Дракула. Последняя исповедь - Крис Хамфрис

Во дворец Мехмета вело два пути. Один — тот, которым пользовались все, другой — только для избранных. Влад шел за паланкином, охраняемым пейками, которые двигались именно по этому второму пути.

Длинная, извилистая улица Нектар заканчивалась развилкой у фонтана. Относительно широкая аллея сворачивала налево. На ней стояли торговые ряды, вокруг них теснились люди, покупающие продукты к ужину. Другая дорога, которая была гораздо уже, вела на холм, мимо мескиды, то есть небольшой мечети, и таверн, расположенных неподалеку от нее вопреки всем правилам.

Влад взглянул на эту аллею и скользнул в гущу людей, толпящихся вокруг ларьков. У него не было никакого плана. Он хотел лишь создать беспорядок и панику. Но что могло бы послужить их причиной?

Небольшой ларек принадлежал торговцу арбузами, который продавал их целиком и частями. Рядом с этим заведением стоял ослик, привязанный к нему веревкой. Он приподнял одно заднее копыто, глаза на опущенной морде, не моргая, смотрели в одну точку, челюсти двигались так, словно осел что-то жевал, хотя он этого и не делал.

«Очень скучное животное», — подумал Влад и тут, за спорами торгующихся людей и перезвоном монет, услышал топот сапог.

— Посторонись! — крикнул кто-то совсем близко.

Он обернулся и сразу увидел серебряный головной убор офицера пейков, украшенный пером цапли. Люди с алебардами находились в двадцати шагах от него. Закусив губу, Влад сосредоточенно смотрел перед собой, размышляя о чем-то, потом сорвал с пояса дубинку, протянул руку, поднял животному хвост и ударил его под зад.

Он достиг того, чего желал. Хаос возник немедленно. Осел бросился на Влада. Его копыто пролетело над головой Дракулы как крыло птицы. Он отшатнулся и спрятался в дверном проеме какого-то дома, так что стал недосягаем для разъяренного животного, которое отчаянно колотило копытами куда ни попадя. Кое-что угодило и в него. Это оказались куски сломанного ларька хозяина осла и кусок арбуза. Животина рванулась, вытащила остатки ларька на середину дороги, и весь товар разлетелся.

Пыль мешала, но все-таки Влад разглядел гвардейцев. Они остановились в десяти шагах от места происшествия, на развилке.

Болук-баши старался перекрыть визг взбесившегося осла, надрывный крик хозяина и возмущенные вопли торговцев.

Он голосил что было мочи:

— Немедленно очистите дорогу, дурни!

Продавец арбузов, пожилой мужчина с сутулой спиной, подошел к нему, поклонился, сложил руки на груди и жалобно произнес:

— Я постараюсь, эфенди, но это животное — проклятие Аллаха!..

Тут осел ударил его и отбросил на противоположный ларек, который наполовину развалился. Собственный же сарайчик торговца с шумом волочился по улице за разъяренным ишаком, пока тот не освободился от привязи и не понесся галопом прочь, кусая и сбивая с ног прохожих.

Болук-баши оглядел последствия ослиного бешенства, покачал головой, отдал приказ идти по другой дороге и повел своих людей на холм мимо мечети.

Влад подождал, пока люди с паланкином не удалились шагов на двадцать, затем последовал за ними.

— Вы готовы? — спросил он шепотом.

— Как? Ничего?

Раду покачал головой. Он уже в четвертый раз бегал к развилке.

Мальчишка уселся на табурет рядом с Ионом и прошептал:

— Может быть, они уже прошли другой дорогой?

— Нет, Влад обязательно появился бы, чтобы предупредить нас. Он знает, что времени мало.

Ион снова взглянул на мечеть, стоявшую рядом с таверной. Муэдзин только что закончил созывать правоверных на молитву. Была пятница, и заложникам разрешалось оставаться в городе, пока не закончатся богослужения. Но если бы они задержались чуть дольше, то их ждало бы куда более суровое наказание, чем несколько ударов палкой аги.

Ион не мог сидеть спокойно. Он постоянно ерзал на табурете, и не только потому, что тот был довольно жестким и неудобным. Тремблак все время поворачивался и поверх остриженных голов посетителей таверны поглядывал на чернобровую Айшу. Завитки ее коричневых волос прилипли к влажному лбу. Парень очень надеялся когда-нибудь заслужить благосклонность этой девушки. Он наблюдал, как она вытирает лицо красным платком, видел, как какой-то мужчина взял у нее этот платок и картинно сделал вид, что выпивает из него все содержимое до последней капли, чем вызвал веселый смех Айши и всех завсегдатаев этого заведения.

Ион негромко застонал от ревности, но Раду неправильно понял его.

— Я знаю! Если Влад до сих пор не появился, то, наверное, он ждет, пока эти люди не услышат призыв муэдзина и не уйдут на молитву.

— Эти? Кто? — Ион с трудом оторвал взгляд от возлюбленной и взглянул на посетителей таверны. — Бекташи? У них другие обряды и молитвы.

— Я думал, что они янычары.

— Да, янычары.

— Но все янычары мусульмане, разве не так?

— Так. Но они распределяются по отрядам, как мы в школе по классам, в зависимости от того, какую ветвь ислама исповедуют.

Раду нахмурился, пристально разглядывая посетителей таверны.

— А разве Коран не запрещает правоверным пить горячительные напитки?

— Запрещает. Твой брат даже может процитировать стих по этому поводу. Но жаждущих это особо не останавливает. Говорят, что даже султан Мурад страдает невоздержанностью. Многие янычары исповедуют учение бекташи. Мусульмане бывают разные. Эти… — Он указал взглядом на голую ногу одного из посетителей, у которого на икре была сделана татуировка, изображающая слона. — Да, эти из семьдесят девятой роты, они точно бекташи. У них женщины не закрывают лица. — Он снова мрачно взглянул на смеющуюся Айшу. — Им можно носить распущенные волосы и пить вино.

— Но…

Ион поднял руку. Если позволить Раду спрашивать все, что ему придет в голову, то этот поток уже никогда не остановишь.

— Сходи-ка лучше еще раз на перекресток.

— Но я же только что оттуда.

— Сходи!

— Кто здесь сын князя, позвольте спросить? — буркнул Раду, но все-таки поднялся.

Ион снова взглянул в глубь таверны, но не увидел Айшу.

«Наверное, она пошла, чтобы принести еще ракии, здешней водки», — подумал он.

Ион уже купил и выпил изрядную дозу — для поддержания настроения, как выразился бы Влад, у которого на все был готов план, начиная с того, как быстрее похитить на спор птенцов из гнезда ястреба.

Но наложница Мехмета — это совсем другое дело. Иону оставалось надеяться на то, что вся эта история закончится еще до того, как завершатся молитвы, доносящиеся из раскрытых дверей мечети, и им не придется подставлять свои христианские спины под палки.