Древняя Москва. XII-XV вв. - М.Н. Тихомиров

Реформа Дмитрия Донского имела и какое-то внутреннее значение, затрагивала интересы «множества народа», оплакивавшего смерть Ивана Васильевича. Недаром же Никоновская летопись, дающая кое-какие подробности, отсутствующие в других летописях, называет Ивана Васильевича «тысяцким», а не сыном тысяцкого и рассуждает о необходимости повиноваться даже строптивым владыкам. А кто же был этим строптивым владыкой, как не Дмитрий Донской? Не одни гости-сурожане, но и другие слои горожан должны были потерпеть ущерб от уничтожения должности тысяцкого. Это могло быть связано с умалением прав городского населения, а что московская действительность царского времени XVI-XVII вв., не знавшая для Москвы общегородского самоуправления, была явлением позднейшим, видно из остатков самоуправления сотен, додержавшихся до конца XVII в.

БОЛЬШИЕ НАМЕСТНИКИ

На месте тысяцких в Москве была учреждена должность наместника, обязанности которого были близки к обязанностям тысяцкого, но с тем отличием, что наместник находился в большей зависимости от великого князя. Теперь судебные дела решались «большим наместником московским». Такой порядок установился с начала княжения Василия Темного. Вдовствующая княгиня Софья Витовтовна сделала боярина Ивана Дмитриевича Всеволожского московским наместником. Это могло произойти не ранее 1425 г., года смерти великого князя Василия Дмитриевича, и не позже 1433 г., когда Иван Дмитриевич перешел на сторону Юрия Галицкого. Сама же должность больших наместников московских, по-видимому, была установлена еще до Софьи Витовтовны и учреждена тотчас после уничтожения должности тысяцких при Дмитрии Донском. Многочисленные подписи Ивана Дмитриевича на жалованных грамотах показывают, что он был наместником уже при Василии Дмитриевиче.

Реформа Софьи Витовтовны сводилась к тому, что она подчинила наместничьему суду все городские дворы без изъятия, в том числе дворы городских удельных князей, чем нарушались права последних. Переход всех дворов под судебную власть большого наместника должен был вызвать недовольство удельных князей как шаг, направленный к умалению их феодальных прав. Следовательно, этот переход надо учитывать как один из поводов к феодальной войне середины XV в.

Значение должности большого наместника выясняется из биографии названного Ивана Дмитриевича Всеволожского. Род Всеволожских-Заболотских был выдающимся среди московских бояр. Им принадлежали многие вотчины в Переславском уезде. Самое прозвище Заболотских они, возможно, получили от Заболотья, местности, лежавшей поблизости от Переславского и Сомина-озер. Иван Дмитриевич состоял в родстве с княжескими домами Москвы и Суздаля и с последним московским тысяцким Василием Вельяминовым. Ловкий политик, он занял особое положение при дворе малолетнего великого князя Василия Васильевича и его матери Софьи Витовтовны. В 1432 г. он ездил с Василием Васильевичем, достигшим к этому времени семнадцатилетнего возраста, в Орду и добился для своего господина получения ярлыка на великое княжение, на который претендовал дядя великого князя Юрий Дмитриевич. Летопись красочно повествует о ловких ходах Ивана Дмитриевича в пользу своего князя. На стороне Юрия был ордынский князь Ширин-Тягиня, пользовавшийся большим весом в Орде. Разжигая зависть и опасения других ордынских вельмож, Иван Дмитриевич говорил им: «В чем же забота ваша о нашем государе великом князе, если хан не может ослушаться слова Тягини; да что с вами будет, когда князь великий Юрий будет сидеть на Москве, в Литве его побратим, великий князь Свидригайло, а Тягиня будет распоряжаться в Орде?» Этот хитрый ход восстановил против Юрия не только ордынских вельмож, но и самого хана. Нет ничего удивительного в том, что спор дяди с племянником о великом княжении кончился в пользу племянника.

Иван Дмитриевич рассчитывал на брак своей внучки с молодым великим князем, но Василий женился на княжне Марии Ярославне. Внучка бежавшего боярина была обручена с князем Василием Косым, сыном Юрия Дмитриевича, а сам Иван Дмитриевич сделался неумолимым врагом своего прежнего господина и при первых же переговорах между дядей и племянником «…не дал о миру ни слова молвити». Имя Ивана Дмитриевича встречается на многих грамотах как припись доверенного боярина великого князя начиная примерно с 1415 г.

