В нашем классе - Иосиф Дик

Раскрыв задачник по алгебре на нужной странице. Юра вдруг увидел, что тут надо решить ряд уравнений с двумя неизвестными, а главное, с извлечением корня. Если уравнение он бы смог так-сяк, как-нибудь решить, то с извлечением корня дело обстояло сложнее.

Короче говоря, Юра не имел ни малейшего представления об этом корне — откуда он взялся и что он значит.

«Попробую сначала сделать физику, — подумал он, — а к этому потом еще вернусь».

По физике ему предстояло выучить закон Ома.

«Сопротивление проволоки прямо пропорционально напряжению и обратно пропорционально силе тока, — бормотал Юра над учебником. — Сопротивление проводника…» А что такое напряжение? Откуда взялась сила тока?

Юра заглянул в предыдущие странички учебника. Оказалось, что сила тока измерялась количеством кулонов, прошедших через поперечное сечение проводника в одну секунду. А что такое кулоны?

И вдруг Юра услышал, что за стенкой, в Зининой комнате, заиграло пианино. «Мой миленький дружок, любезный пастушок.» Вот, чорт возьми, Зинка запела! Никак сосредоточиться не дает.

Парамонов подождал минут пять, думая, что вся эта музыка скоро прекратится, но потом, видя, что Чайковского сменил Бизе, а за Бизе пошел Штраус и впереди безусловно дожидался своей очереди еще новый композитор, постучал кулаком в стенку. Музыка смолкла на мгновенье, но затем вместо вальса, видно назло, Зинка заиграла бешеный гопак.

Вообще вечерами, вернувшись из школы. Юра всегда с удовольствием слушал через стенку игру Зины, но сегодня музыка ему мешала.

Юра вышел в коридор и постучал к соседям:

— Зин, поди сюда!

Девочка выглянула из комнаты.

— Ты слышала, как я стучал?

— Слышала.

— Чего же продолжаешь играть?

— А почему нельзя?

— Мешаешь! — строго сказал Парамонов. — Я физикой занимаюсь.

— Физикой? — удивилась Зина.

— Так точно! — сказал Парамонов и пошел обратно к себе в комнату.

Но Зина, видно, ему не поверила. За стенкой раздались куплеты тореадора.

«То-ре-адор, сме-ле-ее в бой…» — повторял про себя Юра. — А что ж такое кулон? Кулон — это такое количество электричества… «Тореадор, тореадор… помни, что в час борьбы твоей кровавой…» количество электричества, которое при прохождении через раствор азотнокислого серебра… выделяет на катоде… Тьфу! Ничего не понимаю!»

Юра опять постучал в стенку. Музыка смолкла, но через минуту к нему в комнату вошел Зинин отец, Иван Петрович:

— Юра, что это значит?

— А чего ваша дочь мне мешает?! — Юра встал из-за стола. — Сама шалтай-болтай и других сбивает!

— Это кто, я шалтай-болтай? — Из-за спины Ивана Петровича показалась Зина.

— Конечно, ты! Здоровая девчонка, а все время больной притворяешься! Тебя на буксире тащат.

— Юра, ты неправ, возводя такие обвинения, — сказал Иван Петрович. — Зина слабый ребенок.

— Зинка слабая? Да ее в телегу запрячь можно! — усмехнувшись, сказал Юра. — А в общем, пускай она мне не мешает.

— Подумаешь, профессор! — ответила Зина. — Создайте ему условия! Кто тебя слушать будет?

— Тише, тише, ребята! — сказал Иван Петрович. — Конфликт нужно ликвидировать, а вы — наоборот!

— Эх, Зинка, у тебя знаешь что? — вдруг сказал Юра и, постучав себя по лбу указательным пальцем, дотронулся им до деревянной двери.

Девочка больше не играла. Но сидеть над физикой Юре расхотелось. Вернее, когда в комнате наступила тишина. Юра вдруг понял, что сиди не сиди над учебником, а он так отстал, что надо начинать буквально с азов. В общем, и Зинке запретил сегодня играть — испортил ей настроение, и сам не занимался.

Юра снова постучал в стенку и крикнул:

— Зинка, играй! Теперь все равно!

А сам подумал: «Нет, надо действительно бросать школу».

— Ты что, психический больной? — вошла в комнату Зина. — То ему не играй, то играй!

— Переживаю, — искренне сказал Юра. — Вот ответь: что такое кулон?

— Кулон — это такое количество электричества, которое при прохождении через раствор азотнокислого серебра выделяет на катоде 1,118 миллиграмма серебра, — отчеканила Зина.

— Хм! Правильно! — сказал Парамонов. — А вот что такое ампер?

Определение ампера Зина тоже знала.

