Махабхарата. Рамаяна - Автор неизвестен

[Кунти соединяется с богом солнца]

Шло время. Красавицу дума томила:«Какая в заклятье содержится сила?

Мне брахман его даровал не случайно,Настала пора, чтоб открылась мне тайна».

Так думала думу, и стало ей видно,Что месячные наступили. И стыдно

Ей было, невинной и чистой, и внове:Пошли у нее до замужества крови!

Взглянула — и Солнца увидела прелесть:Так ярко лучи поутру разгорелись.

И было дано ей чудесное зренье,И бога увидела в жарком горенье:

Серьгами украшен Властитель Рассвета,А тело в сверкающий панцирь одето!

Тогда, любопытством объята, решилаУзнать, какова заклинания сила.

Глаза, уши, губы и ноздри водоюСмочила и древнею речью святою

Создателю Дня появиться велела.И Солнце коснулось земного предела,

И бог снизошел, покорясь ее власти,Слегка улыбаясь, в венце и запястье,

Могучий, высокий, медвяного цветаИ все озаряющий стороны света.

Он с помощью йоги тогда раздвоился:На небе взошел и пред Кунти явился.

Он нежно сказал: «Ради силы заклятьяТвои приказанья готов исполнять я.

Я все для тебя сотворю, о царица,Обязан я воле твоей подчиниться».

А Кунти: «Мое любопытство виноюТому, что тебя позвала. Надо мною

Ты смилуйся, бог, и на небо вернись ты!»«Уйду, как велишь ты, — ответил Лучистый, —

Но, бога призвав, ты не вправе без делаЕго отсылать… О, скажи, ты хотела

(Не высказана, мне известна причина)От Солнца родить несравненного сына,

Чтоб мощью отважной сравнялся с богами,Чтоб панцирем был наделен и серьгами.

Поэтому мне ты отдайся, невинна,И, тонкая в стане, получишь ты сына.

А если отвергнешь со мною сближенье, —Я все, что живет, обреку на сожженье,

Навеки тебя прокляну, о царевна,И, прокляты, будут наказаны гневно

И брахман, тебе даровавший заклятье,И царь, твой отец, потерявший понятье.

Я дал тебе чудное зренье. Смотри жеНа сонмы богов, что все ближе и ближе:

Смеясь надо мною, в небесном чертогеСидят, возглавляемы Индрою, боги!»

И тридцать богов своим зреньем чудеснымУвидела Кунти на своде небесном,

И юная дева смутилась немного,Трепещущая, попросила у бога:

«Умчись на своей колеснице далече!Как девушке слушать подобные речи!

Нет, в сговор с тобой не вступлю я опасный,Над телом моим лишь родители властны.

Коль женщина тело отдаст, то и душуПогубит. О нет, я закон не нарушу!

По глупости детской, чтоб силу заклятьяПроверить, тебя захотела позвать я.

Подумав, ко мне прояви благосклонность,Прости, о Лучистый, мою несмышленость».

«Тебя неразумным ребенком считая,Я мягок с тобой. А была бы другая, —

Ей Сурья сказал, — поступил бы иначе…Отдайся мне, робкая, в полдень горячий,

Отказом своим нанесешь ты мне рану, —Для сонма богов я посмешищем стану.

О, будь же возлюбленной Солнца, и сынаРодишь ты — подобного мне исполина!»

Царевна, храня в целомудрии тело,Создателя Дня убедить не сумела.

Подумала, робко потупивши очи:«О, как отказать Победителю Ночи?

Погибнут, не зная вины за собою,Отец мой и брахман, великий судьбою.

Теперь-то понятна мне сила заклятий:Нельзя несмышленому даже дитяти

Приблизиться к этой сжигающей силе,И вот — меня за руку крепко схватили.

Как быть мне? Хотя и страшусь я проклятья, —Себя самое разве смею отдать я?»

