Искупительница - Джордан Ифуэко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Санджит лежал неподвижно какое-то время, глядя на лавандовых спрайтов, сверкающих в ночном небе над потолком.
– Как бы там ни было, солнечная девочка, – сказал он наконец, – именно это мне в тебе и нравится.
Я вздохнула, закрыв глаза.
– Это только потому, что ты такой же странный, как и я.
Он рассмеялся.
Я устроилась у него на груди, наслаждаясь тем, что могу еще немного побыть влюбленной девушкой, пока рассвет снова не превратит меня в сумасшедшую императрицу-Искупительницу.
Глава 9
Я напрасно беспокоилась о дворцовых сплетнях: мое поведение на Вечере Мира к утру уже никого не волновало.
– Вулкан сделал что?! – воскликнула я, когда Дайо разбудил меня и Санджита.
– Уничтожил треть столицы Олуона, – повторил Дайо, вручая мне одежду. – Ну, то есть еще нет. Но скоро.
За окном едва рассвело. Мы с Санджитом торопливо следовали по коридору за Дайо, чтобы присоединиться к остальному Совету в общей гостиной.
Наши братья и сестры ходили кругами, набивая дорожные сумки одеждой, оружием и лечащими травами.
– Гобелены Умансы, – выдохнул Дайо. – Он расшифровал пророчества. Он не замечал общих закономерностей, пока не закончил последний гобелен час назад.
Пророческие гобелены Умансы висели теперь на стенах гостиной. В одном углу стояло высокое веретено, скрытое тенью в слабом утреннем свете, где Уманса проводил каждый вечер за ткачеством. На гобеленах он изображал картины, доступные лишь его невидящему взору. В них из фрагментов складывались истории – пылающий хаос из символов и созвездий, падения и становления империй под капризные обороты планет.
– Еще ничего не уничтожено, – вставил Уманса, поворачиваясь к нам с Дайо ухом. – Вулкан еще даже не начал извержение. Мои видения не предсказывают точное время.
– Но мы должны остановить это, – сказал Дайо, заламывая руки, пока я сонно снимала свой платок для сна. – Это может случиться в любой момент.
– Мы не можем подождать хотя бы до завтрака? – проворчала Эмерония.
Она сидела на полу посреди всего этого хаоса, скрестив ноги, и смотрела в свой стеклянный шар.
– Я проверила границы города. Никаких признаков пожаров, лавы или чего-то подобного. Если видения Умансы такие срочные, почему он не сказал об этом раньше?
– Я сказал, – возразил Уманса, скрестив свои татуированные руки на груди. – Или, во всяком случае, об этом говорили мои гобелены. Но только сейчас все стало ясно.
Он показал на стены гостиной, где гобелены, сотканные им за последние недели, сверкали черным, алым и коричневым. Последний гобелен все еще свисал со станка: на нем изображалась гора с зубами, когтями и пугающе человеческими глазами. Каменный зверь присел на задние лапы, напружинившись, и извергал лаву изо рта. Гобелен обрамляли символы и планеты, обозначающие место расположения монстра.
Затулу, Верховный Декан Имперской академии, яростно писал что-то на табличке, глядя поочередно то на гобелены, то на свитки.
– Здесь что-то не сходится. На гобелене Умансы вулкан находится там же, где Храм Олоджари.
Я нахмурилась.
– Кузница Углей?
Люди Углей почитали Полководца Пламя, одного из главных богов Аритсара. Его служители строили шахты и кузницы по всему Аритсару, надеясь, что стихийное божество благословит их усилия золотыми, железными и угольными жилами.
– Кузница принадлежит Людям Углей, – подтвердил Уманса. – Но шахта под ней – имперская собственность.
– Ох.
Еще одно место, которым мы с Дайо владеем. Видимо, знать управляла за нас и этой шахтой тоже.
– Я отслеживал поступления в казну оттуда, – продолжил Уманса. – Недавно группа мятежников начала подрывать поставки ресурсов. Я думал, мои пророчества указывают на какое-то восстание – но, похоже, я ошибался. Настоящая опасность – в самой горе.
– Но Олоджари в семидесяти милях отсюда, – сказала Кира. – Вулкан не сможет уничтожить столицу.
– Это не вулкан, – пробормотал Санджит. – Это кое-кто другой.
Он уже закрепил на бедре ножны. Молча подойдя к последнему гобелену Умансы, он поморщился, разглядывая яростное лицо горы.
– Я уже видел подобное лицо, – сказал он, посылая видение через Луч.
Все замерли, увидев воспоминание Санджита: худой и высокий мужчина с кобальтово-синими пылающими крыльями и раскосыми желтыми глазами.
– Не понимаю, – произнесла Ай Лин. – Зачем духу-хранителю Суоны пробуждать вулкан в Олуоне?
– Это не Мелу, – возразила я, тяжело сглотнув. – Это другой алагбато, кажется. Но точно не мой отец.
– Если не Мелу, то кто? – удивился Затулу. – У Олуона нет духов-хранителей, по крайней мере, я о них не слышал. Большинство алагбато умерли, когда мы стали обрабатывать землю и строить города.
– Это Малаки, – сказала Кира.
Мы все удивленно повернулись к ней. Она нервно теребила концы своего молитвенного платка, потрясенно моргая.
– Безумная Малаки, Малаки-под-Горой… я слышала о ней песни. Только сейчас вспомнила. Никто не знает наверняка, но… Верховная Жрица Мбали говорит, что это Малаки создала двери в Имперский Зал.
Я вдруг вспомнила легенду: о том, как алагбато сделала двери из железа, которое достала из собственного сердца. Кира осенила себя знаком Пеликана, чтобы отвадить неудачу.
– О ней никто не говорит. Старейшины считают, что это плохая примета – произносить ее имя вслух в стенах дворца. Но в любом случае никто не видел ее уже сто лет, хотя она охраняла эту гору тысячелетиями. Мбали даже не уверена, что Малаки еще жива.
– Не вижу причин для паники, – сказал Камерон и с ухмылкой приобнял меня за плечи: – У нас есть собственный алагбато. Тар просто убедит Безумную Малаки успокоиться, правда, Тар?
– Я не волшебный дух! – возмутилась я, выворачиваясь из его рук. – Я даже не бессмертная, за исключением неуязвимости к огню! Что, по-твоему, я должна сделать?
Я рассеянно коснулась своей маски львицы. К моему удивлению, помазание Дайо не дало мне новую неуязвимость: вместо этого одинокая красная полоса на маске, символизирующая мою неуязвимость к огню, стала ярче, позолотев по краям. Луч, похоже, позволял мне помазать одного советника сверх положенных. Но, как и все остальные Лучезарные, я буду неуязвима только к двенадцати смертям. Меня утешала мысль, что я умру лишь в старости… если предположить, конечно, что я переживу следующие два года.
Камерон пожал плечами:
– Не знаю. Но Мелу ты, похоже, нравишься. Если я и узнал что-то о волшебных созданиях, так это то, что представители одного вида чуют своих – и неважно, как сильно они различаются внешне.
– Одна проблема, – объявил Уманса тихо. – Олоджари – не единственная катастрофа.
Он показал на гобелены,
