Вильгельм Завоеватель - Жорж Бордонов

И вот, немного успокоив меня и снабдив грамотой, где опоздание мое оправдывалось обстоятельствами, принудившими меня задержаться в Сент-Эвру, он отослал меня назад к Вильгельму. У кромки Экувской чащи я в последний раз бросил взгляд на благословенную обитель. Огромная и мрачная, она возвышалась на холме, словно истинная крепость Господня, и ее суровый вид вновь вверг мою душу в смятение. Вернуться туда мне так и не было суждено, хотя позднее я унаследовал неподалеку от нее крохотный домен под названием Лавиконте.

Я чувствовал себя безмерно виноватым, и мне страсть как боязно было являться к сиру Вильгельму. Подготовка к походу близилась к завершению. Во внутренних дворах замка и снаружи, за крепостным валом, собралось несметное войско.

— Поторопись же, — сказал мне при встрече Герар, — и выше голову. Герцогу сейчас не до тебя, у него хватает заботи поважнее. Нет, ты только погляди — сколько народу, тьма-тьмущая! Даже глазам не верится…

— Но, Герар, я не решил, как же мне быть… Если я сейчас надену черную ризу, выходит, я стану изменником?

— Да выкинь ты свою ризу из головы! С ума, что ли, спятил?..

Герцог уделил мне всего лишь несколько мгновений. Прочитав короткое послание настоятеля, он усмехнулся:

— Неужель среди черноризников обо мне ходит настолько дурная слава, что даже сей приор просит, чтобы я не наказывал тебя?

— Сир Вильгельм, я опоздал не из трусости. Мне не страшны ни морские волны, ни воины Гарольда. Но…

— Я понимаю, это «но» — твоя тайна, и мне знать ее не обязательно…

В тот же день сенешал отправил меня в дельту реки Див, велев поторопить корабельщиков с постройкой последних стругов.

При виде леса мачт, вздымавшихся ввысь над эстуарием реки, кораблей, стоявших стройными рядами, борт к борту, и слегка покачивавшихся на приливной волне, при встрече с моими товарищами не только по оружию, но и по судьбе, трудившимися здесь, не жалея сил, мне вдруг снова захотелось жить прежней жизнью. Некоторые из моих друзей тоже терзались любовной мукой, однако это нисколько не мешало им работать. Они и помыслить не могли о том, чтобы искать спасение от любовного недуга за монастырскими стенами. Их пример послужил мне добрым уроком.

Когда Герар был свободен от службы, все свое время он старался проводить рядом со мной.

— Помнишь, — говорил он, — латинскую поговорку, которую любил нам повторять мэтр Ансельм?

— Какую?

— От славы до позора один шаг.

— Да, помню.

— Так вот, ее можно истолковать и по-другому: кто сегодня плачет, завтра смеется. Или еще: не бывать бы счастью, да несчастье помогло.

Я кивнул, тронутый его дружеским вниманием и братской заботой, однако же горькие сомнения, как нож, засевший глубоко в сердце, продолжали бередить мою незажившую рану.

Глава XIII

БУХТА СЕН-ВАЛЕРИ

Эстуарий реки Див представлял собой удобное место для стоянки кораблей. Это простое дельтовое озеро[42], затопляемое морскими приливами, где даже во время отливов сохранялась большая глубина, было надежно укрыто от любых стихий. На берегах реки вырос целый лес шатров, роскошных и незатейливых, в зависимости от происхождения и положения рыцарей и воинов, коих уже собралось огромное войско, продолжавшее, однако, пополняться с каждым днем. Ибо на клич герцога ответили не только нормандцы, но и волонтеры из других провинций, графств и маркграфств[43], прельщенные, как я уже говорил, щедрыми посулами Вильгельма, — почестями или деньгами. Под наши знамена встали рыцари из Франса[44], Бретани, Бургундии, Пуату, Аквитании, а также из горных краев на юге и востоке. Не было дня, чтобы наши ряды не пополнялись отрядами странствующих рыцарей-наемников. То было на редкость разношерстное скопище ратников, говоривших на разных наречиях Французского королевства, а к концу лета их численность достигла тысячи копий[45], не считая щитоносцев и слуг. Большинство рыцарей, даже самые именитые, пошли за Вильгельмом не столько по убеждению или благодаря благословению Папы, о котором, впрочем, они и не ведали, сколько из любви к нашему благодетелю-герцогу. Для богатых сеньоров, грезивших лишь о ратной славе, сей поход был более чем многообещающим — свои честолюбивые помыслы они могли бы удовлетворить с лихвой. Для юных однощитных рыцарей то была верная возможность обзавестись доменами, пусть и заморскими, в Англии, — им это было безразлично.

