У Черных рыцарей - Юрий Дольд-Михайлик

Теперь Фред готов был расцеловать Гарри Брауна за то, что тот напился. Его храп казался Фреду райской музыкой. Прикрыв настольную лампу верхней рубашкой, Фред принялся за письмо, старательно подбирая и взвешивая каждое слово, пересыпая текст намеками, которые мог понять лишь один Курт...

Гарри Браун проснулся в девять часов утра, когда Фред уже побрился и, выпив утренний кофе, сидел в первой комнате, листая иллюстрированные журналы, хмурый и злой:

- Доброе утро, герр Шульц, - с деланной непринужденностью поздоровался Гарри, приглаживая растрепанные волосы и массируя опухшие щеки.

- Отправляйтесь ко всем чертям, Браун! Ну и концерт вы закатили ночью. Это даже не назовешь храпом - никогда не слыхал, чтобы из человеческого горла вылетали подобные звуки. Больше ни одной ночи не проведу с вами в общей спальне.

- Понимаете, герр Шульц...

- К черту все оправдания! Я хочу спать, а не торчать ночью на балконе! Поступайте, как хотите: перебирайтесь из номера или переселяйте меня - с вами я не останусь.

- Но...

- Никаких "но"!

- Герр Шульц, уверяю вас, сейчас я все устрою, растерянно лопотал Гарри, топчась на пороге. - Я мигом.

Браун вернулся в спальню, провозился минут пять и, на ходу завязывая галстук, направился к двери.

Справился он действительно очень быстро.

- Устроил! - весело воскликнул он с порога. - Я иуду жить в соседнем номере, справа.

- А нельзя хотя бы через номер? - улыбнулся Фред.

Эту улыбку Гарри счел знаком примирения. Выражение униженности и растерянности сошло с его лица, оно снова стало самоуверенным и наглым.

- Может, позавтракаем вместе?

- Я уже завтракал.

- Собственно, о еде я не могу даже подумать. Вот пивка бы... А то в голове после вчерашнего .. Пойду, может, где и набреду на настоящее.

- Отправляйтесь, куда хотите, но от шести до семи сыть в номере!

- Есть!

- Советую припомнить нашу беседу в самолете.

Чуть ироническая улыбка заиграла на губах Брауна.

- О том, что мы прибыли не на прогулку?

- Вот-вот... И что я буду точно придерживаться данной инструкции.

- Мне такой инструкции не давали!

- Зато дали мне! Как старшему, отвечающему за выполнение задания!

- Уверяю вас, ждать сегодня - это напрасная трата времени. В кои-то веки выбраться в Мадрид и не использовать всех возможностей! Вы как хотите, а у меня на сегодняшний вечер другие планы.

- Меня они не касаются. У меня есть приказ Шлитсена, и я обязан обеспечить его выполнение.

- А если я вам скажу, что ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра никто не позвонит?

- Откуда у вас такая уверенность?

- Из опыта... и еще из кое-каких источников.

Фред откинулся на спинку кресла и смерил Гарри Брауна холодным взглядом.

- Так вот, запомните раз и навсегда, - раздельно произнес он, - приказы не истолковываются, как кому вздумается, не обсуждаются, а выполняются. Ровно в шесть вы будете в номере!

- Быть ровно в шесть. Слушаю, герр начальник! с подчеркнутой вежливостью, в которой звучал вызов, Гарри вытянулся и откозырял.

"Почему он так дерзко ведет себя? - подумал Фред. - Такими самоуверенными нахалами бывают обычно трусы, они лезут на рожон, лишь когда за их спиной кто-то стоит. И раз этот паршивец отважился... Ничего, ты у меня останешься в дураках!"

Написанное ночью письмо не давало покоя. Листочки, даже не запечатанные в конверт, лежали во внутреннем кармане пиджака. С десяток конвертов лежит на письменном столе, но на всех стоит фирменный знак гостиницы. Было бы неосторожностью использовать один из них. Надо отложить отправку письма до удобного случая. А пока спрятать его как можно лучше. Куда? Под туго накрахмаленный манжет сорочки, осторожно подрезав его с изнанки бритвой. Здесь листочки не зашелестят и будут наготове.

Ветер, налетевший еще ночью, днем стал сухим и горячим. После контузии, полученной вблизи Сен-Реми, у Фреда в такую погоду всегда болела голова. А тут еще бессонная ночь! Он решил не выходить. Правда, хочется побродить по улицам города, очутиться в шумной толпе, хоть на время забыть, что ты пленник. Но первый выход в город дело ответственное и подготовиться к нему надо как следует. Спустившись в вестибюль, Фред купил испанский разговорник и расспросил портье, неплохо владевшего немецким, где можно купить старинные гобелены.

- О, сеньор может не беспокоиться! Через полчаса у вас будут адреса всех антикварных магазинов.

