Аферист Его Высочества - Евгений Сухов

Конечно, можно было списаться со столичными коллекционерами и предложить им купить что-либо значимое из его коллекции. А потом, опять-таки никуда не ездя, пригласить тамошнего собирателя старины к себе, чтобы тот на месте оценил коллекции и приобрел предлагаемое. Но такое мероприятие могло затянуться на долгие месяцы. Ведь предполагаемый покупатель обязательно потребовал бы экспертизы приобретаемого предмета, будь то антик или картина, а все это такая морока, что не приведи Господь! В Казани таких экспертов нет, и за ними надо посылать либо ехать к ним самому, да и экспертиза – дело весьма нескорое, плюс все это отнимет много денег, а главное – времени. А этого Андрей Федорович не мог себе позволить. Здоровьем он был слаб, нещадно страдал от мигрени, как это часто случается с изнеженными натурами, и даже лечился от этого в Италии, что если и помогло, так лишь на краткое время. Кроме того, Лихачев панически боялся заболеть. Любая мало-мальски значимая болезнь, как он вполне искренне полагал, сведет его в могилу раньше срока, а посему выезд из города и смена климата, даже самая незначительная, могли крайне негативно сказаться на его здоровье. Даже простуда, каковую можно было схватить, просто выйдя из дома, была для Андрея Федоровича смертельной опасностью. Так он, по крайней мере, считал. А коли он так считал – вернее, был в этом уверен – то, стало быть, именно так и случилось бы. Ведь зачастую мы сами программируем себе жизнь, сами того не замечая.

Нет, никуда выезжать из Казани Лихачев не желал. И вешать на себя заботы и суету, связанную с экспертизами и тому подобным, – тоже не имел рвения. Вот если бы кто-нибудь пришел сам и купил у него понравившуюся вещь, тотчас выложив за нее требуемую сумму, – тогда совсем другое дело. Такому покупателю он отдал бы даже то, что нравилось ему самому или Раисе Ивановне….

– Ваш чай, барин.

Голос лакея вывел Андрея Федоровича из задумчивости:

– Поставь на стол.

Лакей поставил поднос на кабинетный стол и остался стоять в позе, которая явно выражала безмолвный вопрос:

«Чего еще изволит барин»?

– Ничего, – ответил на сей вопрос Андрей Федорович. – Ступай.

Когда лакей ушел, Лихачев снова вперил взгляд в тициановского «Карла». Император смотрел вдаль, его худое породистое лицо выражало непреклонную решимость, а на боевых латах отражались лучи солнца. Глаза Карла Пятого были ясны и чисты. Ему все понятно: там, в обзорной дали, враг, которого он должен победить (и победит ведь!). Четкость мыслей и намерений императора была даже завидна. Вот счастливчик…

– Барин!

– Да? – обернулся на голос Лихачев.

– К вам визитер.

– Кто?

– Всеволод Аркадьевич Долгоруков.

– Князь Долгоруков? – удивленно вскинул брови Андрей Федорович.

– Не могу знать, – по-военному отрапортовал лакей.

– Хорошо, зови.

Лихачев принял господина Долгорукова в гостиной.

– Не имея чести быть лично знакомым с вами, – заявил с порога гость, – я все же позволил себе нанести вам визит, обуреваемый постигшей меня страстью, с которой уже нет сладу. Вследствие этого покорнейше прошу отнестись к моему появлению непредвзято и со снисхождением, как к своему будущему коллеге.

Гость, плотный господин среднего роста, дружески посмотрел в глаза Андрея Федоровича и протянул руку:

– Разрешите представиться: Всеволод Аркадьевич Долгоруков. Не князь, – добавил он, улыбнувшись. Улыбка была доброй и подкупающей.

– Лихачев, Андрей Федорович, – пожал протянутую руку гостя собиратель древностей. Пожатие было вялым, на что Сева заставил себя не обратить внимания. – Чем могу служить?

– Дело заключается в том, – начал Долгоруков, – что я желал бы сделаться коллекционером. И желание это настолько огромно, что я совершенно не могу с ним сладить. Ну, а ежели не можешь сладить с каким-либо желанием, остается одно – принять его к исполнению, верно ведь? Стать коллекционером и есть моя страсть. Только вот, – Сева сделал растерянное лицо, – я не знаю, с чего начать. Именно это и послужило причиной моего к вам неожиданного, за что еще раз прошу прощения, визита. Ведь вы, как мне сказали, самый крупный и знаменитый коллекционер и собиратель древностей во всем Поволжском крае, а может, и во всей Срединной России.

