Компасу надо верить - Владимир Степаненко

В сумерки я не люблю зажигать лампу. Хорошо сидеть в темноте. О чем только не передумаешь! Можно представить себя капитаном подводной лодки или летчиком-истребителем. Конечно, лучше всего быть летчиком-истребителем, как дядя Макарий.

Стоило мне перевернуть стул, и круглая ножка превращалась в штурвал самолета, а будильник — в компас. Как на приборной доске, в темноте холодным фосфорическим светом сияли стрелки и цифры.

Отдал ручку от себя, и самолет перешел в пикирование. Нажал гашетку, и застреляли пушки.

«Тра-та-та-а! Тра-та-та-а!»

Из головы не выходило письмо красноармейца Виноградова. Я бы тоже храбро сражался и не пропустил фашистские танки! Сколько Виноградову было лет? Девятнадцать или двадцать? Если девятнадцать, то он был на шесть лет старше меня.

Возбужденный сделанным открытием, я заходил по комнате. Через шесть лет я — призывник.

Случайно я оказался перед этажеркой с книгами. Достал дядин альбом с фронтовыми фотографиями. На каждой странице снимки летчиков. Стоят перекрещенные ремнями парашютов. Держат планшеты. В шлемах и летных фуражках. Сняты группами и по одному. Под фотографиями скупые цифры: «1941», «1942», «1943».

Дядя Макарий мог бы много рассказать о каждом летчике, о своих боевых друзьях. Я внимательно разглядывал пожелтевшие фотографии, стараясь представить судьбу каждого из них. Где они сейчас? Все ли живы?

Не знаю, почему меня вдруг потянуло к дядиному томику Ленина. Никогда я не пробовал его читать и раскрыл с любопытством.

Красный томик у меня в руках.

Сначала я пытался открыть какой-то скрытый смысл в подчеркнутых словах и читал только их. Потом стал внимательно вчитываться в короткие телеграммы. Незаметно перелистал несколько страниц.

Передать всем волостным, деревенским и уездным Совдепам Московской губернии.

Разбитые банды восставших против Советской власти левых эсеров разбегаются по окрестностям. Убегают вожди всей этой авантюры.

Принять все меры к поимке и задержанию дерзнувших восстать против Советской власти…

Телеграмм много. Я листал страничку за страничкой, внимательно вчитывался в короткие строчки. Мною овладела тревога и беспокойство за молодую страну.

Серпухов Главкому

Ревсовет Запфронта

С потерей Вильно Антанта еще больше обнаглела. Необходимо развить максимальную быстроту для возвращения в кратчайший срок Вильно, чтобы не дать возможности белым подтянуть силы и закрепиться…

Козлов

Реввоенсовет Южфронта

Принимаете ли все меры по поддержке Царицына? Оттуда просят 15 000 пехоты и 4 000 конницы. Удержать Царицын необходимо. Сообщите, что сделано и делается. Ленин».

Страна воевала с Антантой, Колчаком, Деникиным, подавляла эсеровские и кулацкие восстания. Владимир Ильич Ленин руководил фронтами, боролся с контрреволюцией.

Книга дяди Макария была сильно потрепана. Углы переплета поломаны. Страницы порваны. Меня это удивило. Остальные книги Ленина были на полке одна к одной — новенькие. Почему так?

С работы пришла мама. Сумка раздулась от продуктов, она еле несла ее. Увидев у меня в руках томик Ленина, сказала:

— Эта книга с Макарием всю войну прошла. Он бережет ее.

Я осторожно поставил красный томик Ленина на место.

В последнее время мы с дядей виделись редко и мало говорили о делах. После работы в карьере он занимался на курсах экскаваторщиков. Руки у дяди огрубели. Куртка комбинезона и брюки — в масляных пятнах. Кирзовые сапоги всегда в грязи и глине.

В те редкие дни, когда дядя рано приходил домой, я старался за ним поухаживать. Сливал ему на руки горячую воду, подавал полотенце.

В конце месяца дядя Макарий пришел выпивши, чего раньше с ним никогда не бывало. Покачиваясь, подошел к столу и выложил деньги.

— Юра, зови мать! Варвара, получай зарплату!

В комнату торопливо вошла мама, на ходу вытирая мокрые руки о фартук. Она прислонилась к косяку и внимательным, долгим взглядом посмотрела на дядю. Не удержалась и заплакала.

— Ты чего, Варвара? Ну-ну, перестань! — дядя Макарий вытащил две бумажки по пять рублей и протянул мне.

Мама улыбнулась сквозь слезы.

— Мне бы только радоваться за тебя… за твою первую получку, а я плачу… Это от радости!

