Боль (ЛП) - Сузума Табита

Мама оборачивается к нему, ее глаза жирно подведены карандашом, ярко-красные губы расплываются в приветственной улыбке.

— Быстрее, дорогой. Тебе нужно принять душ и переодеться.

Он останавливается, школьная сумка волочится по полу за ним, и вдруг понимает, что его влажная рубашка не заправлена, галстук ослаблен, а волосы взъерошены.

— Что происходит?

— У нас импровизированная вечеринка! — Мама смотрит на него как на идиота. — Разве ты не получил мое голосовое сообщение? Мы хотим отпраздновать твою победу.

Он оглядывает ее и подготовительную суматоху с возрастающим ужасом.

— Что? Зачем? Кто придет?

— О, кое-кто из наших друзей. Несколько папиных и моих коллег. Винчестеры с нашей улицы. Naturellement[5], большинство соседей. Арчи и его родители…

— То есть, в основном все ваши друзья. Тогда зачем мне там быть? Мне нужно тренироваться.

На мгновение она кажется испуганной и перестает полировать подсвечник. Затем в ее взгляде появляется злость.

— Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне! Что на тебя нашло?

— У меня просто нет настроения для твоих вечеринок!

— Это все ради тебя, Матео! Какой эгоизм, какая неблагодарность…

— Ладно, прости, — быстро говорит он, чувствуя, что ее злость достигла предела. — Я… я не подумал.

— Конечно, мы пригласили и твоих друзей, — защищаясь, продолжает мама, ее лицо заливает яркий румянец. — Других ребят из команды, тренера Переса, даже Джерри и Лолу…

Должно быть, она шутит.

— Джерри и Лола? Они тоже придут? А Лола об этом знает?

— Не знаю, Матео, просто я полчаса назад говорила с ее отцом. В любом случае, пожалуйста, соберись, иди переоденься, гости прибудут в любую минуту.

Дверь в спальню Лоика наверху открыта. На нем летний костюм кремового цвета, который он обычно надевает на свадьбы и подобные мероприятия. Тот подчеркивает бледность его лица. Консуэла, стоя перед ним на коленях и поправляя ему воротник, чувствует себя неуютно в коктейльном платье. Лоик поверх головы няни бросает на Матео страдальческий взгляд.

— Она намазала мне волосы какой-то липкой штуковиной, чтобы они стояли!

Матео бросает сумку на пол своей спальни и прислоняется к дверному косяку.

— Все хорошо. Лоик, ты круто выглядишь, — говорит он, придавая своему голосу нотку энтузиазма.

Консуэла резко оборачивается, раскрасневшаяся и напряженная, на лице у нее чересчур много макияжа, а волосы уже выбиваются из шиньона.

— Матео, быстрее! Ты переодеваешься? У тебя есть костюм?

Он пересекает коридор и идет в сторону ванной, только чтобы успокоить ее.

— Да и да. Я спущусь через минуту.

Он всегда ненавидел вечеринки родителей, но обычно его заранее предупреждали о них, так что он успевал принять какие-то меры или придумать предлог для ухода. Проведя положенные полчаса, пожав руки и ответив на десяток другой вопросов о школе, его планах на университет и наличии девушки, ему, как правило, удавалось ускользнуть относительно незамеченным под предлогом домашней работы. Но сегодня этот номер, явно, не пройдет — он будет в центре внимания в присутствии не только тренера, но и своих приятелей по прыжкам, так что придется как-то пережить поздравления, лесть и похвалу, как если бы он это заслужил. Как будто все это имеет значение, как будто ему есть дело до Национального чемпионата, Олимпиады и карьеры прыгуна, в то время как вся его жизнь, похоже, трещит по швам. Обрушивается, падает и раскалывается у его ног, точно ствол падающего дерева: его ветви шевелятся и дрожат, словно всем своим беспокойством показывают, что произошло что-то ужасное.

Нарядившись в черные костюмные брюки, ремень с серебряной пряжкой и белую рубашку с распахнутым воротником и закатанными до локтей рукавами, Матео медленно спускается по лестнице. Душный воздух, липкий от жара тел, еды и духов, тихий гомон голосов, музыки и общего веселья — все они поднимаются ему навстречу. Он придает своему лицу выражение, как ему кажется, расслабленной вежливости. Легкая, не слишком вымученная улыбка; дружелюбное открытое поведение; облик спокойной уверенности. Все это болезненно контрастирует с царящими внутри него нервозностью и смятением.

