Искупительница - Джордан Ифуэко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Экундайо из Олуона, – прошептала я, – прими свое помазание.
Затем я соединила тонкие ручейки тепла в один-единственный луч и направила его на Дайо. Тот сделал резкий вдох, как будто его пронзили кинжалом… а потом сразу расслабился.
«Ну, – рассмеялся он у меня в голове, – это было легко».
Я чуть не подпрыгнула. Его голос теперь резонировал у меня в костях, громче, чем когда-либо. Он казался… раздвоенным. Словно он говорил сразу двумя наборами голосовых связок – и второй звучал до странного по-женски.
«Ты говоришь моим голосом», – сообщила я ему, округлив глаза.
Теперь он тоже выглядел удивленным.
«А ты – моим! – сказал он. – Видимо, так случается, если в теле сосуществуют два Луча. Это… беспокоит тебя?»
«Нет, – ответила я после паузы. – Кажется, это… приятно».
Я вздрогнула от удовольствия, слыша свой новый голос.
«Очень приятно».
«Мне тоже».
Я зачарованно наблюдала, как синие узоры на моих руках растут и распространяются по груди. Моя карта Искупительницы становилась больше. Когда я помажу полноценный Совет, вероятно, вся моя кожа будет покрыта татуировками.
Гости в зале ахнули в почтительном ужасе. Ай Лин решила взять происходящее под контроль, хлопнув в ладоши:
– Да здравствует Экундайо, – объявила она, поднимая кубок и улыбаясь нам обоим. – Первый Помазанник императрицы-Искупительницы! За мир во всем Аритсаре!
Зал разразился аплодисментами, сперва растерянными, потом – почти с маниакальным энтузиазмом. Многие поднимали кубки в согласии с тостом. Музыканты заиграли торжественную мелодию, и мои спрайты пульсировали под ритм. По сигналу Ай Лин слуги начали бросать с балконов лепестки цветов и кусочки сверкающей ткани – финал нашего представления.
Дайо поднял меня в воздух, закружив в объятиях. Я невольно рассмеялась: от счастья у меня словно выросли крылья. Потом Дайо поставил меня обратно…
…И зал исчез.
Или скорее исчезли все люди в нем. Я стояла в просторной и тихой комнате: вместо гостей торжества меня окружали дети с пустыми лицами. Две тысячи чумазых тел, пахнущих смертью, смотрели на меня ничего не выражающим взглядом.
Сердце испуганно заколотилось.
– Что вы такое? – просипела я, царапая свои руки: узоры Искупительницы жгли кожу, как море огненных муравьев. – Откуда вы пришли? Чего вы хотите?
Дети смотрели на меня все так же равнодушно. И через несколько мгновений заговорили монотонным хором:
«Мы требуем справедливости – никому нет дела – должна была спасти нас – мертвы, все мертвы – почему тебе все равно? – недостаточно – ты делаешь недостаточно – заплати за наши жизни – справедливость – должна заплатить…»
Я закрыла уши, но тщетно. Узоры на руках светились, угрожая расплавить кожу до костей.
– Чего вы хотите? – прокричала я снова. – Ради Ама, просто скажите, что вам нужно!
Они снова замолчали. Затем тысячи грязных пальцев синхронно указали на меня, и дети вновь заговорили одновременно:
«Искупительница. Искупительница. Императрица-Искупительница».
Я вернулась в Имперский Зал: Дайо все еще держал меня в руках. В ушах звенела радостная музыка. Меня прошиб холодный пот.
– Тар? – Дайо вгляделся мне в лицо – его улыбку сменило беспокойство. – Ты как будто была где-то не здесь. Все в порядке?
Я взглянула на него, цепенея от ужаса. Он не видел их.
Никто не видел этих детей, кроме меня.
– Конечно, – сказала я, почувствовав, как пересохло в горле, и выдавила слабую улыбку.
Дайо поднял наши сцепленные руки в знак триумфа. Лепестки падали с потолка – каскад алого и белого. Толпа взревела:
– Да здравствует император! Да здравствует императрица-Искупительница!
Часть II
Глава 8
Когда мы с Дайо, Ай Лин и Кирой вернулись в Имперские апартаменты, эхо разговоров через Луч в коридорах уже смолкло. Наши названые братья и сестры спали, устроившись рядом в общей гостиной. Они храпели и бормотали что-то сквозь сон, держа в руках пустые кубки из-под вина и наполовину съеденные миски фуфу. Похоже, они пытались нас дождаться. Сердце переполнила нежность: моя пестрая семейка расслабленно лежала на диванах и коврах, дыша в унисон. Я коснулась кончиками пальцев каждой головы, посылая всем сны. Хотя я скучала по ним весь вечер, мне было легче от того, что они уже спят.
Если бы они бодрствовали, мне пришлось бы рассказать им, что я схожу с ума.
Скоро они и сами узнают, когда до них дойдут дворцовые сплетни. Служанка видела, как я разговариваю с воздухом, и весь двор был свидетелем того, как моим телом завладел божественный дух. Более религиозная часть населения Ан-Илайобы, возможно, теперь проникнется ко мне почтением, но здравый рассудок и близость с богами обычно не идут рука об руку. Я хотела, чтобы Аритсар воспринимал меня всерьез в качестве императрицы, а не заточал в позолоченный храм, как сумасшедшего оракула.
Но об этом я решила подумать завтра. Пожелав спокойной ночи Дайо, Ай Лин и Кире, я заметила, что одного человека в общей куче спящих тел не хватает.
«Джит? – спросила я мысленно, сканируя Лучом соседние помещения. – Где ты?»
Ответом мне послужило шевеление разбуженного разума. Я ощутила волну виноватого тепла.
«Здесь. Прости, я хотел тебя дождаться».
Я последовала за голосом. Санджит нашелся в моей спальне: он сидел на помосте, где располагалась моя циновка. Эта спальня, поспешно добавленная к Имперским апартаментам после моего становления императрицей, все еще ощущалась чужой, несмотря на расписные стены и высокий стеклянный купол потолка, позволяющий мне следить за спрайтами в небе. Санджит выглядел сонным в тусклом свете ламп. Когда я вошла, он встал, протягивая мне поднос с блюдами – рагу и жареные бананы, уже остывшие, но все еще соблазнительно пахнущие специями.
– Припас с ужина, – пробормотал он, зевая. – Я знаю, что вам с Дайо на этих праздниках не позволяется есть.
– Так бы и расцеловала тебя! – простонала я, оседая на софу и вдыхая аромат еды с искренней благодарностью.
Санджит усмехнулся и сел рядом. Задумчиво оглядел мой наряд, особенно верх из ракушек каури.
– Итак, – начал он непринужденным тоном, – полагаю, правители континента поклялись тебе в верности с первого же взгляда?
Хмыкнув, я вытерла руки от жира после жареных бананов, совершенно не чувствуя себя соблазнительной. Мой сложный макияж и золотая пудра на плечах успели смазаться и поблекнуть во время пира, ожерелье из ракушек спуталось, а одежда измялась… но Санджит все равно смотрел на меня с явным восхищением.
– Едва ли, – сказала
