Пальцы женщины - Шепард Ривкин

Я вернулся к своему столу и пообедал. Отличный пианистиграл мелодии из Гершвина. Штекс был десяти сантиметров толщиной и был так же мягок, что я мог есть его без помощи ножа. Бруно руководил заведением первого класса и мне начинало становиться стыдно, что я так бесцеремонно шарил по его кухне и рассказывал ему разные небылицы, чтобы добиться своего.

Девица, сидящая за соседним столиком, продолжала бросать на меня заинтересованные взгляды, когда кавалер ее отсутствовал. У этой рыжей было велоколепное шасси и если бы я не был занят своей работой, я бы пожертвовал одним долларом, который дал бы девушке у дамского туалета, чтобы она передала ей мою записку.

Я был на половине своего обеда, когда к столику подошел Лиги.

Маленькое красное пятно пылало на каждой его щеке.

- Садитесь.

- Спасибо, я предпочитаю стоять, - ответил он, глядя куда-то поверх моей головы.

Я пожал плечами. Так трудно заставить понять себя.

- Они приходили сюда раз или два раза в неделю. Она держала его за руку. Он позволял ей это. Она обеими руками держала его руку, она была очень влюблена, эта женщина. Это было видно, это было написано на ее лице. Мы особенно хорошо помним этих двоих, потому что он всегда оставлял очень жидкие чаевые, как многие богатые люди, которые знают, что деньги не растут под деревьями. Она заставляла его прибавлять чаевые. Она говорила и видела только его, а он зевал и смотрел на других женщин. Он скучал. Он скучал ужасно и не слушал ее, или слушал одним ухом. Я, когда мне надоедает женщина, сразу обрываю связь. Пфф, и все! Но тут, это продолжалось все время. До самой этой ссоры здесь прошлой осенью.

Об этом видимо мне и говорил Морисон.

- Она обвиняла его, что он интересуется другими женщинами. Она немного выпила лишнего. Она стала кричать немного истеричным голосом. Он ударил ее по щеке и она осталась неподвижной, побледневшая и ошеломленная. Потом он встал и ушел. Через некоторое время она последовала за ним, ни слова не говоря. Они всю зиму больше не приходили сюда.

А потом, в марте, они снова появились. В течение месяца они были здесь три или четыре раза. Все происходило также как и раньше, за исключением того, что у нее было теперь обручальное кольцо... на правой руке.

- А вы уверены, что это было на правой руке? - Да. Абсолютно уверен. Метрдотели всегда замечают такие вещи. Это наша работа, как детективов интересоваться тем, что в цивилизованных странах называется личным дело. Я не прерывал его. Бруно видимо очень серьезно поговорил с ним там, на кухне.

- Это было очень интригующе, эта ситуация, - продолжал он. - Не только потому, что она носила обручальное кольцо, но потому, что носила его одна она. Они не производили впечатление женатых людей.

Она опять пропала на некоторое время, а потом, дней десять тому назад, они снова появились. Теперь она носила обручальное кольцо на левой руке. Очень широкое кольцо. - Мне не приходится на этот раз сомневаться в его словах. - Я подумал, что она связалась с другим человеком и что она хотела ясно показать, что не свободна. Так мне, по крайней мере показалось, но правды я не знаю.

- Ничего больше? - вежливо спросил я, не думая, что я смогу узнать еще что-нибудь новое, чего мне не говорил доктор Морисон.

- Нет. Была эта ссора.

- Другая ссора? - Морисон видимо ничего не знал о второй ссоре. Ресторан Бруно видимо служил ареной для ссор обоих врачей. - А по какому поводу они ссорились на этот раз?

- Она хотела быть вместе с ним на судне. А он сказал ей, что ему осточертела навигация, осточертели места, где он плавал. Ему осточертел госпиталь, страна и осточертела она.

- Как это вам удалось услышать все это?

- В сущности, я восстановил весь разговор по рассказам официантов и по тому, что услышал сам, потому что мой стол находится совсем близко от их излюбленного столика. А потом, так как он слишком много пил, он говорил громко, даже если думал, что говорит шепотом. Продолжать?

- Да.

- Он сказал, что хочет продать судно, а она спросила его, что он будет делать летом без судна. Он ответил, что ему совершенно наплевать, простите меня за выражение, что она собирается делать, но что сам снял дом, в котором он не собирался принимать ее.

- А он сказал, где этот дом?

- В этот момент она встала и кинула ему свой стакан в лицо.

- А потом?

- Если бы они были одни, он вероятно убил бы ее. Я видел его лицо.

Я внимательно слушал.