- Если я засну, пожалуйста, положите на стол. А это вам за хлопоты.

- Вы слишком щедры, сеньор! Очень благодарен! Считайте, что я у вас в долгу. Любое поручение...

- Да, да, буду иметь в виду...

До пяти часов Фред сидел, склонившись над словарем. Знание французского и итальянского помогало усваивать самые нужные в обиходе слова. Перестраивая их, подставляя вместо одних слов другие, Фред старался составить фразы, которые могут ему пригодиться. Он так увлекся, что позабыл о времени. До шести, когда могут позвонить, оставался всего час следовало подумать об обеде. Спускаться в ресторан не хотелось. Фред позвонил знакомому уже портье и попросил, чтобы тот заказал ему типично национальные блюда.

- Простите, что снова беспокою вас. Мне хотелось бы пообедать в номере, но я не уверен, поймет ли меня обслуживающий персонал ресторана да еще по телефону, а по-испански я знаю лишь несколько слов, пояснил Фред.

- О, сеньор, пусть в дальнейшем вас это не волнует. Наш персонал подобран так, что способен обслужить туристов всех национальностей. А ваше поручение я выполню с особым удовольствием. Разрешите заказать на свой вкус?

- Да. Только кофе закажите покрепче.

- Обязательно, сеньор! В Мадриде сейчас много немцев, и мы знаем, к какому кофе они привыкли.

Усевшись за стол, Фред почувствовал волчий аппетит, но очень скоро ему пришлось отложить нож и вилку: все закуски и горячие блюда были приправлены очень острыми специями. Только кофе немного охладило пылающий рот.

Ровно в шесть явился Браун.

- Прибыл по вашему приказанию, герр начальник! - снова вытянулся он с подчеркнутой выправкой.

- Не паясничайте, Гарри. Эти ваши "герр начальник" и козыряния меня нисколько не трогают. Могли бы хоть из вежливости извиниться за испорченную ночь!

- Если вы настаиваете... то прошу прощения! Хотя мне кажется, между мужчинами такие тонкости излишни

- Надо обладать десятью талантами, чтобы они заменили одиннадцатый вежливость, - говорят французы.

- Пфе, французы! Должно быть, из вежливости они так любезно предоставили нам свою территорию! Что касается меня, то я мужественно переживу отсутствие этого одиннадцатого таланта и слеза печали не затуманит мои глаза. Правил приличного поведения я не изучал.

- А не мешало бы.

- Послушайте, Шульц! Честное слово, меня удивляет ваше отношение ко мне! Мы почти однолетки, оба были офицерами одной армии, посланы выполнять одно задание... Казалось бы, у нас много общего и мы легче чем кто-либо иной можем понять друг друга, а получается так...

- По вашей вине, Гарри!

- Отчасти и по вашей, Фред! Знаете что? Давайте покончим с этим недоразумением так: я искренне признаю, что прошлую ночь вел себя как свинья, я вы должны признать, что немного погорячились. Согласны?

"Почему он сегодня так приветлив? Опять выпил и расчувствовался? На определенной стадии опьянения с некоторыми это бывает..."

Глаза Гарри действительно подозрительно поблескивали, лицо чуть раскраснелось, но все говорило о том, что он не так уж много выпил, а скорее обеспокоен или взволнован.

Понимая, что перемены в поведении Брауна вызваны более значительными причинами, нежели испорченное настроение, Фред уже мягче сказал:

- Мне самому не нравится, как сложились наши взаимоотношения. Поставим на всем предыдущем крест.

- Ну, слава богу!

Браун швырнул шляпу на диван, расстегнул ворот сорочки и, придвинув кресло поближе к Шульцу, сел.

- В доказательство моего искреннего расположения разрешите открыть вам одну тайну...

- Что вы посланы следить за мной?

Гарри расхохотался.

- Вот почему вы так хорохорились! Откуда вы знаете?

- Из опыта, как сказали вы однажды... Я не первый день в разведке. И догадываюсь - это поручение Шлитсена. Давно с ним работаете?

- С осени сорок первого... Тогда он был иным... Или, может, только казался иным...

- Не смею спрашивать, каков он был, - ведь во взаимоотношения двух боевых друзей вмешиваться не положено.

Фред решил не форсировать событий и не проявлять большого интереса к начатому Брауном разговору.

- Да, когда-то мы были друзьями .. Было да сплыло... Послушайте, Фред! Только откровенно: вами иногда овладевает разочарование, неверие, как вот мною?

- Всякое бывает...

- Майн готт! Какими мы были в начале войны! Фюрер, фатерланд! Райх! Бессмертие героям! Райская жизнь живым!.. Где все, за что гибли наши лучшие солдаты, за что страдали мы? Куда исчезло? Если вспомнить, кем мы были и кем стали...