Очаровательный соблазнитель - Александра Хоукинз

Он так обрадовался ее словам, что его лицо просветлело. Уинни стало стыдно: этот человек искренне улыбался из-за такого пустяка. Какую малость он просил за то, что рисковал жизнью! Если только его слова были искренними…

Неожиданно Уинни вспомнила предупреждение лорда Невина: «Он ненавидит меня и готов на все. Не поддавайтесь его обаянию!»

Обаяние. А она-то думала, что мистер Милрой не умеет быть обаятельным. Сегодня он, прямо скажем, заворожил ее. Ему так хотелось верить…

Однако Уинни была достаточно взрослой и, несмотря на привлекательную внешность, считалась старой девой. Отец полагал, что она слишком разборчива. Сама же Уинни считала себя очень проницательной. Особенно в том, что касалось поклонников. Первое правило: смотри глубже. Если мужчина хорош собой и подходит на роль мужа, тогда он, скорее всего, не любит животных или у него от каждой любовницы по ребенку. Второе правило: никогда не поддавайся на мужскую лесть. Еще ни разу Уинни не встречала джентльмена, который бы тратил время на цветистые речи, если ему ничего не было нужно от дамы, которой они предназначались.

Послышались женские голоса, и Уинни в очередной раз оглянулась на дом. Тетушка Молли решила проверить, к чему привела ее тактика. Мистер Милрой тоже задрал голову, осознав, что время, которое он мог провести наедине с Уинни, закончилось.

Он схватил девушку за руку, пока она не убежала.

– Я хочу увидеть вас еще раз, – заявил он совершенно серьезно.

– Зачем?

Кинан фыркнул и носком туфли отшвырнул камешек с дороги.

– Как зачем? С тех пор как я увидел вас лежащей на спине и отчаянно борющейся за жизнь, я постоянно думаю о вас. Даже когда вы появились передо мной с высоко поднятой головой, в чистом платье и выглядели как королева, вы не смогли охладить мой пыл.

Не успела Уинни поинтересоваться, почему красивое бальное платье должно было его отпугнуть, как Кинан коснулся ее щеки, призывая молчать. На его лице играли солнечные лучи. Крошечные бисеринки пота на щеках блестели, словно растаявшие снежинки на оконном стекле. Боже милостивый! Этот мужчина одним ударом разрушил ее железные правила.

Тетушка Молли, Эмара и Брук были уже недалеко.

– Пообещайте, что примете меня, Уинни!

Она удивленно изогнула бровь.

– А если я откажусь?

Кинан коснулся пальцами завитка на ее левом виске. На его ладони осталась пара волосков. Кинан не стал их стряхивать, а аккуратно спрятал в карман жилета. И помахал приближавшимся дамам.

– Неужели вы откажете в такой малости человеку, который спас вас от негодяя? Уверен, если я расскажу о случившемся Лотбери и его приятелям, они будут потрясены вашей неблагодарностью.

Лорд Невин оказался прав: этот мерзавец не остановится ни перед чем, пока не получит желаемого.

– Опускаетесь до постыдного шантажа, мистер Милрой?

Взгляд из-под тяжелых ресниц упал на ее рот, как будто Кинан вспоминал, как приятно было его целовать. У Уинни задрожали губы. Да хранит ее Господь, она тоже не могла забыть этот поцелуй.

– Мы оба знаем, Уинни, что бывает, когда вы бросаете мне вызов. – Темно-синие бездонные глаза впились в ее зеленые очи. – По необъяснимой причине, – прошептал Кинан так, чтобы услышала она одна, – мне кажется, что ни я, ни вы не сможем этому помешать.

Глава 6

Рей Фаукс, герцогиня Рекстер, присоединилась за завтраком к супругу и сыну, нарочно устроившись за столом между мужчинами. Облаченная в кремовое в серую клетку утреннее платье из муслина, она милостиво кивнула лакею, чтобы тот подал ей прибор.

– Доброе утро, мама, – вежливо приветствовал ее Дрейк.

Рей любовалась красивым профилем сына, вновь уткнувшегося в утреннюю газету. Да, годы летят, вот и ее единственный сын превратился из мальчика в мужчину. Ей следовало мечтать о внуках, которых он ей подарит, а не вновь и вновь возвращаться мыслями к прошлому.

Казалось, супруг вообще не замечал ее присутствия. От недосыпания у него под глазами залегли круги, и, скорее всего, он маялся с похмелья после вчерашнего кутежа. Герцог с мрачным видом жевал колбасу. Не было ничего странного в том, что он не обращал внимания на свою жену.

За двадцать девять лет брака узы любви и уважения, о которых мечтала Рей, будучи юной невестой, не только не окрепли, а и привели к полному равнодушию между супругами. Вскоре после рождения Дрейка женщина поняла, что в сердце мужа для нее нет места. Но Рей была не из тех, кто молча глотает обиду.

Ей пришлось призвать на помощь все свое мужество и находчивость, чтобы повести под венец такого повесу, как Рекстер. Когда дело касалось ее супруга, Рей всегда уповала исключительно на силу воли. Только в такие моменты она чувствовала, что что-то значит в его жизни.

Лакей поставил перед ней прибор и наполнил чашку дымящимся кофе. Рей не хотелось есть, но столовыми приборами можно было занять руки.

– Рекстер, вы обещали приехать к Графтонам, – негромко попеняла она.

Должно быть, что-то в ее голосе насторожило герцога. Он расправил плечи и удивленно уставился на жену покрасневшими от недосыпания глазами, явно давая ей понять, что эта беседа ему неинтересна.

– Я был занят, мадам.

Наверное, его задержали выпивка, карты и очередная любовница. За годы чувство обиды притупилось. Рей не требовала объяснений. Ложь обычно жалит больнее правды. Тем не менее, оставив обиды в стороне, она намеревалась обсудить с мужем создавшееся затруднительное положение. В конечном итоге вина лежала исключительно на нем.

– В обществе поползли слухи. Боюсь, что всплыл один из ваших грешков, герцог.

– Что? – Рекстер взмахнул вилкой в ее сторону. – Вы опять об этой певичке? Я же говорил вам, что, как и многие другие джентльмены, которые присутствовали на ее выступлении, заглянул к ней в гримерку, чтобы выразить восхищение ее… ее талантом. Что бы ни болтали злые языки, больше ничего не было.

Певички. Актрисы. Трактирщицы. Проститутки. Их было так много, что Рей потеряла счет их именам, помнила только, кем они работали.

– Я не о вашей поющей канарейке, Рекстер, – сквозь зубы прошипела женщина. – Я имею в виду ту потаскушку, которая родила вам ублюдка. Вы уже забыли о ней? Или, залив глаза, вы не помните ни о ком из них?

Рекстер задумался. Когда-то она считала его темно-синие глаза прекрасными, говорила, что их взгляд проникает прямо в душу. Рей настолько пленили его титул и обаяние, что она не разглядела за ними его мелкую душонку. Женщина посмотрела на сына. Казалось, он совершенно не прислушивался к их разговору. Но Дрейк, не отрывая глаз от газеты, так вцепился в нее, что у него побелели костяшки пальцев.

– Айдин Милрой, ирландка. Посредственная актриска. Но, черт побери, какая внешность! – вспомнил герцог со вздохом. – Сто лет ее не видел.