— Откуда тебе все это известно? — удивился Юра и тут же тихо, будто через силу, добавил: — Зин, а ты мне не объяснишь сейчас… ну, хотя бы… физику для начала? Знаешь, жизнь в нашем классе пошла наперекосяк, и теперь так не проживешь.

И вдруг Юра подумал о том, как много людей учится. Да почти все его знакомые! Учится Ирина Николаевна, Толькин отец, профессор, тоже учится по «индивидуальному методу». И даже старик-истопник из женской школы — уж, кажется, куда такому старому! — и тот на курсы попал.

— Сейчас? Уже поздно. Вот лучше с завтрашнего дня.

— Нет, давай с сегодняшнего, — настаивал Парамонов. — Хотя бы один примерчик решим. Ты же ведь знаешь меня: как захочется — я ведь места себе не найду. Ну пойми человека…

— Зина! — раздался за стенкой голос мамы. — Уже двенадцать ночи — пора спать!

— Ух, я твою маму иногда просто ненавижу! «Иди есть, иди спать»! Как будто в этом главное! — И вдруг, смирившись. Юра вежливо добавил: — Впрочем, хорошо. Спокойной ночи! Давай с завтрашнего дня.

Ему было трудно просить помощи у девочки, он готов был сквозь землю провалиться, но он понял, что лучше в своей квартире заниматься, чем оставаться с кем-нибудь в школе после уроков. А потом, если он наверстает алгебру и физику, — это будет сенсация! И главное — никто не узнает, кто ему помог, подумают, что сам. А когда сам нагоняешь, это ведь труднее, и на плечах надо иметь голову.

XVII

Димка и сам не ожидал, что такая маленькая заметка, как «Зажимщик ростков нового», вдруг обратит на себя внимание почти всей школы. После выхода стенгазеты на совместном заседании совета дружины и комитета ВЛКСМ было решено обсудить во всех отрядах Димкину заметку и принять все меры к тому, чтобы в этом учебном году не было ни одного второгодника.

Кто-то из учеников сказал про Димку, что он новатор. Его пришли однажды приглашать в четвертый «Д» на сбор. А Валя Сидоров сфотографировал Димку в задумчивой позе над электрическим звонком в кабинете физики.

За последние дни Димка вдруг почувствовал, что его подхватила какая-то невидимая рука и стала поднимать все выше и выше. А что он, собственно, такого сделал? Ничего. Он просто повторил в мужской школе то, что сказали девочки: «Долой двойку и второгодничество!»

Конечно, Димка понимал, что это совсем не из-за него во всех сорока классах прошли собрания, посвященные борьбе с двойкой; и не из-за него на эту тему разговаривали в родительском комитете. Так или иначе, напиши он об этом заметку или не напиши, а двойке все равно пришел бы конец — другие бы заговорили.

Но все-таки чувство гордости за первый верно сделанный шаг приходило к нему по праву…

Отрядный сбор седьмого класса «Б» состоялся после уроков.

В коридоре стоял шум. Дверь класса беспрестанно распахивалась, и чужие мальчишки на миг показывались на пороге, то и дело кукарекали или строили страшные рожи.

Засунув ножку стула в дверную ручку, Толя подошел к учительскому столу.

— Тише, ребята, начинаем! — сказал он и, вынув из кармана черную расческу, постучал ею по столу. — Сегодня наш отряд должен рекомендовать в комсомол трех человек. Впрочем, мы должны не рекомендовать, а составить о них мнение для совета дружины. Заявление подали: я. Валя Сидоров и Димка Бестужев.

В классе было тихо. На первой парте, полуобернувшись к ребятам, сидел Леня. Он был в красном галстуке, который очень шел к его круглому лицу. Ирина Николаевна сидела рядом с Толей за учительским столом. Положив подбородок на ладони, она внимательно рассматривала класс.

— А может быть, рекомендуем всех без обсуждения? — сказал кто-то с задней парты. — Мы же вас давно знаем.

— Маркин, потише! — сказала Ирина Николаевна, посмотрев на мальчика, который, пригнув голову, спрятался за спину соседа.

Дима поднял руку:

— Я предлагаю начать с Гагарина. Он себя первым назвал…

— Это все равно, — сказал Толя. — Можно начать и с тебя. Но раз поступило предложение, я голосую: кто за то, чтобы начать с меня, поднимите руки.

Все были «за».

— Значит, обсуждаем мою кандидатуру. — Толя сел на стул. — Слово имеет Бестужев.

— Откуда ты взял, что я первым хочу выступать? — удивился Димка. — Я, может, совсем не буду…

— Сужу по твоей активности, — сказал Толя и, увидев, что поднял руку Маркин, тут же галантно пригласил: — Прошу вас.

«Маркин, наверно, за меня будет, а Димка… этот себе на уме», — подумал Толя и поймал себя на мысли, что он боится Димки. Впрочем, он ни секунды не сомневался в том, что у класса о нем будет хорошее мнение.