Яма и Нияма: Исследование этических основ практики йоги - Дебора Эдел

Йогирадж Ачала, ведь я не беру с собой рояль в столовую, когда пора есть. Зачем мне взваливать этот груз на свои плечи?

И все же часто мы действительно пытаемся «нести рояль к обеденному столу», стараясь всеми возможными способами найти постоянство — что-то, за что можно было бы держаться. Но природа сферы Апариграхи — непостоянство. Все меняется. Ничто не остается тем же самым. Возвращаясь к дыханию, можно сказать, что, наблюдая, как с каждым вдохом и выдохом поднимается и опускается живот, можно познать истину о быстротечности всех вещей.

Зависание между небом и землей

Так же, как при дыхании существует момент, когда выдох уже сделан, а вдох еще не начат, у выступающих на трапеции цирковых артистов есть момент, когда они зависают между куполом цирка и ареной. В этот момент они отпускают одну трапецию и ждут, когда к ним подлетит следующая. Если они будут держаться за одну трапецию или не вовремя устремятся к следующей, момент будет упущен и тогда падение неизбежно. Чтобы прыжок на другую трапецию был успешным, они должны полностью отпустить трапецию, за которую держались только что, и быть готовыми ухватиться за подлетающую трапецию, доверяя моменту, а не своему порыву держаться за первую трапецию.

Как дыхание, когда его слишком долго удерживают, питающие нас вещи могут стать ядовитыми.

Я не цирковая артистка, но мой опыт отпускания чувств очень напоминает зависание между небом и землей, когда ухватиться не за что. Это очень жестко и некомфортно — ты чувствуешь себя обнаженным и уязвимым. Я бы, конечно, предпочла отпускать, точно зная, что именно придет на смену отпущенному. И даже когда я отпустила, мне хочется сохранить с этим хоть какую-то связь — на тот случаи, если я захочу вернуться назад. Когда отпускаешь полностью и безвозвратно, это ощущается, словно зависание в пустоте.

Практиковать непривязанность — то же самое, что без усилий перепрыгивать с трапеции на трапецию. Главное — уметь выбрать нужный момент и довериться ему. Когда мы за что-то слишком долго цепляемся в стремлении сохранить чувство защищенности, это самым пагубным образом сказывается на нашем духовном росте и естественном развитии нашей жизни.

Давайте отпустим банан!

Меня восхищает издревле существующий в Индии способ ловли обезьян. Подобно примерам с дыханием и цирковыми артистами на трапециях, этот способ дает наглядное представление о том, насколько пагубна для нас излишняя привязанность к мирским вещам. Делается небольшая клетка с узким горлышком и в нее кладется банан. Горлышко достаточно широкое, чтобы в него можно было просунуть лапу, но недостаточно, чтобы можно было вытащить банан. Большинство обезьян принимаются за невозможную задачу — вытянуть банан из клеточки. И вот что удивительно: когда приходят охотники, обезьяны-то совершенно свободны. Ничто не мешает им убежать, слыша приближение опасности. Все, что надо сделать, — это отпустить банан. Но, как правило, они этого не делают и оказываются пойманными.

Так вот, наши «бананы» — это вещи, от которых мы ждем чувства удовлетворения снова и снова. Когда мы ожидаем, что наш партнер доставит нам сегодня такое же удовольствие, как вчера, когда надеемся, что сегодняшний обед будет таким же восхитительным, как съеденный вчера, когда сегодня ожидаем таких же похвал от другого человека, какими он одарил нас вчера, на самом деле в каждом из этих случаев мы ожидаем испытать чувство удовлетворения — то есть «держимся за банан». И таким образом мы продолжаем находиться в плену ожиданий и огорчаемся, когда они не оправдываются.

Мы продолжаем находиться в плену ожиданий и огорчаемся, когда они не оправдываются, и все же продолжаем за них цепляться.

Образ держащейся за банан обезьяны очень подходит для тех, кто продолжает цепляться за свои привязанности. На самом же деле нас ничто не держит. Мы, как те обезьяны, совершенно свободны. Но вместо свободы мы выбираем зацикленность на определенном моменте, выбираем жадность. Чтобы выбрать свободу, мы просто должны «отпустить банан». Но мы этого не делаем, сами для себя создавая тюрьму. То, за что мы держимся, начинает держать нас. Как показано в следующем примере, мы можем быть также и пленниками собственного представления о самих себе, за которое продолжаем держаться.

То, чем владеем мы, владеет нами

Когда мне пришлось пройти через тяжелый развод с первым мужем, я тут же решила, что больше никогда не буду ни в ком нуждаться. На подсознательном уровне это решение начало реализовываться таким образом, какого я и сама никак не ожидала: я отказывалась просить помощи и принимать ее, когда мне ее предлагали. Я отказывалась признаться себе, что устала и что пора отдохнуть. Я изо всех сил старалась оставаться несгибаемой. Я ни за что и никогда не хотела снова оказаться уязвимой.

И лишь несколько десятилетий спустя я начала понимать, какое опустошение в моей жизни вызвала моя привязанность к тому образу самой себя. Я изнуряла себя и всех, кто меня окружал. Я не могла остановиться, потому что тогда я снова испытывала чувство беспомощности. Я держалась за этот образ, который в свою очередь держался за меня и не отпускал. Я почти исключила из своей жизни развлечения и радость. Идея собственной непобедимости уничтожила всю радость моей жизни.

Все, за что мы цепляемся, создает для нас проблему необходимости сохранить это.

Все, за что мы цепляемся, создает для нас проблему необходимости сохранить это. Материальные вещи, которые мы копим, собираем, покупаем, потому что они продаются, или берем, потому что они «бесплатны», — все это занимает место и требует нашего внимания. Емкости для хранения и кладовки становятся легким способ одурачить самих себя. На более тонком плане привязанности проявляются в наших представлениях о самих себе, о том, какой должна быть жизнь и какими должны быть другие люди. Эти представления мешают нам познавать самих себя и духовно расти. Беспорядок в доме мешает свободно по нему перемещаться, а беспорядок в уме мешает развиваться, расширять сознание и не дает войти в нашу жизнь тому новому, что она хочет нам подарить.

Я прошла через период привязанности к буритос — мексиканским лепешкам с бобами и рисом, которые готовили в нашей местной кафешке. Меня