- Он держал в руке вилку в тот момент, когда она бросила ему стакан в лицо. Я видел как он поднял эту руку, вооруженную вилкой. В течение секунды я думал, что он пронзит ею ее лицо. Но он забрал себя в руки и положил вилку. Рука его дрожала.

- А потом?

- Потом он достал из бумажника билет в двадцать долларов. Счет был на четырнадцать долларов. Он ушел, не ожидая сдачи. Это самые большие чаевые, которые он когда-либо оставлял. Вот потому все люди так хорошо запомнили этот случай. Она стучала пальцами по столу, когда этот человек уходил. Она вызывала жалость. Потом она заказала кофе и выпила его. У нее была своя гордость. Потом она нагнулась, чтобы подобрать осколок стекла, который официант не заметил. Она положила его на стол, потом ушла. Я больше никогда их не видел с тех пор.

- Вы видели его лицо?

- Да. Когда она бросила ему свой стакан в лицо, а ей это не легко далось, я понял, что женщина доведенная до крайности, может стать опасной. Это была очень умная женщина. Мне тогда стало жалко его. Я был уверен, что она отомстит ему ужасным образом.

У него было желание прочитать мне лекцию о женщинах. Он заявил мне, что женщины думают при помощи задницы и по этой причине мужчина и поступает с ними нужным образом.

Я поблагодарил его за сведения, которые он сообщил мне. Когда я выходил на улицу, ко мне подошла одна женщина:

- Добрый вечер, - сказала она. - Вы мне нравитесь. - Я обернулся. То была моя соседка за столиком. - Друг, с которым я сегодня была, в настоящий момент выводит машину из стоянки, - быстро проговорила она. - Я скажу ему, что у меня мигрень и таким образом он не поднимется ко мне. Через полчаса приходите. Мы сможем послушать пластинки и поболтать.

- Отличная идея.

Я почувствовал, как мне в руку сунули кусочек бумаги, потом около нас остановилась машина. Она вошла в нее, сказала несколько слов своему кавалеру, потом поднесла руку ко лбу.

На бумажке было написано: "Апрт 3А,1716 Мезон". Очень удобно. В десяти блоках отсюда в трех блоках от госпиталя "Генеральный Грин". О том, чтобы звонить в агентства по сдаче в наем помещений относительно их жильцов раньше девяти часов завтрашнего дня, не могло быть и речи. Эта дама попалась очень удачно. Мне было очень приятно при мысли, сделать ей визит. Я стал представлять ее себе в раздетом виде.

Усовершенстовать свои знания будет не лишним.

Моя машина стояла впереди всех остальных, как я об этом и просил. Садясь, я приветствовал рукой служащего сидящего в своей будке. Он держал около своего уха транзистор, который выдавал какую-то музыку. Зачем ему было надо так близко прижимать транзистор к уху, было непостижимо; вероятно в его ушах скопилось много серы. С видимым удовольствием он направил свой взор к потолку.

Ольдс отказался дальше ехать. Бензин был, батареи не сели. Я открыл капот. Там были оборваны все провода, ведущие к свечам. А кто может разобраться во всем этом? Во всяком случае, только не я. Я соединил их наугад и снова попробовал отъехать. Никакого результата. Я направился к будке служащего. Он вышел.

- С моей машиной произошел странный случай, - сказал я.

- Ах, да? Что? - спросил он с заинтересованным видом.

- Все провода сразу порвались.

- Ах, да? - удивленно протянул он.

- Как паутина весной.

- Да?

Он показался мне слишком удивленным, чтобы играть роль. Если бы он был в такой степени способен изображать удивление, с его пустым взглядом и открытым ртом, он не был бы вынужден служить на стоянке для машин, а играл бы в драматическом театре на Бродвее. И жил бы себе припеваючи.

Лиги или Бруно? Разве настоящий князь, предки которого владели замком и располагали жизнями сотен крестьян, способен сделать подобное? А почему бы нет? Борджии проводили свое время, забавляясь тем, что отравляли людей окружавших их и совершенно не считали себя виноватыми.

Кроме того, мне не верилось, чтобы Бруно решился на такой мелкий поступок, к тому же легко обнаруживаемый. Он мог подпилить на половину стойку руля, чтобы тот сломался в моих руках, когда я повернул бы его немного резче. Этот жест мог быть своего рода местью со стороны Бруно, который позволил бы ему заснуть с удовлетворенным сознанием выполненной пакости. А оборванные провода, это не было в характере Бруно.

Должен ли я вернуться в ресторан и заняться опросами служащих? Небольшая победа немного облегчила бы мне мое пониженное настроение. Лиги будет отрицать. Бруно будет отрицать, а эти проклятые провода знающий человек сможет привести в порядок в течение пяти минут.