Андрей Федорович смущенно опустил глаза:

– Полагаю, что в Срединной России все же имеются собиратели древностей, имеющие большие и достойные коллекции.

– Возможно, – легко согласился Всеволод Аркадьевич. – Однако вряд ли кто из них сможет похвастать столь обширной нумизматической коллекцией восточных монет, как у вас, или краснофигурным апулийским кратером четвертого века до Рождества Христова…

Что такое профессионал, господа?

Во-первых, настоящий профессионал – это человек умный. Даже остроумный. Но не в том смысле, что способный острить и шутить так, чтобы все кругом покатывались бы от смеха. А в смысле умеющий остро чувствовать вставшую перед ним проблему и решать ее быстро, оптимально и наилучшим способом. Причем столь наилучшим, что другие смогли бы решить подобную проблему гораздо хуже.

Во-вторых, настоящий профессионал – будь он мошенник и аферист, товарищ председателя Государственного Совета, водопроводчик или камердинер при генерал-губернаторе, – должен быть смелым человеком. Не в смысле не побояться положить в свой карман чужой миллион, провести в Госсовете непопулярный, но единственно верный на текущий момент закон, заменить лубочный водяной сток чугунной литой трубой или указать принимающему визитера генерал-губернатору на его незастегнутые штаны. Вовсе нет. Смелым человеком настоящий профессионал должен быть для того, чтобы не бояться принимать решения, единственно правильные на данный момент по его разумению. То бишь брать на себя ответственность.

В-третьих, настоящий профессионал всегда умеет учиться – новому, старому и всему тому, чего он не знает. Пусть даже этому человеку уже давно идет шестой десяток лет, как, скажем, Алексею Васильевичу Огонь-Догановскому.

Профессионал всегда готов принимать новые знания, могущие пригодиться в его деятельности. От всех и каждого. Даже от дворника Никифора, шестой день не просыхающего от пьянки по случаю приезда к нему из Торжка любимого племянника.

В-четвертых, пятых и прочих, настоящий профессионал должен обладать актерскими навыками, чтобы менять свой образ и личину; быть здоровым и, по возможности, сохранять это здоровье; знать хотя бы парочку европейских языков; быть образованным и начитанным; уметь располагать к себе… Словом, всего и не перечислишь. И Всеволод Аркадьевич Долгоруков всем этим качествам полностью соответствовал, а потому пришел к Андрею Федоровичу Лихачеву вполне подготовленным.

О коллекционере Лихачеве Долгоруков знал все или почти все (это Африканыч расстарался). То, что род Лихачевых весьма древний и ведет свое начало от православного шляхтича Олега Богуславовича Лиховского по прозванию Лихач, что выехал из Литвы в пятнадцатом веке служить великому князю Василию Темному… Что род Лихачевых внесен в Шестую часть Родословной Книги Казанской губернии, а герб рода увенчан дворянским шлемом и короной над голубо-красным щитом… Что обосновались Лихачевы в Казанской губернии с восемнадцатого века, и их родовое имение Полянки, где родился Андрей Федорович, находится в Спасском уезде губернии Казанской… Что собирать древности, особенно оружие, курительные трубки, книги и рукописи, начал еще прадед Андрея Федоровича и продолжил его отец, Федор Семенович Лихачев, отставной офицер Кавалергардского полка и предводитель уездного Спасского дворянства. Умер Федор Семенович Лихачев рано, оставив на попечение своей супруги, Клавдии Ивановны из рода Панаевых, шестерых детей… Что матушка Андрея Федоровича была женщиной образованной, умной и энергичной и сумела воспитать своих детей надлежащим образом и в полнейшем достатке…

Шестнадцати лет от роду Андрей Лихачев был принят в Императорский Казанский университет на физико-математический факультет по разряду естественных наук. В пятьдесят третьем году он окончил университетский курс со званием действительного студента и поступил на службу в канцелярию казанского губернатора, но пробыл в должности всего около пяти лет – изнеженность натуры не позволила ему служить во благо губернии, и он через пять лет оставил службу, выйдя в отставку «по состоянию здоровья». С этого времени Андрей Федорович всецело отдался своему любимому еще с самого нежного возраста занятию – собиранию старинных монет, которое переросло в непреодолимую страсть. Затем эта страсть распространилась на предметы археологических раскопок и вообще предметы древности, включая египетскую и античную, старинные и новые картины, гравюры, графику, фарфор, иконы, оружие, ценные документы и старинные книги. Так что возникшая у его нового знакомца Всеволода Аркадьевича Долгорукова страсть к коллекционированию Андрею Федоровичу была вполне понятна.