Память осени - Александр Григорьевич Звягинцев

им перед лицом Андрея. Тот перехватывает руку, выворачивает ее, и нападавший налетает животом на собственный нож. Второй, что-то заверещав, приседает от страха и бросается наутек. Андрей обнимает Марию за плечи и ведет прочь от места драки. Она идет, спотыкаясь и оглядываясь, ее бьет дрожь.

Мария. Кто эти люди?

Вологдин. Наверное, полицаи, бежавшие с немцами.

Мария вдруг останавливается и начинает истерично хохотать. Андрей встряхивает ее за плечи.

Вологдин (встревожено). Что? Что с тобой?

Мария (захлебываясь от смеха). В страшном сне не могла представить, что пострадаю… за Советскую власть!..

Андрей крепко обнимает ее и успокаивающе покачивает, как ребенка. Мария затихает в его объятиях…

18. Коридоры Дворца юстиции

Полковник Эндрюс в окружении возбужденной толпы репортеров и фотографов стремительно идет по коридору. Он раздосадован и зол.

Полковник Эндрюс… Отныне за каждой камерой будет круглосуточно следить персональный часовой! Заключенный будет все время на глазах! Это утомительно для солдат, поэтому они будут меняться чаще, чем обычно.

1-й журналист. Это не слишком жестокие правила, полковник?

Полковник Эндрюс. Задайте этот вопрос оставшимся в живых узникам Освенцима!

2-й журналист. Скажите, другие заключенные уже знают о самоубийстве Лея?

Полковник Эндрюс. Разумеется, такое событие не утаишь!

3-й журналист. И как они отреагировали?

Полковник Эндрюс. Как? Геринг сказал: «Слава богу!»

2-й журналист. Неужели он так именно и сказал?!

Полковник Эндрюс. Да, и добавил: «Этот придурок нас только осрамил бы!». Когда начнется суд, вы еще увидите, как они относятся друг к другу! Они ненавидят и презирают друг друга, и готовы перегрызть друг другу глотки!..

19. Дворец юстиции. Кабинет в секции советской делегации

В кабинете Вологдин и Савин. Вологдин докладывает.

Вологдин… В бумагах Лея нашли письмо жене. Знаете, что он написал? «Моя дорогая, получив весть от тебя, я буквально проглотил ее. Ты права, предупреждая, что меня заманивают в ловушку. Я даже не мог надеяться, что ты ждешь меня, что ты простишь меня. Теперь я знаю, что должен делать…»

Савин. И что из этого следует?

Вологдин. Это ответ на письмо от женщины, которая кончила жизнь самоубийством три года назад.

Савин. Вот как?

Вологдин. Инга Лей была очень красивой женщиной, Лей довел ее до отчаяния своим распутством и бесстыдством. Она застрелилась. Он женился на другой, но Инга стала его навязчивой идеей…

Савин. Значит, это письмо психически больного человека. Такие люди живут в своем мире. Они часто беседуют с теми, кого нет, или кого вообще никогда не было. Лей вполне мог внушить себе, что получил письмо от жены…

Вологдин (кивнув). Мог. А мог действительно получить его.

Савин. Что ты имеешь в виду?

Вологдин. Кто-то мог подбросить ему письмо, якобы от Инги, в котором она позвала его к себе.

Савин. Куда же это?

Вологдин (разводя руками). На тот свет…

Савин (вздохнув). Фантазия у вас что-то разыгралась, майор Вологдин!.. Но, судя по всему, никакой информации о золоте нацистской партии американцы от Лея не получили. Это главное.

20. Нюрнберг. У Дворца юстиции

Андрей бодрым шагом выходит из Дворца юстиции. Он явно куда-то спешит, настроение у него приподнятое. Его догоняет Гаврик.

Гаврик. Андрей! Вологдин! Давай пройдемся немного. А то засиделись в кабинетах, заржавеем скоро!

Вологдин (растерявшись от неожиданности). Сейчас?.. Я не могу, меня ждут…

Гаврик (веско). Подождут! Не так часто такая возможность выпадает.

Андрей, понимая, что такая настойчивость неспроста, внимательно смотрит на Гаврика. Тот энергично машет рукой.

