На берегах Горыни и Случи - Николай Струтинский

— Соберите всех людей, которые находятся в поместье, и членов вашей семьи, — распоряжался я.

— Зачем они понадобились вам? — испугался хозяин.

— Хочу познакомиться с ними, — съязвил я.

— Прошу, я… не возражаю, просто… спросил из любопытства… сейчас приглашу.

Когда все собрались, я предупредил, что двое суток никому из поместья не разрешается выходить. В противном случае партизаны за жизнь виновных не отвечают.

Я потребовал у помещика ключи от комнаты с балконом. После этих слов старик разгадал мой замысел.

— Умоляю вас, — упал он на колени, — не губите его… Обещаю вам большое вознаграждение…

— Кого не губить? — с удивлённым видом спросил я.

— Сын должен сегодня или завтра приехать, значит, вы знаете об этом! Молю вас, пощадите его!…

— Пока выполняйте указания, потом разберёмся.

Мы с Киселевым выбрали место для засады во дворе, а сами устроились на балконе, откуда следили за подступами к поместью.

Солнце клонилось к закату, а ожидаемые гости не появлялись. Как быть? Приедут ли они ночью? А может, завтра?

Неожиданно со стороны села Матиевки донеслись винтовочные выстрелы. Наш авангард — Пихур с товарищами находились немного ближе, значит, стреляли нe они. Спустя час мы заметили: из Пустомытовского леса по тропе мчались четыре велосипедиста. В бинокль я отчётливо увидел полицейскую форму на них.

— Давайте вниз, едут! — и уже на лестнице предупредил Киселева и Жоржа: — Без моего сигнала не стрелять!

— Ясно!

— Надо взять живьём!

Полицейские подъехали к поместью. Передний поднял над головой винтовку с прикреплённым к стволу белым флагом. Присмотрелись внимательнее и — о чудо! — в полицейских узнали Пихура, Воробьева, Кармолина и Ростислава.

Произошло вот что. Бойцы Пихура из засады увидели бежавшую девушку. Остановили её. Она рассказала, что в Матиевку прибыли полицейские во главе с гитлеровцем.

Варвары угоняют молодёжь на роботу в Германию. «Я убежала, по мне открыли стрельбу…»

— А куда теперь? — посочувствовали девушке.

— На хутор, к тёте.

— Тогда беги, не бойся, мы их тут задержим. Девушка помчалась дальше.

Партизаны решили выручить беззащитную молодёжь. Ворвались в село, разоружили оторопевших полицейских. Гитлеровец ожесточённо отстреливался из автомата и скрылся. Полицейских доставили в партизанский лагерь и передали под охрану Владимира Степановича, а сами надели их форму и на велосипедах, отобранных у предателей, приехали к нам.

— Молодцы! — поблагодарили мы Пихура и его боевых друзей.

— Но о главном я забыл сказать, — ухмыльнулся Пихур. — Преследуя немецкого унтера, мы увидели на Пустомытовской дороге мотоциклиста. Заметив нас, он быстро развернулся и скрылся.

Никого это не огорчило. Вместо одного предателя захватили четырёх, да ещё взяли трофеи: винтовки, велосипеды, полицейскую форму и документы.

Поужинав у помещика, партизаны покинули хутор.

Отец и Алексей Глинко сидели у костра, готовили ужин. Пленных полицаев охранял Ростислав.

— Плачут, окаянные, как малые дети, — сердился отец. — Клянутся, мол, давно поняли свою ошибку, но бросить полицейскую службу боялись, иначе пострадали бы их семьи. А теперь представилась возможность искупить вину. Так что, отпустим? Думаю, можно.

— Ты что, отец? — удивился я. — Надо их уничтожить!

— Не горячись, Николай, — возразил отец. — Не время сводить счёты с такими. Не забывай, партизаны представляют на оккупированной территории Советскую власть. И если этих отпустим, уверен: не только по району, а и по области пройдёт слух, что советские партизаны — люди гуманные. Вот тебе и политика получится.

— Может, и оружие им вернуть? — с иронией спросил я.

— Нет, конечно, — улыбнулся отец. — Отпустим их как мать родила, пусть народ посмеётся.

На другой день мы отвели раздетых шуцманов в Матиевку и там отпустили.

ДИРЕКТОР ОТКРЫВАЕТ СЕЙФ

Перекочевав на новую базу, налаживали связь с доверенными людьми, усилили разведку. В первую очередь интересовались сведениями о намечаемых акциях межиричского и сосновского гестапо.

Я и Николай Бондарчук облачились в форму полицейских и на велосипедах поехали в район Хмелевского лесопильного завода. Спустились по склону, спрятали в кустарнике велосипеды и направились к проходной. От охранника узнали, что завод временно остановлен на ремонт.

— Осмотрим территорию, — позвал я Бондарчука.

На заводском дворе громоздились аккуратно сложенные штабеля лесоматериалов, предназначенных для военных целей вермахта — строительства мостов, железных дорог, складов, бараков и прочих объектов.

