Найдите Лейлу - Мег Элисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама перестала выходить из дома. Темные окна обрастали льдом, и Энди все время был в куртке. В гости к нам никто не заходил. Рождество как пришло, так и ушло, я даже не стала ни о чем спрашивать. Мама перестала разговаривать.
Видимо, перекрывать газ людям там, где идет снег, запрещено. Мы совершенно точно не оплачивали никакие счета, но газ нам не отключали. А это значило, что водонагреватель и плита работали.
Долгое время мы питались консервами. Я помню, вначале была кукуруза и суп, потом тыква или свекла, или соус для спагетти, который мы просто ели из банки ложками. Энди как-то порезался консервным ножом и долго плакал. Я забинтовала ему пальцы и надела поверх повязки носок. Мама даже не взглянула. Она ни на кого и ни на что не смотрела.
Я спала с Энди в его кроватке, завернувшись во все одеяла и полотенца, какие только были в доме. Но мы все равно мерзли. Мне снятся кошмары, что мы все еще там; так темно, что мне не видно ни его, ни своих рук, и так холодно, что приходится укрываться с головой.
Однажды ночью мы замерзли так, что я думала, мы умрем. Не знаю, могли ли мы и вправду тогда погибнуть. Окно в комнате Энди дребезжало, сквозь щели свистел ветер и проникал холодный воздух. Я не знала, что делать, мы видели пар, который шел у нас изо рта. Когда у меня онемели руки и ноги, я выбралась из кровати и прихватила Энди. Мы пошли в ванную.
В то время у нас не было даже свечей. Мы нащупали пробку и кран. Открыли воду и подождали, пока нагреется. Потом залезли в ванну и перестали дрожать. Я взяла бутылку с шампунем, но она промерзла и была твердой, как камень. Мы уснули в воде и просыпались, только когда с волос падали холодные капли или надо было добавить горячей воды.
Решив, что скоро рассветет, я вылезла из ванны и завернулась в одеяло. Я подумала: как мама может спать в этом холоде совсем одна? На диване никого не было, но по отблескам света я сразу поняла, где она.
Духовка на кухне горела вовсю. Я даже видела язычки пламени, пробивающиеся через отверстия ее дна. Мама лежала на трех составленных вместе стульях, завернувшись в одеяла, и храпела.
В тот момент у меня не нашлось слов, но именно тогда я поняла, что мы для нее враги. Мы ей не просто не нравились, это было и так ясно. Она открыто нас ненавидела и, возможно, надеялась, что однажды холодной ночью мы просто заснем и больше не проснемся.
Я одела Энди и закутала нас обоих в одеяла. Тихо привела его на кухню и уложила на полу перед ревущей духовкой. Легла рядом, обняла его, и мы уснули. Уже много недель нам не было так тепло.
И однажды мы провели в том доме последнюю ночь. Я не помню ее. Мы переехали сюда, и здесь никогда не бывает так холодно, чтобы повторился тот кошмар.
Вчерашний день в школе вполне мог оказаться последним, но запомню я его навсегда.
Я все еще не могу поверить, что она пришла в мою школу.
Впервые за много лет она назвала меня по имени.
И впервые дотронулась до меня — впервые с тех пор, как мы переехали в Калифорнию. В этом я абсолютно уверена.
Сегодня Энди в школе, а я нет. После вчерашнего я просто не могу туда идти. Мама дома так и не появлялась. Я в своем тайном убежище, смотрю старую комедию «Тетушка Мейм» и жду, когда Кристи сообщит, что отредактировала наш проект.
Камера все еще у меня. Я с удовольствием осознаю́: если увижу что-нибудь классное — смогу заснять. И, может, выложить в твиттере. Может, даже отвлечь народ от моих фото в инстаграме — если они там есть. Я не особо этому верю. У Джейн Чейз не так уж много времени, чтобы тратить его на подобные приколы. Это даже не смешно.
Во второй половине дня я слышу, как Энди влезает домой через окно, и уже хочу перебраться в комнату, чтобы его встретить, но вдруг слышу что-то еще. Такой же звук, будто карабкается Энди, но вроде и не совсем такой. Дольше. Больше возни. А потом снова.
— Это твой дом, Эндрю?
У меня стынет кровь в жилах. Какая-то взрослая незнакомая женщина в доме. Я выключаю телик.
— Да, мой. — Он ничего не понимает.
— А где сейчас твоя мама? — Взрослый мужчина, еще один незнакомец.
— Она на работе.
У меня в голове миллион мыслей. Похитители, педофилы, люди, которые продают детей. Они могут быть кем угодно.
Да нет же. Я понимаю, кто они. Просто не могу смириться.
— Где твоя сестра? Где Лейла? — снова спрашивает женщина.
Энди неуверенно отвечает:
— Я думал, она в школе, но я ее не видел.
Мужчина подтверждает:
— Мы ходили сначала к ней в школу, чтобы поговорить. Ее там не было.
— Ой, простите.
— Ничего страшного, Энди. Ты можешь показать мне кухню?
Они идут в другой конец квартиры, голоса становятся глуше. Я слышу, как они разговаривают, но не разбираю слова. И вновь начинаю слышать отчетливо, когда они заходят в гостиную.
— Здесь спит мамочка, — совсем по-детски говорит Энди.
— Твоя мама спит на диване?
— Угу. Она больше не любит свою комнату.
— Покажешь мне ее комнату? — Голос у женщины как у воспитательницы детского сада.
Теперь они в спальне, совсем рядом со мной. Мое убежище прямо под окном.
Я слышу, как женщина начинает задыхаться, когда они заходят.
— Что здесь произошло?
— Раньше мамочка спала на водяном матрасе, но он испортился.
Они замолкают ненадолго, затем кто-то совсем тихо говорит:
— Из-за протечки… сгнили… коробки.
И снова женщина, громко, с той же интонацией воспитателя:
— Энди, покажешь мне ванную?
Он устраивает им экскурсию. Я слышу, как они спрашивают, где простыни для его кровати или для моей. Слышу, как спрашивают, кто готовит ему ужин и где он хранит одежду.
Энди так честно и терпеливо отвечает, так старается, будто хочет получить пятерку. Очень старается. Я царапаю джинсы ногтями, но не осознаю этого, пока не замечаю скребущий звук. Мне хочется закрыть рот Энди рукой или чтобы он услышал, как я
