Шутки в сторону! - Франческа Клементис

— Мама! Какой сюрприз! Э-э-э… Входи, Крис. Познакомьтесь. Мама, это Крис. Крис, это моя мама.

Крис не тронулся с места. За пять лет жизни с Бет он ни разу не встретился с ее родителями, что доставляло ему тайную радость. Поэтому он не горел желанием познакомиться с матерью Лорен после первого, к тому же не очень удачного свидания.

— Теперь я уверен, что вы в надежных руках, поэтому должен откланяться. Мне сегодня нужно еще поработать.

Лорен вздохнула с облегчением. Она так же, как и Крис, хотела поскорее закончить этот вечер. Тем более учитывая сюрприз Морин. За матерью Лорен водилась привычка говорить слишком много и слишком быстро. Слова сыпались из нее, как пули из автомата. Само их количество не оставляло сомнения в том, что некоторые будут сказаны некстати и вызовут самые ужасные последствия. Лорен, к несчастью, досталась от матери эта черта. Если бы она могла выбирать, то предпочла бы унаследовать материнские узкие ступни.

— Спасибо за прекрасный вечер. — Лорен изобразила приветливую улыбку.

— Я позвоню завтра, чтобы убедиться, что вам стало лучше.

— Договорились.

Если бы она закрыла дверь в этот момент, свидание бы благополучно закончилось. Но Лорен замешкалась на несколько секунд, раздумывая, не стоит ли все-таки упомянуть о разговоре у Стеллы, обратив все в шутку. Морин решила воспользоваться паузой и выйти на сцену.

— Лорен, нельзя же держать кавалера на пороге! Пригласи его зайти выпить кофе, послушать музыку… Крис, проходите, не стесняйтесь. Я не помешаю вам.

Властным жестом она втащила бедного Криса в квартиру и усадила на диван. «Осталось только предложить ему пачку презервативов», — мелькнуло в голове у Лорен.

— Ты мне поможешь, мама? — Позаимствовав тактику матери, Лорен решительно взяла ее за руку и потащила на кухню.

— Он очень милый, дорогая! — возбужденно зашептала Морин. — Мне уже пора покупать шляпку к твоей свадьбе?

— Мама, послушай меня, — так же шепотом ответила Лорен, нервно взглянув на дверь. — Некогда объяснять, но очень прошу тебя не говорить о моем дне рождения, моей подвеске, моем знаке Зодиака и аллергии насуши.

Морин смотрела на дочь во все глаза:

— Ничего не понимаю. Ты утаила свой возраст? Но в этом нет ничего страшного, детка. Твой отец узнал, сколько мне лет, только после свадьбы.

— Мама, мне незачем скрывать свой возраст. Это глупо. Просто он как-то странно посмотрел на мою подвеску, и я сказала… Ты решишь, что я не в своем уме, и будешь права, но я как-нибудь выкручусь. Ты только ничего не говори, ладно?

Морин пожала плечами:

— Хорошо, милая. Значит, ты не хочешь пригласить его на день рождения? Жаль. Такой удобный случай…

Я вообще не уверена, что снова его увижу. Только, ради бога, не вмешивайся! — предостерегла ее Лорен.

Но Морин слишком долго не принимала участия в судьбе дочери, чтобы сейчас остаться в стороне.

— Я не собираюсь вмешиваться, но ты меня заинтриговала. При чем здесь твой знак Зодиака?..

— Сделай, пожалуйста, кофе, — перебила ее Лорен. — И добавь побольше холодной воды, чтобы он быстро выпил и ушел.

Она вышла из кухни, опередив дальнейшие вопросы, готовые посыпаться из Морин.

В ожидании Крис делал то, что делают все люди, попав в незнакомый дом, — изучал книжные полки и коллекцию дисков. Лорен заметила, что Крис с интересом рассматривает обширную подборку книг о бродвейских и голливудских мюзиклах. На его губах заиграла улыбка при виде длинных рядов дисков с записями мюзиклов, отражавшими ее музыкальный вкус (или отсутствие такового).

— Вам нравятся мюзиклы? — спросила Лорен, с тревогой прислушиваясь к звукам, доносящимся из кухни.

— Не слишком. Мне кажется странным, что взрослые мужчины и женщины вдруг начинают петь в совершенно обыденных ситуациях. Становится неловко наблюдать за ними.

Из кухни раздалось пение — Морин взяла высокую ноту, и Лорен признала, что голос матери с годами действительно окреп и набрал силу.

— Ваша мама хорошо поет, — заметил Крис. — А из мюзиклов мне нравится «Вестсайдская история». Эта история кажется мне настоящей.

Лорен вставила выбранный им диск в музыкальный центр. Через секунду комнату наполнили с детства знакомые звуки, и Лорен вдруг решилась.

— Я вспомнила вечеринку у Стеллы, — неловко начала она. — Не знаю, как вы, но я тогда выпила лишнего…

— Я тоже, — обнадеживающе откликнулся Крис, надеясь, что сейчас она признается. Он был готов принять любое, самое нелепое объяснение. Но в этот момент в гостиной появилась Морин.

— Кофе готов! — торжественно провозгласила она, неся поднос с тремя чашками кофе и апельсиновыми кексами. — Не знаю, говорила ли вам Лорен, но апельсиновые кексы — ее любимые. А я так люблю ее побаловать…

Теперь Лорен поняла, что означал шум на кухне. Мать освобождала полки, чтобы разместить на них несколько коробок с кексами, которые она привезла. Самое печальное заключалось в том, что Лорен разлюбила эти кексы в четырнадцать лет. Однако Морин, не зная об этом, каждый раз покупала их для нее, словно доказывая, что она помнит все ее детские пристрастия. Щадя чувства матери, Лорен каждый раз с благодарной улыбкой принимала подарки, не решаясь сказать правду.

— Крис, где находится этот чудесный ресторан, о котором мне только что рассказала Лорен? — спросила Морин, сделав глоток кофе. — Я обожаю суши, но в Уотфорде мало мест, где можно ими полакомиться.

Крис охотно объяснил, где находится суши-бар, радуясь нейтральному вопросу. Они с Морин обсудили достоинства рыбных блюд. Когда тема иссякла, в комнате воцарилось молчание, не считая, конечно, музыки, льющейся из динамиков.

— Я надеюсь, что вы с Лорен еще побываете у меня. Она покажет вам свои детские фотографии… Господи, как быстро летит время! Конечно, Лорен и сейчас молода, — поспешно добавила она. — Кстати, через пару недель мы устраиваем небольшое торжество.

Глаза Лорен умоляли мать замолчать. Но Морин лишь подмигнула ей и как ни в чем не бывало продолжила:

— Думаю, Лорен сама вам все расскажет.

Она снова подмигнула ей, явно гордясь собой. Теперь Лорен придется пригласить Криса, хотя прямо о дне рождения ничего не было сказано.

Лорен готова была провалиться сквозь землю. Крис от всей души сочувствовал ей. Он знал, что такое чрезмерно заботливые родители. Они с сестрой в свое время по-разному пытались доказать свою независимость. Он, к примеру, изводил мать и отца, ставя на полную громкость любимую музыку. Иззи же в знак протеста начала экспериментировать с собственной внешностью. Кстати сказать, родителей ее опыты над собой приводили в смущение, но не более того. Похоже, им даже нравилось, что она возрождается вновь и вновь, как птица Феникс из пепла, каждый раз в новом обличье. Даже с трудом узнавая родную дочь, мистер и миссис Фэллон не перестали баловать ее и потакать всем ее прихотям. Они жалели только, что Иззи не приходило в голову уподобиться Рейнской деве из опер Вагнера.