Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать - Андре Шиффрин

Что же касается книг о войне во Вьетнаме, то тут мы опоздали. Меня подвел оптимизм — я полагал, что война слишком кошмарна, чтобы затянуться надолго. Спустя несколько лет я осознал, как наивны были мои надежды. Другие издатели смотрели на вещи реалистичнее, и всевозможные фирмы — крупные, малые и средние издательства — выпустили безумное количество книг о Вьетнаме и Юго-Восточной Азии. Но наконец и мы нашли книгу, которая, на мой взгляд, помещала протесты против войны во Вьетнаме в самый широкий, ярко выписанный контекст. Это была «Власть Америки и новые мандарины» Ноэма Хомского (Noam Chomsky «American Power and the New Mandarins»). Мы продолжали издавать Хомского много лет, и его книги оказались одними из самых интересных и востребованных в нашем послужном списке.

Все больше людей переставало одобрять американскую политику «холодной войны». Неожиданно для себя мы начали издавать книги людей, которые сыграли ключевую роль дляи выработки принципов американской политики, но весьма критически отнеслись к > тому, что с этими принципами произошло на практике. Значило ли это, что мы неожиданно сместились к политическому центру? Или это центр приблизился к нашим позициям? Джордж Кеннан написал работу, где убедительно критиковалась политика США в области ядерного оружия. По моему настоянию он переработал ее в небольшую книжку «Ядерная мания». В последние годы существования «Пантеона» мы выпустили еще несколько книг Кеннана, и они вошли в ряд самых популярных наших изданий. В тот же период я посоветовал Роберту Макнамаре написать книгу — первый том будущего цикла, где анализировались ошибки, допущенные во время войны во Вьетнаме. Также мы напомнили о себе сенатору Дж. Уильяму Фулбрайту, чье «Высокомерие власти» стало одним из самых ценных вкладов «Рэндом хауз» в споры о Вьетнаме, и попросили его изложить в форме книги свои мысли о политике США за истекшее десятилетие[48]. Публика относилась к этим пожилым государственным деятелям с уважением, которого они вполне заслуживали, и их книги расходились очень хорошо.

Просматривая каталоги разных фирм за 60—70-е годы, я вспомнил, что «Пантеон» не был одинок в деле издания книг по политическим вопросам. Даже издательства, отражавшие взгляды самого закосневшего истеблишмента, — например «Харперз» — выпускали массу книг о проблемах расового и социального неравенства. В американском издательском мире преобладал консенсус между центром и левыми. «Пантеон» выделялся своей космополитичностью — стремлением активно выискивать новые спорные идеи за пределами Соединенных Штатов. Но в общем и целом наши книги не выглядели «белыми воронами» на фоне продукции других издательств. Сказать по чести, существовали издательства, которые в некоторых отношениях были куда левее нас: и марксистские, почтенного возраста, типа «Мансли ревью» («Montly Review»), и глашатаи радикальных перемен в культуре и сексе — например «Гроув пресс» («Grove Press») Барни Россета. (События прошлого, 1999 года показали, что сексуальная революция оказалось самой «неугасимой» и массовой изо всех. Многие из экономических реформ, осуществленных демократами в период «Нового курса» и позднее, были упразднены Рейганом и другими республиканцами — но даже Кеннет Старр и его коллеги, вознамерившись повернуть сексуальную революцию вспять, так и не сумели заручиться поддержкой общественного мнения.)

Период, о котором я говорю, почти целиком освещен в занимательных, завоевавших сердца читателей мемуарах под названием «Другая жизнь». Автор этой книги Майкл Корда, много лет проработавший главным редактором в «Саймон энд Шустер», запечатлел захватывающую картину метаморфоз издательского мира за последние четыре десятилетия и — возможно, бессознательно — отразил некоторые из этих метаморфоз в своем тексте. Корда пришел в «Саймон энд Шустер» в 1958 году, когда издательство выпускало как массовую литературу — в том числе очень прибыльную серию сборников кроссвордов, — так и более серьезные вещи вроде многотомной «Истории цивилизации», написанной Уиллом и Ариэль Дюрант[49]. Корда беззлобно подкалывает Макса Шустера, начавшего карьеру с должности редактора в автомобильном журнале, и его партнера Дика Саймона, бывшего разъездного агента по продаже роялей. Корда, происходивший из знаменитой семьи венгров-кинопромышленников, получивший образование в Оксфорде, смотрел свысока на этих представителей еврейского среднего класса и их потуги служить культуре. Так, Корда сообщает, что стены кабинета Шустера были — как вообще принято у людей нашей профессии — увешаны фотографиями, запечатлевшими его в обществе известных авторов издательства; а затем отмечает, что некоторые изображенные на снимках знаменитости — например искусствовед Бернард Беренсон — ошарашенно косились на Шустера и его супругу, недоумевая, зачем эти незнакомые люди с ними фотографируются. Когда Шустер пришел в издательское дело, пишет Корда, «вульгарность все еще не приветствовалась. Издатели страшились безвкусицы. Беннет Серф — этот бродвейский театрал, собиратель анекдотов и член жюри телевикторины — мог сколько угодно флиртовать с шоу-бизнесом, но, выступая в роли издателя, он рассчитывал на серьезное отношение к себе и высказывал беспокойство в связи с существованием “безвкусных” книг. Макс Шустер задался целью наполнить издательский портфель “СэШ” шедеврами литературы, а также философскими и историческими трудами, а потому держал руки по швам и остерегался ставить свое имя на вещах, которые могли показаться вульгарными»[50].

Но факт остается фактом: тогда «Саймон энд Шустер» издавало совсем не то, что сейчас, а именно серьезную литературу широчайшей тематики. Большинство этих названий не упомянуто в мемуарах Корды, но стоит вспомнить, что в 1960 году издательство выпустило в одном из своих новых форматов, употребляемых для изданий в мягкой обложке, книгу Бертрана Рассела «Есть ли смысл в атомной войне», на популярность которой трудно было рассчитывать, а также «Непредвзятость» Дж. Роберта Оппенгеймера и «Взлет и падение Третьего рейха» Уильяма Ширера. В тот год и «Рэндом хауз» выступило достойно, издав, помимо всего прочего, «Конец империи» Джона Стрэчи и «От рококо до кубизма в литературе и искусстве» Уайли Сайфера — в нынешних каталогах этого издательства вы ни за что не найдете подобных книг.

Еще больше поражает план «Харперз» на 1960 год. Сейчас «ХарперКоллинз» ассоциируется у нас с ультракоммерческой литературой, всевозможными пособиями, книгами по мотивам телепередач и прочей продукцией, тесно привязанной к индустрии развлечений. Попробуйте вообразить себе полную противоположность этого — и получится «Харперз» сорокалетней давности. Правда, в области художественной литературы он не особенно блистал, но количество интересных книг по истории и политике весьма впечатляет. Весной 1960 года намечалось выпустить двадцать восемь наименований, в том числе «Будущее — это история» Роберта Хейлбронера и «США на международной арене» У.У. Ростоу. Также «Харперз» учредило «Харпер торч букс» («Harper Torch Books») (все вышедшие под этой маркой книги ныне исчезли из сводного каталога «Харпер»), где были и серия религиозной литературы, включавшая «Удел человека»[51] Николая Бердяева, и написанное Арнольдом Кеттлем с марксистских позиций двухтомное введение в курс английского романа.