Бывалые рыцари сказывали, что в иных местах при таком скоплении вооруженного люда непременно случались беспорядки, влекшие за собой грабежи и разбои: воинам надо было добывать себе пропитание, и с этой целью, согласно обычаю, они совершали набеги на угодья местных крестьян. Однако сир Вильгельм строго-настрого запретил сей позорный и беззаконный промысел, обязав интенданта Вадара снабжать войско всеми видами продовольствия так же непрерывно, как и корабельщиков. Стада быков и баранов продолжали мирно пастись на деревенских выгонах, как будто вся округа разом вымерла. Хлебные поля, коих не коснулись ни конские копыта, ни орудия не знающих сочувствия к крестьянам фуражиров, спокойно созревали в ожидании прихода косарей. И даже самый робкий крестьянин мог спокойно расхаживать или разъезжать на кобыле повсюду, напевая и посвистывая, сколько его душе было угодно, и ничуть не опасаясь бродивших окрест вооруженных людей. Нормандские рыцари объезжали дозором всю округу, следя, чтобы угодья местных жителей, как и сами они, не пострадали от рук каких-нибудь злодеев.

Вскоре началась погрузка на суда оружия, снаряжения и провианта. Это событие красочно отображено на Байейском полотне. Засучив штаны, а то и сняв их вовсе, смотря какая была глубина и расстояние до корабля, люди попарно переносили кольчуги, натянутые на шесты с перекладиной, остроконечные шишаки и мечи. Другие закатывали на борт судов повозки, полные бочек с вином, и загружали пирамиды для шлемов и копий. Третьи несли на плечах мешки с мукой. Мастеровые, которым предстояло сопровождать нас в походе, занимались погрузкой кузнечных и плотницких инструментов, разобранных на части осадных орудий. Потом за дело взялись кашевары — они грузили подводы с походными котлами и свежими мясными тушами, а также с солониной. Затем по трапам поплыли цепочки разноцветных штандартов, насаженных на древки и украшенных золотыми шнурами. Затем оруженосцы вкупе с конюхами стали загонять на корабли коней своих сеньоров. Неутомимый Вадар указывал каждому его корабль — согласно предписаниям, которые едва успевали строчить писари. Что сталось бы со всеми нами без тщательной, заблаговременной подготовки и строгого порядка? Разве можно было бы тогда в этой прорве грузов и лошадей узнать свою кладь, свой шатер, своего коня или свое оружие? Если бы воцарился хаос, добрая половина войска уже бы давно голодала и томилась жаждой, уничтожив все запасы мяса и вина. Но под неослабным, ежечасным руководством Вильгельма Вадар и его подручные предусмотрели все. То был огромный труд, зато результаты его оказались на редкость удачными! Герцог, обладавший бесспорным организаторским талантом, обрел в лице Вадара весьма толкового помощника! Однако я, похоже, слишком уж увлекся описанием подробностей, а посему позволю себе оставить их и продолжить свой рассказ…

Вскоре подул западный ветер, не очень сильный, но и не слабый, а такой, какой был нужен. И вот перед нами наконец предстал герцог в сопровождении герцогини Матильды. Он прилюдно нарек ее правительницей Нормандии, ибо этой чести она заслуживала по своему положению, а ее первым советником он назначил старого Роже де Бомона. Мы приветствовали их обоих, как и подобало, громкими, восторженными возгласами, после чего герольд протрубил сигнал к посадке на корабли.

Здесь я опять-таки позволю себе воздать похвалу нашему прозорливому герцогу. Эта посадка была всего лишь генеральной репетицией великого дня отплытия. Стоя на высоком холме, Вильгельм вместе с Вадаром следили за ее ходом, делая для себя выводы. Как только под дуновением ветра водная гладь подернулась крупной зыбью, кони, испугавшись поднявшейся волны, встали на дыбы, что раскачало корабли еще пуще. В возникшей суматохе и толкотне многие воины попадали за борт. Выяснилось, что на одних кораблях было слишком много грузов, а другие оказались загруженными лишь наполовину. Тогда пришлось пересаживать людей и переносить поклажи с одних кораблей на другие, чтобы их загрузка стала равномерной. Потом к герцогу примчался запыхавшийся гонец и сообщил, что в образовавшейся давке утонуло много людей. Тогда герцог, наскоро простившись со всеми, заключил в короткие объятия герцогиню Матильду и поспешно отбыл на берег — то ли потому, что он не хотел давать волю чувствам, то ли, и скорее всего, оттого, что главное сейчас состояло в том, чтобы остановить безудержную панику, охватившую войско. Когда порядок был восстановлен, мы взошли на борт «Моры», и над нею тотчас взвился стяг Папы Александра. Затем на всех кораблях подняли паруса. Ветер нам по-прежнему благоприятствовал. Вскоре мы миновали устье Сиены и вслед за тем благополучно достигли бухты Сен-Валери, где стояла часть нашего флота.