Он достигает подножия лестницы, и вечеринка будто раскрывается и поглощает его целиком. Первый этаж кишит людьми, которые высыпают во внутренний дворик: мужчины в ярких цветных рубашках, полуобнаженные в теплый июньский вечер женщины. Отец включил систему объемного звучания, поэтому во дворе оглушительно шумно. Отвечая на теплые потные рукопожатия, повышая голос в ответ на приветствия, похлопывания по спине и плечам, Матео набирает полные легкие горячего душного воздуха и с благодарностью принимает высокий бокал с шампанским, пока пробирается к относительной прохладе сада. Алкоголь шипит в пустом желудке, ноздри щекочет вонь отцовских кубинских сигар; он чувствует, как за воротником собирается пот, когда старается расслышать реплики гостей, напрягает голос, отвечая на мириады вопросов и благодаря за бурные комплименты.

— Эй, это же мой золотой мальчик! — Его неожиданно перехватывает Перес, подошедший откуда-то сзади, крепко хватает за плечи и весело встряхивает.

Испугавшись, Матео чуть не заезжает тренеру локтем в лицо, когда тот разворачивает его, крепко обнимает и несколько раз похлопывает по спине. Вокруг уже начинают собираться люди. С красным лицом и фальшивым смехом Матео напрасно пытается увернуться от больших потных рук тренера, которые взъерошивают ему волосы и шлепают сзади по шее.

— Вы смотрите на следующего олимпийского чемпиона, — объявляет он собравшейся толпе. — Безупречное выступление в Брайтоне, ни одного сорванного прыжка — выиграл на целых сорок баллов! Все двадцать пять прыжков получили абсолютные десятки, включая Винт, идеальный прыжок со стойки на руках назад с двумя оборотами сгруппировавшись и, наконец, Большой прыжок из передней стойки! — Гости кивают, улыбаются и вежливо поздравляют Матео, хотя всем уже ясно, что Перес выпил, его темно-красное лицо покрыто потом, а в дыхании чувствуется сладкий аромат бренди. — С таким набором в следующем году он отправит китайцев и американцев домой в слезах!

Улыбаясь сквозь стиснутые зубы, Матео смущенно качает головой и пытается выбраться из объятий Переса. Ему хочется пробраться к Заку и Аарону, стоящим в углу со скучающим видом. Но не успевает он подойти к ним, как Перес его догоняет.

— Сегодня можешь отпраздновать, но с завтрашнего дня возвращаешься к прежнему режиму питания…

— Знаю.

— Ну и поскольку заканчивается школа… Напомни, когда именно?

— Через две недели.

— Значит, в этом случае через две недели — через две недели начнется настоящая тренировка. Олимпийская тренировка. Забыл, я тебе показывал твое расписание?

— Несколько раз, — с натянутой улыбкой отвечает Матео.

— Никаких каникул, никаких вечеринок, никаких посиделок допоздна, никакой вредной еды… — Перес разрезает воздух рукой, как будто вычеркивает пункты в списке. — И самое главное… Ты знаешь, Матео, что самое главное?

Тот устало качает головой.

— Никаких девушек! — громко сообщает Перес на всю комнату. — Никаких девушек и никакого секса!

Головы вокруг них оборачиваются, люди хихикают, к щекам Матео приливает кровь. Он отворачивается от пьяного тренера и пробирается сквозь толпу. Ему удается оторваться от Переса, только чтобы столкнуться с новыми соседями, которые протягивают ему потные руки.

Этот вечер кажется ему тщательно продуманным театром, основной целью которого является возможность родителей похвастать достижениями своего сына, их домом, богатством, идеальной маленькой семьей. А гости — актеры, играющие роли гуляк и поклонников, хотя большинство из них едва его знают и не имеют ни малейшего интереса к прыжкам. Его отец, окруженный компанией друзей по гольфу и коллег, общителен и внимателен, размахивает сигарой и поглощает вино, смеясь над своими же шутками, становясь болтливее с каждым бокалом и развлекая гостей подробным рассказом о своей деловой поездке в Каир. В другом углу комнаты, перед эркером, стоит его мать, вся ее поза выражает достоинство, рука лежит на бедре, сигарета рисует в воздухе небольшие завитки дыма — высокая и элегантная в окружении коллег по работе и друзей по обеду, чьи бокалы с красным вином светятся в отраженном вечернем свете.