Царевна, поняв, что она виновата,Краснея, стыдом и испугом объята,

Сказала: «О бог, мои речи не лживы,И мать и отец мой пока еще живы,

И живы все родичи, сестры и братья, —При них целомудрие вправе ль попрать я?

Весь род запятнаю, себя отдавая,Пойдет о родных моих слава дурная.

Тебе не дана я родителем в жены,Но если считаешь, на небе рожденный,

Что мы не нарушим закон, то согласнаИсполнить я то, чего жаждешь ты страстно.

Но девственной все же остаться должна я, —Да минет родителей слава дурная!»

Бог солнца: «О ты, чье сложенье прекрасно!Родным и родителям ты не подвластна.

Ведь корень «дивить» слышен в слове «девица»,И люди тебе будут, дева, дивиться!

Люблю я людей — так могу ли, влюбленный,С тобою нарушить людские законы?

Закон для мужчин и для женщин — свобода,Неволи не терпит людская природа.

Уродством зовется отсутствие воли,Так будь же свободна, без страха и боли

Отдайся мне, — девственной станешь ты сноваИ сына родишь ради блага земного».

Царевна — в ответ: «Если сына до бракаРожу от тебя, Победителя Мрака,

Да будет он, мощью, отвагой обильный,С серьгами и панцирем, великосильный».

А бог: «Будут серьги и панцирь отборныйИз амриты созданные животворной».

Она: «Если дашь, о Светило Вселенной,Из амриты серьги и панцирь бесценный,

Величьем и силой возвысишь ты сына, —То слиться согласна с тобой воедино».

«Мне А́дити-мать подарила когда-тоТе серьги и панцирь, что крепче булата, —

Ответствовал Сурья. — Заботясь о сыне,Их сыну отдам я, о робкая, ныне».

«Согласна, — сказала она, — если словоИсполнишь, и сына рожу я такого».

Приблизился к ней Враждовавший с Ночами,Казалось, проник в ее тело лучами.

Взволнована жарким блистаньем до дрожи,Упала она без сознанья на ложе.

А Сурья: «Родишь несравненного сына,Обильного мощью, — и будешь невинна,

А я ухожу». Восходящему Ало:«Да будет по-твоему», — Кунти сказала.

Утратив сознание, с богом слиянна,Упала, как будто под ветром лиана.

Сверкающий бог, Озаривший Дороги,Вошел в ее тело при помощи йоги.

С пылающим богом она сочеталась,Но девственной, чистой при этом осталась.

[Возничий и его жена находят корзину с ребенком]

Десятой луны началась половина,Когда зачала дивнобедрая сына.

Таилась, невинная и молодая,Свой плод от родных и от близких скрывая,

Никто, кроме верной и преданной няни,Не знал во дворце о ее состоянье.

Скрывалась, — да сплетня ее не коснется, —И вот родила она сына от Солнца.

От бога рожден, он сравнялся с богами,И панцирем он обладал, и серьгами,

Глаза — как у Солнца-отца золотые,А плечи — как буйвола плечи литые.

Царевна, научена умною няней,Младенца на зорьке прохладной и ранней,

Рыдая, скорбя, уложила в корзину, —Да будет удача сопутствовать сыну!

Лежал он в корзине, обмазанной воском,Как в гнездышке, устланном шелком, нежестком.

Вот, бросив корзину в поток Ашвана́ди,Стыдясь материнства, с тоскою во взгляде,

Страдая телесно, страдая душевно,Напутствуя сына, сказала царевна:

«Сынок, о твоем да заботятся благеНасельники неба, и суши, и влаги!

Да много увидишь ты дней светозарных,В пути да не встретишь дурных и коварных!

В воде пусть тебя охраняет Вару́на,А в воздухе — ветер, смеющийся юно!

Дитя мне пославший, подобное чуду, —Отец пусть тебя охраняет повсюду!

Да будут с тобою дружны все дороги,Все ветры, все стороны света, все боги!

Да будет тебе от бессмертных участьеВ разлуках и встречах, в несчастье и в счастье!

Одетого в панцирь, тоскуя о сыне,Найду я тебя и на дальней чужбине.

