Компасу надо верить - Владимир Степаненко

Работа не прекращалась, и земля доносила до меня гулкие удары долбежных станков.

Я повернулся в сторону горы. Она подымалась за домом. Там был юг. Звездное небо. А дальше, за степью и балками, Ростов.

Где-то там Курск, Орел, Белгород, Воронеж, Льгов, Брянск, Старый Оскол.

Я сразу понял, почему именно эти города пришли мне в голову: там проходила гряда магнитной аномалии. Это я вычитал в книге. Узнал я много интересного. Оказывается, при заключении Версальского договора, еще в 1918 году, немцы требовали у нас Курскую область. Хотели забрать железо. И в 1942 году снова воевали из-за железа! Но наша армия разбила фашистов под Курском!

Трудно было удержаться от вздоха: сколько живу на свете, а не был ни в одном городе! А Настя ездила. Полетала. Почему я снова вспомнил о ней? Я ее презираю! Презираю!

Быстро стемнело. По листьям застучали мелкие капли дождя. Я надвинул на лоб кепку. Отвернул воротник пиджака. Не знаю, сколько прошло времени, как вдруг наступила удивительная тишина. Машины на дороге куда-то пропали. Ночь стала беззвучной. Ветер затих.

Хлопнула калитка. Медленно прошел дядя Макарий.

Мама включила на кухне лампу. Электрический свет высветил узкие листья на вишнях. Соблазнительно засверкало на дереве красное яблоко.

— Юра не приходил?

— Давно убежал, — сказала мама. — Ужин горячий, а чайник я сейчас подогрею.

— Плащ надел?

— Не послушался. Макарий, чем ты расстроен?

— Расскажу, — дядя прикрыл за собой дверь.

«Что случилось? Неужели опять поругался с Вяткиным?»

Небо совсем очистилось от туч. Я мог любоваться знакомыми звездами. Но сколько ни пялил глаза, спутника не видел.

«Трепло Заяц. «Красная звездочка»! — передразнил я его. — Нашел кому поверить! Кочергу слушал. Касьянов любит орать: «Зеленая, зеленая!» Трепачи, сами никогда не видели спутник! Просижу до самого утра, а увижу спутник!»

Показалось, что загремела калитка. Я прислушался. По дорожке кто-то прошел к дому. Раздался стук в дверь.

— Юра, я сейчас открою, — загудел дядя Макарий.

Вспыхнул свет. Перед освещенным окном стояла женщина. Ее лицо под платком было бледным и тревожным.

— Входи… Входите, Валентина, — дядя Макарий замешкался.

— Настя не у вас? Я ищу…

— Заходите… Юры тоже нет дома… Сейчас спрошу…

— Не надо… Я пойду… Сергей должен прийти… где-то задержался. Ты не с ним был?

— Нет… он раньше уехал…

— Я тебя в больнице видела… Ты не заболел?

— На поклон к врачу ходил… Давлением интересовался…

— Что случилось? Поскандалил с Сергеем?

— Нет… Друг мой, Григорий Мосолов, побил мировой рекорд скорости на самолете… Я должен был испытывать… Конструктор обещал… Еще на фронте мечтал о таком истребителе… Да что об этом! Ты как живешь?

— Не будем говорить обо мне.

— Я провожу.

— Не стоит, ты знаешь Сергея!

Мне показалось, что Настина мама заплакала, но мне не было жалко ее. Трудно дяде Макарию, ох как трудно начинать второй раз свою жизнь.

Пришла телеграмма от Мосолова. Дядя прыгал от радости. Даже заплакал. Я убежал на улицу. Григорий Константинович Мосолов молодец! Звуковой барьер остался позади. Скорость 2504 километра в час. Летайте выше и быстрее всех, Мосолов!

Поездка в Корочу

Если вспомнить все по порядку, то и тетрадки не хватит. Приступаю!

Перво-наперво Алешка отбарабанил меня до Белгородской дороги. Специально путевку выписал в гараже, чтобы все было честь по чести. Высадил он меня. Попрощались. И так мне страшно стало, хоть домой топай. Однако направился к автобусной остановке.

Около столба с табличкой — толпа. Ждут автобуса. Едущие в Белгород солидны и степенны. Все, кто держит путь в Корону, на рынок, толкаются около своих мешков и ящиков. У мужчины в мешке поросята. Они все время хрюкают и взвизгивают.

Место в автобусе занял с бою. В дверях так прижали, что я чуть не завизжал. Как ни странно, все погрузились. Ехали мы медленно. Скорость была самая земная — километров двадцать. Самолет при такой скорости даже хвост не отрывает при разбеге. Считали все колдобины и ямы по дороге. При каждом прыжке автобуса поросята визжали, а на каждой остановке шофер подсаживал новых пассажиров и говорил: «Упакуетесь!»

