Король-Демон - Кристофер Банч

Моя жена такая — внезапный приступ проницательности, и тотчас же накатывается волна сомнения. Первое время я думал, что из Маран выбил всю душу тот мерзавец, за которым она была замужем до меня, но потом я начал подозревать, что в этом, вероятно, виновата ее семья. Пообщавшись с отцом и братьями Маран, я понял, что в мире Аграмонте к мыслям, высказанным женщиной, относятся пренебрежительно.

— Не говори так о себе! — строго заметил я, шлепая жену по ягодицам.

Шутливо вскрикнув, она крепче прижалась ко мне.

— Слушай, у меня есть одна мысль. Мы этим еще не занимались!

— По-моему, мы уже перепробовали все, — сказал я.

— Нет, вот послушай... я лежу лицом вниз, привязанная шелковыми веревками к кровати так, что не могу пошевелиться, — начала Маран, заводясь от собственных слов. — У меня завязаны глаза, а во рту кляп, поэтому я совершенно беспомощна. Под мои бедра подсунута подушечка, твой член находится глубоко во мне. Я чувствую твои яички — У нее участилось дыхание. — В руке ты держишь хлыст, тоже шелковый. Сначала ты меня им гладишь, а потом бьешь, и мне больно. Тут ты начинаешь двигаться, а затем бьешь хлыстом, снова, снова и снова...

Мое естество окаменело в готовности, и вдруг я вспомнил другой хлыст, которым пользовались не в пылу страсти, изуродованное лицо бандита, зловоние подземной темницы — и мое возбуждение мгновенно прошло.

— Хорошо, — сказал я. — Добавь это в свой список. У нас был воображаемый перечень того, что мы еще не пробовали в постели, — для некоторых утех потребовалось бы больше приспособлений, чем при осаде неприступной крепости. Мы время от времени делились друг с другом своими безумными фантазиями.

Вслушавшись в дождь, я зевнул, призывая сон.

— Дамастес, — сказала Маран, — можно задать тебе один вопрос?

— Сколько угодно, только если мне будет позволено заснуть в самое ближайшее время.

— Долго у нас с тобой будет так продолжаться?

— Ты имеешь в виду, что мы постоянно занимаемся любовью? Надеюсь, вечно.

— Нет, дурак. Я имела в виду, что тебя, как военачальника, постоянно не бывает дома.

— Таков удел солдата, — сказал я. — Я отправляюсь туда, куда прикажет император, и тогда, когда прикажет император. Я принял присягу.

— И так будет всегда?

— О, полагаю, когда-нибудь я устану. Простуженные кости и суставы будут так болеть, что я не смогу выходить из дома. — Я начал было говорить о ранах, но вовремя сдержался. — Тогда у меня будет более чем достаточно времени, чтобы тебе надоесть.

— Надеюсь, — вздохнув, прошептала Маран. — Спокойной ночи, любимый.

— Спокойной ночи, — ответил я, целуя ее в макушку. Некоторое время я лежал, пытаясь понять смысл ее последних слов. Я знавал женщин, выходивших замуж за солдат, не имея понятия о том, что представляет из себя военная служба, и потом проклинавших себя за это. Маран была не из их числа. Она была слишком умна, а члены ее семьи много лет служили Нумантии в качестве посланников и глав провинций. Учитывая характер моего призвания, было крайне маловероятно, что я доживу до ухода в отставку. Рано или поздно стрела какого-нибудь варвара избавит меня от беспокойства насчет старости. Я заснул, обретя странное успокоение в мысли, что мне суждено умереть в расцвете сил, красивой смертью, лучше всего в бою, во главе своих солдат, и, когда я вернусь на Колесо, сам Иса замолвит за меня словечко Сайонджи — хоть я не представлял себе лучшей жизни.

На следующее утро я поделился с Кутулу предположениями Маран насчет исчезнувшей знати.

— Ум баронессы превосходит ее красоту, — ответил тот.

— Уж я-то это знаю. А ты как дошел до этого?

— Одной из моих первоочередных задач по прибытии сюда было изучение архивов Каллио. Конечно, на эту работу у целой армии писцов уйдет вечность. Но я посадил трех человек разбирать записи последних десяти лет; они до сих пор копаются в бумагах. Возможно, поняв прошлое этой истерзанной провинции, мы сможем управлять ею более эффективно. То, что нашли мои люди, впечатляет не так, как то, чего они не нашли. Кто-то тщательно прошелся по архивам, уничтожив практически все, что имело хоть какое-то отношение ко двору Чардин Шера. Полагаю, со временем мы сможем найти дубликаты; вероятно, кое-какие бумаги имеются в центральном архиве в Никее. Но вот времени-то у нас как раз нет. Любопытно, но мои следователи считают, что архивы перетрясли сразу же после того, как Чардин Шер потерпел первое поражение у реки Имру и начал отступать в глубь провинции.

— Это же какая-то бессмыслица, — изумился я. — Получается, после первой битвы Чардин Шер понял, что проиграл войну, и позаботился о том, чтобы его приближенные ушли в подполье и продолжили борьбу.

— Чардин Шер... или кто-то другой, — поправил меня Кутулу.

— Например?

— Быть может, ответ на это знает наш таинственный чародей. Мне очень хочется с ним побеседовать, ибо догадка твоей жены подтверждает то, на что намекают своим отсутствием исчезнувшие записи: в Каллио мы имеем дело с двумя противниками. Один из них — это толпа, стихийные выступления.

Другой — значительно серьезнее. Это оставшиеся в живых представители правящей верхушки Каллио, затаившиеся до поры до времени в ожидании сигнала, чтобы восстать и свергнуть имперское правление. Вот этот заговор по-настоящему меня пугает.

— Поднеси этот предмет так, чтобы я его увидел, — распорядился император. — И тотчас же убирай — вдруг за нами следят. — Подчинившись, я покрутил перстень Проломи-Носа перед Чашей Ясновидения. — Полагаю, ваш разбойник сказал правду, — сказал император. — В этом предмете нет ничего изначально магического. Вероятно, грабитель отобрал перстень у какой-то жертвы, а тот, кого мы ищем, произнес заклинание, превратив его в талисман. А теперь, будь добр, отойди в сторону, чтобы я поговорил с твоими провидцами.

Я знаком предложил Синаит и Эдви приблизиться к Чаше. Оба были заметно взволнованы. Эдви, состоявшему в свите принца Рейферна, вероятно, уже приходилось лично встречаться с Тенедосом, но Синаит, я был точно уверен, виделась с ним впервые.

— Мы с вами попробуем сделать вот что, — начал Тенедос тоном дотошного наставника, каковым он и был. — Мне пришло в голову одно заклятие, которому я выучился еще в детстве, у себя в деревне, у женщины, называвшей себя «ищущей ведьм». — Развернув свиток, император поднес его к Чаше. — Быстро перепишите то, что написано на этом пергаменте. Я не должен ничего произносить вслух, чтобы нас никто не подслушал.

Колдуны поспешно заводили перьями, беззвучно шевеля губами. Синаит закончила первой, Эдви чуть отстал. Увидев, что они подняли головы, император Тенедос скатал свиток.