?

– Да всем, а главное будущим. Мы хотели вместе, рука об руку, построить свою жизнь, но получилось то, что получилось.

– А если он найдётся и постучит в дверь, ты откроешь?

– Дверь да, но впущу ли в сердце, не уверена. Скорее всего, не прощу, хватит, отрыдала, отболела. Зачем ворошить прошлое?

В понедельник Женя заехал около десяти утра, в жёлтом дождевике он казался печальным напоминанием об осени среди блестящей от воды зелёной листвы. Алёнка уже собиралась в дорогу. Пришлось надеть ветровку – на улице моросил дождь. Она закрыла дом и, спрятав ключ в траву за лавкой, пошла к Жене, который сразу подал ей шлем.

– Привет, Алёнка.

– Привет, поехали скорей. Давай в следующий раз, когда будешь выбирать дождевик, позвони мне.

– Тоже мне, нашлась модельер Зайцева, она же Белкина.

– Ладно, это я так, шучу. Лучше расскажи о своём визите на комбинат. При маме я не хотела поднимать разговор.

– Да ничего не вышло. Отвели к главному инженеру, он меня выслушал, записал телефон и пообещал передать пресс-секретарю, а свяжется он со мной или нет, не знаю. Они будут думать, нуждаются в моих услугах или нет.

– Ничего, шансы на встречу есть. Поехали.

Дождь продолжал монотонно моросить. Сиденье было небольшое, явно рассчитанное на одного седока, и девочка прижалась к водителю, крепко обхватив его руками.

Вначале они ехали по лесу, и мокрые ветки упрямо хлестали путников, обдавая сыростью с головы до ног. На шоссе оказалось спокойнее и, главное, суше. Их изредка обгоняли машины, но с приближением очередной Алёнка от страха сжималась и успокаивалась только тогда, когда машина скрывалась впереди.

Город встретил их грязными лужами, рекламой и сотнями автомобилей. Пока ехали до здания следственного комитета, девочка вертела головой и со страхом представляла, как вырастет и поселится в мегаполисе, среди ещё большей толпы и шума. От этих мыслей становилось грустно и совсем не хотелось наступления взрослой жизни.

– Мы с тобой, Женя, два лоха, – снимая шлем, подвела итог поездке девочка.

– Это почему же?

– Мы следователю даже не позвонили. Я – то забыла.

– Да-а. Она собиралась, сама забыла, а в итоге получается «не позвонили мы». Интересно у тебя выходит, Белкина.

– Привыкай.

Лена вытащила из внутреннего кармана куртки телефон и набрала знакомый номер. Женя, паркуясь, наблюдал за ней и в который раз дивился, какая, в сущности, мелюзга, но ведь упрямо прёт вперёд. И он, взрослый, двадцатилетний парень, журналист, ожидает, когда эта малышня договорится со следователем. Хотя, смотря на Алёнку в мокрых, прилипших к ногам джинсах, перед собой он видел другую Белкину, в лёгком белом платье, с тонкими длинными пальцами и серыми глазами. Но стоп! Нельзя. Женя пришёл в себя и стянул дождевик, ибо среди прохожих он казался настоящей деревенщиной, просто сумасшедший грибник в зоопарке.

– Он примет нас через полчаса.

– Ты объяснила, почему мы приехали?

– Сказала, что привезла важного свидетеля.

– Во как… Хронов превратился в «важного свидетеля».

Ребята попили кофе в полуподвальном буфете гостиницы, примыкающей к зданию комитета, согрелись. Дождь то переставал, то снова припускался вдогонку за прохожими. Женя и Алёна стояли у дороги, полной рычащих чудовищ, на их фоне жёлтый скутер выглядел невинным котёнком, которого, того гляди, растерзают забавы ради. Девочке стало не по себе, и она отвернулась к стене. Перед её взглядом колыхалось мокрое объявление: «Куплю вашу душу. Дорого!». «Что за бред?» – подумала девочка и перечитала, получилось вроде невинное – «Куплю вашу квартиру. Дорого!».

– Фу-уу, – выдохнула Алена и обратилась к журналисту. – Женя, пойдём к Михаилу Владимировичу, лучше там подождём, а то у меня уже мальчики кровавые в глазах!

Они зашли к следователю с улыбками, словно ещё час назад не существовало холодной и мокрой дороги, а теперь и душного города.

– Лена, заходи! – приветствовал Михаил Владимирович, выходя навстречу из-за письменного стола. – О, да с ней ещё сам Евгений, как мне помнится, журналист! Признавайтесь, зачем приехали, снова выведывать секреты следствия? Вместе статью пишете? Что молчите, если не пишете статей, пишите сказки! Правда, за них не платят, но это другое дело.

– Здравствуйте Михаил Владимирович. Чтобы у кого-то на свете появились секреты, надо вначале раскрыть тайны следствия! – парировала девочка.

– Ну ты прямо не малолетняя потерпевшая, а просто какой-то философ в юбке, вернее, в джинсах! Начиталась умных книг и прессуешь меня по полной? Тебе бы родиться пораньше, в девяностые, цены бы не было в какой-нибудь бандитской бригаде. Ты здорово умеешь прижимать к стенке своими железными аргументами, а следом за тобой спешили бы «быки» с утюгами и паяльниками!

– Да если на вас не наедешь, вы сами опустите. Хотя, что мне лучше – надышаться в подъезде какой-нибудь дряни или обкуриться канабисом?

– Алёна, я шучу. Евгений, как ты с ней общаешься? Ладно, садитесь и рассказывайте, времени у нас не много, меня ждёт тюрьма. Журналисту хочу сказать: статьи получились хорошие, а главное, начальству в области понравились. Теперь до конца года от нас отстанет наша пресс-служба, ведь благодаря тебе мы выполнили план по работе со средствами массовой информации!

– Оба интервью вас устроили?

– Конечно. Ты молодец-огурец, а не жёлтый журналец! – пошутил Михаил Владимирович, но, судя по реакции ребят, каламбур не удался. – Извините за шуточку, я в юности мечтал писать юморески, как Зощенко или Аверченко, ну на худой конец как Жванецкий или Горин, но жизнь сложилась иначе, теперь веселю, так сказать, злодеев, а у них, как правило, проблемы с чувством юмора. Всё, шутки в сторону, слушаю, с чем приехали и где этот ваш «важный свидетель»?