От ящиков и корзин здорово пахло антоновкой. Прямо голова кружилась.

Я устроился на ящике. Всю дорогу спасал голову и ноги. Голову — чтобы не разбить о крышу, а ноги — от соседних ящиков.

Въехали в Корочу. Я не мог поверить, что все мучения позади. Собаки встретили автобус лаем. Я успел заметить из окна невысокие горы с белыми шапками мела. Они были похожи на наши Встреченские.

Я вылетел из автобуса и первый раз свободно вздохнул. Некогда мне было разглядывать улицу, дома. Отправился искать место папиного боя. Почему мы с папой вместе ни разу не съездили в Корочу? Он бы мне все показал. Теперь надо искать одному.

Свернул в проулок. Стоит группа мальчишек. Я направился к ним. Ничего еще не успел спросить, как высокий рыжий парень дернул меня за вещевой мешок.

— Путешественник?

— Витька, чужой! — закричали ребята, обступая меня кольцом.

Пять человек против одного. Я приготовился защищаться.

— Пусти! Я по делу приехал! — Плохо пришлось бы рыжему, если бы он меня тронул. Правый кулак так и зудел. — Скажи, где здесь были бои?

— А я почем знаю!

Я оттолкнул рыжего. А надо было его ударить. Бросился по косогору в овраг.

— Куда ты побежал? Стой! — испуганно кричали мальчишки и бежали за мной. — Там мины! Корову разорвало!

Но мне уже было все равно. Я покажу этим трусам, что ничего не боюсь! Не буду унижаться перед ними, сам отыщу место боев. Мальчишки еще долго кричали, но я не остановился.

В овраге помесил изрядно грязи. Едва выбрался на бугор. Не успел пройти немного — и в густом бурьяне наткнулся на обожженные кирпичи — все, что осталось от дома. Потом много находил разбитых домов, заросших бурьяном. Вышел в степь. Здесь шли бои. Почти на каждом шагу я находил ржавые осколки. Набрал их полный карман.

На распаханном поле несколько раз попадались мне воронки от авиабомб и снарядов. Они не заросли травой. Дядя Макарий объяснил мне, что выжженная земля никогда не родит.

В поле нашел я и старый окоп. Посидел около него.

К вечеру вернулся в Корочу. Знакомые мальчишки с рыжим увязались за мной.

— Ну и напугал ты нас! — сказал без злобы рыжий. — Зачем убежал? Мы не собирались драться. Попугать тебя хотели. В овраге мин дополна. Что ищешь?

Я рассказал ребятам, зачем приехал.

— Так бы сразу и сказал. Отец живой?

— Умер.

Рыжий растерянно оглянулся.

— А ты храбрый. Давай познакомимся. Хочешь дружить?

Мои недавние враги стали приятелями. Вот как бывает. С ребятами я начал ходить по Короче. От одной хаты к другой. Расспрашивал о боях. Запомнилась мне одна пожилая женщина. Она встретила нас особенно ласково. Узнала, что приехал из Встреченки, усадила за стол, угостила пирогами. Звали ее Прасковьей Филипповной.

Прасковья Филипповна сказала, что помнит, когда в овраге стояли танки. Командира Мишей звали. Был он молодым. Она танкистам хлеб пекла. Когда стреляла артиллерия, Прасковья Филипповна пряталась в погреб. Спряталась она в погребе и во время большого боя. Кончился бой, а танкистов уже нет! Погнали они фашистов к Белгороду. Так и не пришли больше за хлебом. Прасковья Филипповна раздала свежий хлеб пехотинцам.

Ночевал у рыжего. Зовут его Витькой. Он здорово рисует. Показал мне свою картину. Нарисовал масляными красками.

Утром мы отправились искать окоп. Витька собрал человек двадцать. Всех ребят с улицы.

— Проведем сегодня рекогносцировку местности! — сказал Витька.

Сначала я не понимал, что он придумал. Витька на горе принялся чертить план Корочи. Ребята разбежались в разные стороны.

— Нашел ход сообщения! — доложил первый мальчишка. Протянул листок с рисунком.

— Наткнулись на землянку! — поступило второе донесение.

Витька все отмечал на своем плане. Ребята отыскали большой окоп. Он под самой горой, недалеко от Белгородской дороги. Может быть, в этом окопе стоял папин танк? Но об этом точно никто не мог сказать. Покажу дяде план обороны. Он поможет разобраться.