Гаврик. Пойдем, пойдем! Погуляем, пока светло.

Вологдин (вздохнув). Ну, ладно… Только недолго.

21. Нюрнберг. Улицы города

Андрей и Гаврик идут вдоль реки Пегниц, через которую перекинуты старинные мосты. Среди груды камней и щебня высятся две башни, оставшиеся от собора.

Вологдин (полушутливо). Ну, и что за тайны?

Гаврик (хмуро). Я тебя предупредить хочу. И очень серьезно.

Вологдин. Даже так? И о чем?

Гаврик. Смотри, чтобы у тебя из-за этой княжны не было неприятностей…

Вологдин. При чем тут княжна?

Гаврик. А при том!.. Я тебя как друг предупреждаю!

Вологдин. Не говори ерунды!

Гаврик (вздохнув). Ты, я вижу, совсем голову потерял. Ко мне во время приема подошла англичанка-переводчица. Спросила, откуда я родом, не скучаю ли по дому. Мы с ней говорили-то минут пять, не больше… А на следующий день меня вызвали куда надо и стали спрашивать, о чем была беседа. Я говорю: «Да ни о чем, так, ерунда какая-то…» А мне товарищ в погонах полковника – Булыгин его фамилия, кстати, – и говорит: «Запомните, товарищ Гаврик, я вызываю два раза. Второй раз – уже последний, третьего не бывает. Если до второго раза дойдет, то мама будет тебя потом очень долго искать».

Вологдин. Грубо.

Гаврик. А ты думал, тут все иначе? Так что будь с этой княжной поосторожнее. Ей-то ничего не будет, а нам…

Вологдин. Слушай, Гаврик, ты не слишком перепугался этого самого Булыгина?

Гаврик (передразнивая). Слушай, Вологдин! Ты с такими, как Булыгин, никогда не сталкивался? Или ты думаешь, тебя твои заслуги спасут? Ты знаешь, кто он?

Вологдин. Знаю. Начальник специальной следственной бригады Смерша.

Гаврик. Вот именно! И каковы его точные полномочия – никто не знает. И потому предпочитают с ним не связываться. Он и ведет себя соответственно. Это раз.

Вологдин. А есть еще два?

Гаврик. Есть. Ты уверен, что эта княжна, не агент их разведки? Думаешь, у них в переводчики брали просто так? Ты можешь дать голову на отсечение, что она не собирает информацию? Ну, что молчишь?

Вологдин (смутившись). Нет, но… Просто не похоже как – то.

Гаврик. Не похоже! Ты, как ребенок. Забыл, где мы находимся?.. (Помолчав). Ладно, пошли.

Они поворачивают обратно. Через несколько шагов Андрей не выдерживает.

Вологдин. Слушай, Гаврик, неужели так заметно?

Гаврик. Что именно?

Вологдин. Ну… то самое…

Гаврик. С княжной, что ли? Знаешь, на месте полковника Булыгина я бы даже не стал тебя вызывать второй раз, хватило бы одного вызова. Он же был бы последний. Кстати, вон его автомобиль едет…

Гаврик кивает на роскошный черно-белый лимузин с сиденьями из красной кожи, который выглядит среди развалин несколько даже фантастически.

Гаврик. Говорят, из гаража самого Гитлера…

22. Нюрнберг. Ресторан в «Гранд-Отеле»

Андрей входит в зал ресторана и ищет кого-то глазами. Наконец видит Марию. Вместе с ней за столиком сидит молодой мужчина с приятным, живым лицом. Он активно жестикулирует, что-то рассказывая Марии. Вологдин подходит к ним.

Мария. Знакомьтесь, господа. Александр Крафт, он американец, представляет издательство из Нью-Йорка…

Крафт (широко улыбаясь). Можно просто Алекс.

Мария. Андрей Вологдин, из советской делегации. Прошу любить и жаловать.

Крафт. Вас не смущает, что я немножко немец? Мои предки приплыли в Америку из Германии. Правда, это было задолго до Гитлера…

Вологдин. А почему меня это должно смущать?

Крафт. Ну, совсем недавно ваш знаменитый писатель Эренбург