Бог солнца, твой славный отец быстроокий,Увидит тебя и в шумящем потоке.

Сыночек, пред женщиной благоговею,Что матерью станет приемной твоею!

Да будут на благо тебе, как в сосуде,Хранить молоко ее круглые груди!

Какой же чудесной вкусит благодати,Кто матерью станет такого дитяти,

Что Солнцу подобно, источнику света,С глазами, как лотос, медвяного цвета, —

С огромными, словно планеты, глазами,С прекрасными вьющимися волосами,

С лицом мудреца, благородным и гордым,С серьгами чудесными, с панцирем твердым.

Сынок мой, да будет судьба благодатнаРодных, замечающих, как ты невнятно

И мило слова произносишь впервые,На ножки становишься, мне дорогие,

И тянешь ручонки к веселым обновам,Измазанный пылью и соком плодовым!

Как сладко, сыночек, любовному взоруУвидеть тебя в твою юную пору,

Когда ты предстанешь, отвагой пылая,Как лев молодой, чей приют — Гималаи!»

Познала царевна печаль и кручину,В шумящий поток опуская корзину,

И с сердцем, стесненным тоскою стенаний,Домой воротилась, несчастная, с няней.

А эта корзина, жилище дитяти,Сначала попала в реку Чарманва́ти,

Оттуда — в Ямуну, где блещет долина,Оттуда — по Ганге пустилась корзина,

Где берег бежал то полого, то круто,И к Ча́мпе приблизилась, к племени Су́та.

Чудесные серьги и панцирь отборный,Из амриты созданные жизнетворной,

В живых сохраняли младенца в корзине —На глади спокойной и в бурной стремнине…

Теперь к Адхира́тхе направится слово.Возничий и друг Дхритараштры слепого,

Стоял он тогда над водою речноюС прелестной своей, но бездетной женою.

Мечтала о мальчике Ра́дха, но тщетно:Шли годы, — она оставалась бездетна…

Глядит, — с амулетами, ручкой резною,Корзина уносится быстрой волною.

И вот, любопытная, просит: возничийПускай не упустит нежданной добычи.

Поймал он корзину, открыл, — и спросонокЕму улыбнулся чудесный ребенок,

Сиявший, как солнце над золотом пашен,И в панцирь одет, и серьгами украшен.

Пришли в изумленье возничий с женою.Сказал он: «Дарована радость волною!

Не видел с тех пор, как живу я на свете,Чтоб так излучали сияние дети!

От бога рожден, нам, бездетным, богами,Наверно, ниспослан сей мальчик с серьгами!»

Вот так получила бездетная сынаПрелестного, словно цветка сердцевина.

Для Радхи по-новому дни засветились:Свои у возничего дети родились!

Своим молоком мальчугана вскормила,И гордо росла его грозная сила.

Увидев дитя с золотыми глазами,С прекрасными вьющимися волосами,

С серьгами, одетого в панцирь бесценный, —Его мудрецы нарекли Васуше́ной.

Обрел он достоинство, мощь и величье.Все знали: отец Васушены — возничий.

Он рос среди ангов[25], отвагой богатый.Царевне о нем сообщал соглядатай.

Вот юношей стал он с могуществом бычьим,И в Хастинапур был отправлен возничим.

Он начал учиться у брахмана Дро́ны,Сдружился с Дуръйодханой богорожденный,

Все виды оружья узнал, все четыре,Как лучник великий прославился в мире.

С Дуръйодханой сблизился солнечноглавый,И стали друзьями его кауравы,

А отпрыски Кунти, пандавы, — врагами,И доблестный муж, обладавший серьгами,

Сын Кунти, что ею был назван Карною,На Арджуну двинуться жаждал войною.

Был этим Юдхиштхира обеспокоен.Он знал: ненавидящий Арджуну воин,

Серьгами и панцирем чудным украшенИ неуязвимый, противнику страшен.

[Карна отсекает от своего тела серьги и панцирь]