Большой наместник и третники были облечены крупными судебными полномочиями. Наместнику подчинялись по суду об убийствах все московские дворы без изъятия, в том числе дворы митрополита, великой княгини, монастырей и самого великого князя. Судьи крупных феодалов, имевших владения в Москве, только присутствовали на суде наместника и смотрели «своего прибытка», т. е. получали пошлины с людей, подвластных их господам. Наместник с третником судил дела о душегубстве, о кражах с поличным, о нанесении бесчестья и т. д. Он же устанавливал для враждующих сторон «поле» – судебный поединок, весьма распространенный в московском законодательстве. Местом поединка была площадка церкви Троицы на Старых полях, находившаяся в Китай-городе поблизости от того места, где теперь стоит памятник первопечатнику Ивану Федорову. Наместник с третником судил всех людей, пойманных с поличным в Москве, не отсылая преступников в другие города по обычной подсудности. Таким образом, наместничий суд в Москве со времени его установления при княгине Софье Витовтовне, не позднее 1433 г., был судом централизованным. Московские судебные порядки в основном послужили образцом для статей Судебника 1497 г.

Из записи о московском суде узнаем о существовании в Москве тиуна великого князя и судей. Тиун был судьей великого князя и многочисленных великокняжеских людей. Он разбирал те дела, которые не касались душегубства и кражи с поличным. Слободы московских феодалов также имели свой внутренний суд; поэтому при наместничьем суде присутствует какой-нибудь судья, «…своего прибытка смотрит». Московский тиун великого князя, как об этом можно судить по документам XVI в., производил свой суд в присутствии целовальников из московских ремесленников и дворского. Едва ли это было новизной XVI в., связанной с введением губных грамот, потому что уже в договорах великих и удельных князей имелось условие: «…а который слуги, потяг-ли к дворьскому, а черные люди к сотником». Окончательное решение дела производилось введенными боярами (в одном случае дворецким, в другом казначеем) по докладу тиуна, должность которого обычно попадала в руки дворянина средней руки.

Во время междоусобной борьбы середины XV в. совместное владение Москвой способствовало неудачам Василия Темного. В городе сидел Ватазин, тиун Дмитрия Шемяки, усердно действовавший в его пользу. О Ватазине, позднее высланном из Москвы великим князем, сообщает соборная грамота русского духовенства, адресованная Шемяке: «И ты, господине, шлешь к своему тиуну к Ватазину свои грамоты, а велишь ему отзывати от своего брата старейшего, от великого князя людей; а велишь звати людей к собе». В той же грамоте находим немало ссылок на «…старину, что жити вам в Москве», т. е. на права великого князя и его князей-совладельцев в их общей вотчине Москве.

КОНЕЦ ТРЕТНОГО ВЛАДЕНИЯ

Третное владение ушло в прошлое только к концу XV в. Еще Дмитрий Донской по традиции отдал «отчину свою Москву» четырем своим сыновьям. Впрочем, на этот раз из двух третей, или жеребьев, Москвы половина была отдана одному старшему сыну Василию, а другая половина остальным трем сыновьям – Юрию, Андрею и Петру; младший Константин в духовной не был упомянут вовсе. Кроме того, половина доходов от тамги и весь доход от восмьничего поступал в пользу княгини-вдовы. В руках Владимира Андреевича осталась его треть, или один жеребий, Москвы. Из дальнейшего выясняется, что половина двух жеребьев, доставшаяся старшему Василию, в действительности и была третью, т. е. речь опять шла о доходах, а не о территории Москвы.

Перед своей смертью Владимир Андреевич (в 1410 г.) поступил совершенно так же, как его двоюродный брат. Он завещал «вотчину свою Москву», свою «…треть, чем мя благословил отец мой», своим сыновьям – Ивану, Семену, Ярославу, Андрею и Василию. В Москве оказалось около десятка князей-совладельцев. В пользу старшего сына Ивана были выделены особые пошлины, но в остальном дети Владимира должны были пользоваться своими правами в Москве по годам («ведают по годом»). Ранняя смерть сыновей Владимира Андреевича, оставшихся, кроме Ярослава, бездетными, привела к тому, что его треть снова оказалась в руках одного владельца – Василия Ярославича. В 1433 г. в договоре с Василием Темным он называет уделом своего деда Владимира Андреевича «треть в Москве и в пошлинах».

Почти одновременно с вымиранием потомков Владимира Андреевича происходило сокращение числа представителей старшей ветви княжеского рода. Смерть бездетного Петра Дмитриевича в 1422 г. и гибель сыновей Юрия Дмитриевича привели к тому, что из всех совладельцев старшей великокняжеской линии кроме самого Василия Темного остались дети только Андрея Дмитриевича Можайского – Иван и Михаил, так как «…жеребей княжь Юрьев в Москве со всеми пошлинами» перешел в руки Василия Темного. Тем не менее в середине XV в. в Москве все-таки оставались три княжеские линии, владевшие особыми правами: