Шутки в сторону! - Франческа Клементис

— А если он не получит премию, когда его компания перейдет другому владельцу? И почему ты не посоветовался со мной? — дрожащим голосом спросила Энн.

— Меня об этом попросил Пит. Он знал, что ты будешь волноваться на пустом месте. Он же взял деньги временно, так зачем было говорить тебе?

Энн посмотрела на мужа, словно на чужого человека.

— Сколько же тайн ты скрыл от меня за сорок лет нашей совместной жизни?

Билл нахмурился:

— А ты? Как давно у тебя болит сердце? Энн пожала плечами:

— Это ерунда. Просто шумы. Доктор сказал…

— Ты ходила к доктору? — прервал ее Билл. — Значит, дело было настолько плохо, что ты решила обратиться к врачу, но ничего не сказала мне? Так что сказал доктор об этих «шумах»?

Энн отвернулась.

— Он сказал, что, возможно, ничего серьезного нет, но нужно сдать некоторые анализы. Так зачем было раньше времени тревожить тебя? Может быть, подозрения необоснованны.

Взаимный обман, такой мелкий и незначительный, встал между ними стеной, поставив под угрозу кристальную чистоту отношений. Только звук захлопнувшейся входной двери заставил их переключиться.

Они спустились вниз и обнаружили Стеллу, которая кричала перед закрытой дверью:

— Отлично! Иди куда хочешь! Мне наплевать!

Стелла, что случилось? — Энн не привыкла к такому открытому проявлению эмоций в семье сына. Ее худшие опасения подтвердились: между Питом и его женой явно пробежала кошка.

Стелла в замешательстве посмотрела на них:

— Не знаю, Энн. Я действительно не знаю!

Она не лукавила. Она и в самом деле не могла понять, почему так все получилось. Они с Питом мирно беседовали о перилах парадной лестницы, а в следующую минуту он выбежал из дома, хлопнув дверью. Что она такого сказала или сделала?

— Может быть, нам покрасить перила в вишневый цвет с эффектом зернистости? — только и спросила она.

И тут Пит вдруг пришел в неистовство. По-другому его реакцию нельзя было назвать. Он начал метаться по комнате и кричать:

— Зачем ты спрашиваешь меня? Делай, как хочешь! Ты же всегда так поступаешь!

Стелла вспомнила слова Билла о проблемах у Пита на работе. Может, в этом кроется причина его странного настроения?

— Послушай, твой отец рассказал мне о неприятностях в твоей компании. Это серьезно? — робко начала она.

Пит снова взорвался:

— Он не имел права говорить тебе!

— Ты что, издеваешься? Как ты думаешь, каково мне узнавать о проблемах у мужа на работе от свекра?

Пит насмешливо посмотрел на нее:

— Не сомневаюсь, что ты быстро утешишься, купив пару дорогих безделушек.

От возмущения Стелла чуть не задохнулась:

— Не знаю, что с тобой происходит, но не обязательно винить во всем меня!

Хочешь знать, что со мной происходит? — Не дожидаясь ответа, он выпалил: — Я скажу тебе! У меня есть все шансы вылететь с работы через пару недель. Я получу минимальное пособие по безработице, которого хватит на погашение ссуды на дом в течение трех месяцев, а потом я должен буду найти такую же хорошо оплачиваемую работу. Но самое главное то, что я уже долгое время переживаю из-за этого, а ты ничего не замечаешь!

Стелла была потрясена. Настолько, что не заметила нервные взгляды, которые Пит бросал на часы.

— Ты согласился купить этот дом, зная, что можешь потерять работу? Как ты мог?!

— Я ничего не знал. Я считал, что все обойдется. А ты, как всегда, была полна решимости переехать. Ты изнывала от нетерпения, и я понимал, что ты не успокоишься, пока не найдешь себе новый предмет для забот.

Стелла фыркнула:

— Так вот как ты обо мне думаешь? Большое спасибо!

При этих словах Пит сорвался с места, схватив пиджак.

— С тобой бессмысленно спорить. Я пойду подышу свежим воздухом.

Когда дверь за ним закрылась (правильнее сказать, с треском захлопнулась), Стелла вдруг подумала, что на нем сегодня бело-голубой джемпер, который она заставляла его надевать, когда к ним приходили гости. Этот джемпер всегда был ее любимым. «Забавно, — подумала Стелла. — Муж сбежал от меня, надев мою любимую вещь».

Морин любила ходить по магазинам. Особенно ей нравился огромный супермаркет «Сейнсбери». До дня рождения Лорен оставалось две недели, однако сделать еще предстояло очень много. Морин понимала, что была плохой матерью, пока Лорен росла, и теперь собиралась доказать себе и ей, что еще не все потеряно.

Морин бродила по торговым рядам, то и дело сверяясь со списком продуктов. Она хотела закатить роскошное пиршество, особенно учитывая, что в жизни дочери появился новый мужчина. Ей понравился этот Крис. Конечно, странно, что Лорен не разрешила рассказывать ему о ней. Но, скорее всего, случилось досадное недоразумение, и, оставшись наедине с Крисом, Лорен все ему объяснит, а потом они вместе посмеются.

Правда, он ушел несколько поспешно, и Лорен была уверена, что больше с ним не увидится, но Морин считала иначе. Битых два часа она убеждала дочь, что он позвонит на следующий же день, но Лорен не желала ее слушать. Словом, очередная ее попытка применить материнское влияние с треском провалилась.

— Поэтому я ничего не сказала ей, — сказала Морин мужчине, с которым лежала в постели той ночью.

Эдди Найт приподнялся на локте и ласково потрепал ее по волосам:

— Тебе придется ей все рассказать. Через две недели она приедет к тебе праздновать свой день рождения, а у меня нет ни малейшего желания убираться отсюда.

Морин понравились его слова. «Он совсем не похож на моего неудачника-мужа», — подумала она с благодарностью.

Слава богу, ее мать так и не увидела человека, за которого она когда-то вышла замуж.

— От кого ты только унаследовала этот голос? — любила восхищенно повторять Элси, гордясь талантом дочери. — Он потрясающий!

— Перестань забивать девчонке голову всякой ерундой, — ворчал отец. — Морин, вот газировка и чипсы. Посиди на скамеечке у паба и будь хорошей девочкой, пока папа с мамой выпьют немного пива.

Мать всегда обожала Морин, а отец не обращал на нее внимания. Когда, за три дня до ее семнадцатилетия, родители погибли в автомобильной катастрофе, в наследство от матери ей досталась уверенность в собственном таланте, а от отца — абсолютная неуверенность в себе.

Она вышла замуж за Джима Коннора, потому что он восхищался ее голосом, юностью и красотой. Она же поддалась его обаянию, умным речам и безумным обещаниям. Морин вышла за Джима замуж, прежде чем успела понять, что за все время знакомства ни разу не видела его трезвым.

«Ты будешь большой певицей», — убеждал он ее до свадьбы. «Ты стала такой большой, что ни во что не влезаешь», — с отвращением говорил он, когда ее незапланированная и тяжелая беременность подходила к концу.