Марш обреченных - Владимир Свержин

Вот и она! Уверенным движением рассекает толпу журналистов, ОМОНовцев и крепких ребят в камуфляжах с эмблемой охранного агентства «Ратобор», плывет во всем своем великолепии, ослепляя окружающих сиянием своей рыжей гривы. Попробуй, не заметь такую! Пространство перед Дворцом полно народу, на стене рекламные щиты: «Конкурс „Мисс Русь“». Господи, до чего дурацкое название! Кто их только придумывает!

– Саша! – Птаха машет мне рукой. – Я здесь.

Плечистые омоновцы расступаются, давая мне дорогу. Спиной ловлю завистливый взгляд. Что и говорить – Птаха дивно хороша.

– Привет, Сашенька. – она обвивает мою шею руками и чмокает в губы. – Безумно рада тебя видеть. Ты совсем пропал, не звонишь, не появляешься.

– Куда уж нам теперь. Ты у нас замужняя дама, а я так, романтическое воспоминание непутевой юности.

– Во-первых, романтическое воспоминание, я уже не замужем. Дольше бы не звонил, я бы и состариться успела. А во-вторых… Разве это имело какое-то значение? – Анна внезапно становится крайне серьезной. – Я ведь никогда не собиралась становиться твоей женой. То есть нет. Тогда, после Арбата, думала об этом. Даже хиповать из-за этого бросила. Молодая была, глупая. А потом подросла, повзрослела и додумалась до мысли, в сущности, банальной: что лучше уж мне быть твоей любовницей. У Ницше вычитала: «Женщина – лучшее отдохновение воина». Дурак этот самый Ницше, конечно, но в нашем случае он прав.

Мы подходим к выходу, и моя спутница прерывает свою речь для того, чтобы произнести пароль билетерше, скучающей в ожидании наплыва публики. Впрочем, её общество несколько скрашивает сержант в сером костюме от Зайцева.

– Со мной.

Билетерша согласно кивает, не сомневаясь в правдивости слов моей красавицы.

– Так вот, о чем я. – Птаха возвращается к прерванному разговору. С того памятного вечера на Ленинских горах она не была со мной так откровенна. Видимо, не смотря на внешне победительный вид, на душе у неё вовсе не сладко. – Ты, Сашенька, у нас воин. Что называется, до мозга костей. А я – твое отдохновение. Когда я тебя в коридоре универа встретила, решила для себя: пусть оно себе будет что будет, а я стану твоей возлюбленной! И стала. – Она грустно улыбается. – Увы, только на один вечер.

– Прости, я тогда не смог… – запоздало начинаю оправдываться я. – Командировка.

– Знаю, знаю… – машет мне рукой Птаха. – А смог бы тогда, не смог бы в другой раз. Это закономерно, и с этим ничего не поделаешь. Я давно уже не обижаюсь. Тогда, понятное дело, настроение было скверное. В общем то и замуж потому и пошла. Стабильности захотелось. Дура! Когда ты мне по приезду позвонил, я ещё дома была. К морю поехала только через неделю. Матери сказала, что никого не хочу слышать.

– Понятно, – глупо замечаю я, и дальше мы идем молча. – Участвуешь? – прерываю начинающуюся затягиваться паузу, переводя разговор в более нейтральное русло.

– Шутишь! – она смотрит на меня с явной укоризной. – Представь себе, побеждаю я в этом конкурсе и получаю звонкий титул: «Мисс Русь». Ты вслушайся, как это звучит!

– М-да. Малопристойно.

– Вот именно. К тому же, у меня типаж не тот. Здесь сплошь сестрицы Аленушки с Василисами Прекрасными соревнуются.

– Тогда каким ветром тебя сюда занесло?

– Мой шеф будет вручать специальный приз «Мисс зрительских симпатий» Наталье Воронец.

– Даже так? За все уплачено?

– Само собой! Кстати, авторитетно тебе заявляю: Наташка – мисс что надо. Без дураков.

– Ты её знаешь?

– Еще бы! Это моя бывшая одногруппница и близкая подруга. Шеф у меня на дне рождения с ней познакомился и влюбился, как говорили в прежние времена, без памяти. Для новых русских, это в общем-то, не свойственно, но, как мы видим, временами случается. И это вселяет определенные надежды.

– А кто у нас шеф? – спрашиваю я игриво.

– А шеф у нас – президент «Россэкономбанка» господин Стругов, – в тон мне отвечает Анна.

– Понятно. Предупреждать надо. А ты у него?..

– Я у него секретарь-референт и заведующая канцелярией в одном лице.

– Так зато какое лицо!

– Комплиментщик!

– Куда уж нам. Ты как, секретарь-референт и… – я многозначительно умолкаю.

Взгляд Птахи полон праведного гнева:

– Ревновать – грех. Особенно вам, сударь. Никаких «и». «Россэкономбанк» зарегистрирован в префектуре, где мой отец возглавляет борьбу с экономической преступностью. Улавливаешь суть?

– Виноват. Вспылил. Признаю свою ошибку. Прошу дать возможность загладить, искупить.