— Эй, господа! — вдруг окликнули нас.

Обернувшись, мы увидели высокого мужчину. Он рассматривал неизвестных, видимо, пытался определить, кто мы и откуда. Мы удовлетворили его любопытство и назвались представителями областной шуцполиции… Потом спросили, кто он?

Это был завхоз предприятия. Он охотно отвечал на все вопросы. Рассказал о заводе, дирекции, районных полицейских и их поведении, и даже о межиричских лесниках, которые нас интересовали.

— А где сейчас директор? — задали мы вопрос.

— У него сегодня банкет.

«Почему бы не побывать там? — осенила мысль. — У пьяной компании наверняка развяжутся языки».

Посоветовались. Бондарчук остался у входной двери, а я проник в комнату, откуда неслись хмельные голоса. За обильно накрытым столом сидело человек пятнадцать, мужчин и женщин. Первым заметил меня хозяин дома. Он сорвался с места, распахнул дверь и пригласил к столу. Пришлось принять столь вежливое приглашение. Я сел возле хозяина. Сразу почувствовал на себе сверлящий взгляд: это впился глазами сельский богатей. Он почему-то настолько разволновался, что из его дрожащих рук выпала вилка.

Я выпил «штрафную» и закусил. Кулак вновь наполнил стопку самогоном.

— Две подряд? Это много. Я ведь на службе! — вежливо отказался.

— Пей, раз попал в нашу компанию! — настаивал мой «ухажор».

Он похвастал, что его брат тоже служит в полиции и заискивающе промолвил:

— Хорошие вы хлопцы, только служба ваша горькая… Ну, выпьем за вашу удачу!

В его поведении, назойливом лобызании сквозило что-то недоброе. «Наверное, хочет меня разоружить и разоблачить», — подумал я и решил отделаться от неприятного типа. Левой рукой покрепче сжал винтовку, а правой влепил ему оплеуху. Он замотал головой и рухнул на пол. Вся компания возмутилась моей дерзостью.

Секунда промедления могла обернуться против меня. Я скомандовал:

— Ни с места!

Николай Бондарчук, услышав возглас, вбежал в комнату и ещё внушительнее повторил:

— Ни с места!

Пострадавший молча поднялся и сел на своё место. Его глаз с каждой минутой все больше опухал, под ним засветился синяк, с нижней губы сочилась кровь.

Оставив Бондарчука «на вахте», я предложил директору пройти в соседнюю комнату и приказал открыть сейф.

— Как вы смеете? — воспротивился он. — Я пожалуюсь в гестапо! Это грабёж среди белого дня! Кем? Полицией! Где это видано? Ни одной марки не дам!…

— Пожалеешь! Становись к стенке!

— Ну и стану! Думаешь, испугался? Нет! Посмотрим, как ты заговоришь в гестапо.

— Ключ от сейфа! — потребовал я.

— Ничего не дам! — огрызался хозяин.

Директор упорствовал, зная, что полицейский не рискнёт с ним расправиться: ведь тогда его призовёт к ответу гестапо. Кому-кому, а полицейским хорошо известно, на что оно способно…

Не сломил упорство директора и предупредительный выстрел вверх. А что если сказать упрямцу правду, кто мы? Я так и сделал:

— Слушай, немецкий холуй, мы — советские партизаны и пришли сюда не для того, чтобы играть с тобой в прятки!

Глаза директора вышли из орбит. Он застыл на месте.

— Если правда, что вы советские партизаны, сейчас до копейки отдам… Но ключ у жены. Пригласите её сюда…

Приоткрыв дверь, я позвал жену директора. Она вошла. Руки её заметно дрожали. Директор сказал:

— Найди ключи от сейфа.

Женщина принесла ключи, с опаской посмотрела на меня и вышла.

Директор открыл сейф и отдал мне все наличные деньги — около десяти тысяч немецких марок.

— Ну, а как же я оправдаюсь? — трясся ое.

— Так и скажите: партизаны забрали!

— О боже, мне не поверят!

— Поверят: люди видели. Деньги народу нужнее, чем вам. Не вы же их заработали!

— Ну да… Мои рабочие…

— Ваши рабочие? Кто вам их дарил? А почему вы присвоили то, что должно принадлежать им?

Хозяин молчал. Да и что он мог ответить?… Покидая пьяную компанию, мы «утешили» её:

— Не скучайте за нами, мы ещё к вам наведаемся…

Часть изъятых денег раздали беднякам, остальными расплачивались при заготовке продуктов питания.

Партизаны мечтали об одном — связаться с Большой Землёй, получить совет, а может, и подкрепление… Но нас разделяли многие сотни километров… Трудно выразить словами радость, которую мы испытывали, когда мой пятнадцатилетний братишка Володя нашёл советскую листовку. Каждое слово в ней звучало набатом. Листовка звала на смертный бой с врагом. Она заканчивалась словами: «Не давайте оккупантам покоя ни днём, ни ночью!»