— Варя, парню ботинки купишь! Юра, я мог тебе дать деньги и раньше, из своей пенсии, но получай с зарплаты рабочего! Это особые деньги. Тяжелые и крепкие. И день сегодня особенный, — дядя Макарий задумчиво потянул за мочку уха. — Пенсия не радость. Работать надо не за хлеб, а ради самого себя. Чтобы было чем жить, чем голову и руки занять! — Он положил тяжелые руки на стол. — Юра, согрей-ка чайку!

Я вышел на кухню и занялся керосинкой.

Из комнаты долетел приглушенный голос дяди Макария. Говорил он в яростном возбуждении.

— Знаешь, Варя, Вяткин меня удивил. Сергей Данилович, — голос сник до шепота, — удивил…

— Что случилось? Сергей Данилович самостоятельный человек.

— Самостоятельный! — голос набрал прежнюю силу. — Как хочешь, так и понимай: я за учебу должен ему платить! С каждой заработной платы… Юре не говори!

— Выпил ты, ну и не понял его!

— Я тоже не поверил, думал, ослышался.

— Ты дал?

— Нет!

Дядя скоро угомонился и заснул.

Это был уже не первый вечер, когда я один, без дяди Макария расположился со своими учебниками за столом.

Я внимательно посмотрел на маму. Она должна мне все рассказать.

— Я слышал. За что Сергей Данилович потребовал деньги?

— Это не твоего ума дело!

— Я не маленький. Нечего меня выгонять на кухню!

Я долго не мог успокоиться. Чтобы не поругаться с мамой, вышел во двор.

По дороге то и дело проносились тяжелые машины, ослепляя друг друга огнями фар. Горячие выхлопы дыма пахли соляркой.

Ветер разогнал облака, и засверкали звезды. Стоять было холодно, но уходить домой не хотелось.

Вдруг в вышине сорвалась яркая звезда и, оставляя за собой огненный хвост, устремилась к земле. Я уставился в черное небо и долго смотрел, пока не зарябило в глазах. Но звезды больше не падали.

Тишину разорвал крик о помощи. Я бросился бежать на голос через сад, не разбирая дороги, налетая на кусты. На повороте споткнулся и со всего размаху упал. Больно ушиб коленку. С трудом поднялся. На шоссе догадался, что бегу к маленькой хатке бабки Матрены, у которой Вяткины снимали комнату.

— Помогите!

Новый крик заставил меня забыть боль в коленке.

На улицу выбежала Валентина Васильевна. За ней гнался мужчина. Пьяный догнал женщину и сбил ее ударом с ног.

— Соседей зовешь? Настька убежала!

Пьяный потащил Валентину Васильевну к дому. Это Сергей Данилович! Где Настя?

Припадая на больную ногу, я бросился на поиски. Обшарил сады, спустился к речке.

— Настя, Настя! — принимался я выкрикивать.

Обежал всю деревню и снова вернулся к хатке бабки Матрены. В окнах света не было. Но я не уходил, надеясь дождаться Настю. Проехал автобус с рабочими ночной смены. Я пропустил его и заковылял домой.

Я никак не мог заснуть, прислушивался ко всем уличным шумам. Заливисто лаяли собаки, да проносились машины.

…Проснулся я поздно и не стал делать зарядку. День выдался солнечный. В лучах света золотилась пыль. На стуле поверх моих вещей лежала записка: «Юра, прости. Вчера был пьян и наговорил глупостей!»

Неожиданно приоткрылась дверь. В комнату осторожно заглянула Настя. Я не мог сдержать радости и громко закричал:

— Входи!..

У Насти был испуганный вид, опухшие глаза. Она отвернулась и заплакала.

— У нас драка была… Отец пьяный пришел с работы… Маму бил… Дядя тебе рассказал?

— Что случилось? Я ничего не знаю!

— Отец потребовал у твоего дяди триста рублей за учебу… Мама накричала на него… Ну отец и стал драться… Посуду побил… Пьяный он всегда дерется…

— Садись. Хочешь чаю? У нас керосинка. Я мигом вскипячу!

Мы пили чай, когда с улицы раздался голос Валентины Васильевны. Она искала Настю.

Настя убежала, в блюдце остался чай.

Я долго сидел за столом и думал: «Почему в жизни еще много плохого? Есть пьяницы… Хулиганы… Как сделать, чтобы этого никогда не было?»

Н. заболела. Два дня нет в школе. Что с ней? Девчонки не знают. А еще, называется, подруги!

Провел опыт с компасом. На речке и у нас в саду. В саду стрелка показывает не север и юг, а восток и запад! Лазил на меловую гору. Стрелка и там ведет себя ненормально. Надо проверить еще в карьере. Узнаю, где у нас под землей проходит горный хребет!