– То-то же. Ладно, так и быть, прощаю. Назначаешься на этот вечер моим кавалером. Я полагаю, на банкет после сегодняшнего петрушатника ты можешь остаться? Или тебе вновь надо мчаться учить папуасов азам строительства коммунизма?

– Понимаешь… – вяло начинаю я. Вечерний гулеж никак не входит в мои планы. В Центре меня будут ждать верные сотоварищи с дневной добычей.

– Все ясно! – хмурится очаровательная собеседница. – Наша служба и опасна и трудна. Ладно. Тогда давай, выкладывай, что у тебя за дела?

Открываю рот, но о делах поведать не успеваю. За спиной слышится чей-то радостный оклик.

– Эй, спецназовец! Капитан!

Голос вроде бы незнакомый, но с другой стороны, ни погон, ни эмблемы с летучей мышью[18] на моем костюме нет, следовательно, знакомство давнее и неслучайное. Тем более, что со званием этот некто немного промахнулся. Я уже скоро четыре года как майор.

Молодой человек, звавший меня, строен и круглолиц. Пятнистая форма с эмблемой «Ратобора» ему весьма к лицу. Судя по дополнительному шеврону, он здесь какой-то начальник. Где-то я его видел. Вспомнить бы – где!

– Прости, – обращаюсь я к Птахе.

– Нет вопросов. – Анна делает останавливающий жест рукой. Профессиональный секретарь-референт. – Найдешь меня за кулисами. Не задерживайся.

Перестук её каблучков звучит спокойно и уверенно, но умей я читать эту морзянку – вряд ли получил одобрение своему поведению.

– Твоя? – интересуется ратоборец, провожая взглядом изящную фигуру Птахи.

– Угу, – киваю я. Это откровенная ложь, но зато можно не опасаться дальнейших расспросов.

– Подфартило, – вздыхает незнакомец. Хотя, незнакомцем его, в сущности, не назовешь. Но где и когда я его видел? Мозг работает с максимальной скоростью, перебирая тысячи лиц, людей, с которыми мне так или иначе приходилось сталкиваться за годы службы. Собеседник видимо замечает мои затруднения.

– Не вспомнили? Давайте подскажу. Август девяносто первого. Белый дом. Президентский танк.

Господи! Ну конечно же! Летеха – адъютант Банникова! Глазам своим не верю и слова сказать не могу. В зобу дыхание сперло. Вот уж действительно, на ловца и зверь. Хвала тебе Всевышний, за то что за всеми своими делами бы все же время от времени думаешь о нас.

– Постой, ну конечно же! Лейтенант! Власенко! – радостно хлопаю парня по плечу.

– Он самый!

Похоже, он действительно рад меня видеть. С чего бы? А впрочем, почему нет? Мы с ним тогда вместе под дождем мокли, водкой грелись и бутерброды поровну делили.

– Здесь-то какими судьбами? Бросил Тимофея Прокофьевича на произвол судьбы?

– Почему бросил? На повышение пошел.

– Понял. Умолкаю. – заговорщически шепчу я.

– Ну а вы-то как? Где, что?

– Можно на ты, – бросаю я. – Где и что? Последние годы работал инструктором в Суханово. Сейчас думаю уходить. Достало. Да и перспектива, как на кладбище. Вот ты уже к примеру по званию кто?

– Капитан, – гордо сообщает Власенко.

Неплохо, очень неплохо. Два звания за пять лет!

– Вот видишь, – вздыхаю я, – а я вот в майорах застрял.

– Слушайте, Александр Васильевич, давайте я о вас с генералом поговорю.

«Светлая мысль, мой дорогой капитан, ты сам даже не подозреваешь, насколько светлая. Нет, Господь явно послал тебя мне на подмогу. Хотя тебе это знать как раз не обязательно.»

– Ну что ты, – вслух произношу я. – Неудобно. Ему только моими делами заниматься.

– Ерунда! – Ратоборец, похоже, настроен весьма решительно. – В общем так, я завтра с ним говорю, а в воскресение, давай, приезжай в Коробковку. Знаешь, где там стрельбище?

– Знаю, конечно.

– Вот и отлично. Пропуск я тебе закажу.

– У меня есть, – честно признаюсь я.

– Тем более. Еще лучше. В общем, к полудню будь там. И запомни, не знаю уж, что у вас там было раньше, но Банников к тебе относится хорошо. Уяснил?

Киваю головой. Уяснил. Сегодня, положительно, день новостей. Такое иногда о себе узнаешь…

– Ну что, может пойдем в буфет, отметим встречу, или… – он кивает в сторону закулисья, – твоя уже заждалась?

– Думаю, да.

– Ну, тогда до воскресенья. Только смотри ж, приезжай.

Как полезно иногда бывает дать человеку возможность почувствовать себя благодетелем. «Неизъяснимо наслаждение», как говорил классик. Крепко жму протянутую мне руку. Спасибо, дружище, весьма тебе обязан. Да здравствуют связи, да здравствует профессиональная память чекистов!