Шабаш - Наталья Валентинова

   Бродячий Торговец выдвинул ногой из-под стола плетеный короб, откинул крышку. Короб был доверху полон всякими вещицами. Наверху лежала чужая коса, завернутая в шелковую черную сетку, рядом с ней кукла величиной с ладонь, из-под нее высовывался конец яркого пера павлина, дальше торчал край расписной деревянной шкатулочки, за ней дюжина медных колец, продетых на проволоку неизвестно для какой надобности, и что-то еще вроде обломков камней с надписями и серых голышей.

   - Где-то, где-то тут она была! - приговаривал Торговец, роясь в недрах корзины. - Где же я видел ее в последний раз?!

   Бормоча, Торговец перебил один за другим предметы. Наконец, добрался до самого дна и выпрямился.

   - Нету! Пропала! Но как я мог ее потерять?! Она же возвращалась ко мне двенадцать раз!

   Принц переглянулся с капюшоном ведьмочки. Глаза Торговца остекленели, он нахмурился. И вдруг стукнул себя по крутому лысому лбу.

   - А-а! Точно! Как же я мог забыть!

   Он сел на лавку, снял туфлю с ноги и вынул из нее темный, неровный кусок.

   - Вот! Забыл, что положил вместо стельки. Туфля, видите? протерлась.

   На пыльной тонкой подошве кожаной туфли, растянутой по изувеченной артритом ноге, и точно, была большая, с монету, дыра. Торговец для убедительности засунул туда палец и пошевелил.

   - Новые давно пора купить, да эти так славно разношены!

   Он обулся и протянул кусок карты. Принц промедлил, и кусок карты цапнула ведьмочка.

   - Ну, владей и радуйся, - сказал Бродячий Торговец. - Пока что. Скоро он опять ко мне вернется.

11

    Стемнело, и зажглись фонари. Здесь, на этой сытой улице, застыла добропорядочная тишина, но ее дразнили звуки буйного веселья, в которое погрузился город с первыми сумерками. Покинув лавку, Принц и ведьмочка отправились туда, где их поджидал купец.

   Дома в Велик-городе строили не отдельно один от другого, а к первому дому в квартале пристраивался второй, к нему - третий и далее так. Парадные подъезды выходили на одну сторону улицы, а черное крыльцо - в обнесенный каменной стеной дворик, где разводили небольшие, хорошенькие садики, и на соседнюю улицу, через стены, перевешивались ветви фруктовых деревьев. С высоких городских башен было видно, как зеленая полоса садов чередуется с темно-красной полосой крыш, и все они разбегаются от центра города - королевского дворца, словно вычерченные по линеечке.

   Вот в таком же квартале-доме, располагался и трактир. Дверь в него была отворена по обычаю увеселительных заведений, и оттуда вырывались голоса и смех, впрочем, не слишком громкие. Между дверями этого трактира и следующего горел масляный фонарь. Тут жили состоятельные граждане, но не богатеи, и поэтому им разрешался один фонарь на два номера дома.

   Трактир "Кусок мяса" располагался не настолько близко от городских ворот, чтобы в нем собирался всякий сброд, но и не в двух шагах от центра города, чтобы тут останавливались принцессы и славные рыцари. Место было тихое и удобное, издавна облюбованное торговцами не такими богатыми, чтобы с караванами и обозами ездили другие, но и не такими бедными, чтобы самому править возом.

   Принц и ведьмочка заглянули внутрь трактира. Прямо у входа на стуле сидел, сложив на животе волосатые руки, толстый, наверное, десятипудовый вышибала, и кривил губы в усмешке, прислушиваясь к разговору за ближайшим столом. Увидев гостей, он поднялся навстречу.

   - Местов нету! - сообщил он, вставая в дверях, как затычка в бочке.

   - Мы ищем Гурия.

   - Какое тебе дело до Гурия?! - подозрительно и сварливо поинтересовался вышибала.

   - Говорят тебе: есть дело, а какое - тебя не касается! - вмешалась ведьмочка. - А ну, пропусти нас!

   Вышибала раскрыл рот, но вдруг передумал, усмехнулся и отодвинулся.

   - Не нравится мне это! - пробурчала она, входя в тесноватый зал трактира набитый битком.

   Принцу это тоже не понравилось, но делать было нечего - торговца нужно разыскать.

   Они остановились посредине тесного помещения, уставленного столами, оглядываясь в поисках знакомых физиономий обозчиков, или охранников Гурия. Но знакомых не было. Зато вышибала взбежал по лестнице, заходившей под ним ходуном, на второй этаж и почти тут же спустился обратно, бросив на них злорадный взгляд.

   - Совсем не нравится, - повторила ведьмочка. - Вон трактирщик.

   Трактирщик увидел приближающегося к нему посетителя, глаза его забегали, и он поспешно нырнул под стойку. Принц подумал, что это плохая примета.

   И тут их окликнули:

   - Эй! Эй вы!

   - Марьянка!

   Марьянка стояла, перегибаясь через перила на первой площадке лестницы, и манила их рукой. Увидев, что ее заметили, взбежала вверх по ступеням и остановилась на площадке второго этажа. Принц и ведьмочка переглянулись, но последовали за ней. Она поджила их у комнаты и снова поманила рукой, змеей скользнув за дверь.

   - Она нас заманивает.

   - Если не войдем - не узнаем, - ответил Принц и толкнулся в комнату.

   Дверь за спиной захлопнулась, точно капкан. Принц и ведьмочка оказались в комнате, полной щетинистых, недобро ухмыляющихся типов. Самый небритый сидел у стола, опираясь кулаками о собственные колени. Он оглядел гостей. Оживление быстро пропало из глаз, он вздохнул со скукой. Рядом с ним здоровенный детина, одной рукой перехватил Марьянку поперек туловища, а другой - прижимал острый нож к ее горлу.

   - Па-ма-гите! - придушенно хрипела она, заводя кверху глаза.

   - Тьфу ты пропасть! - плюнула ведьмочка. - Влипли!

   - Отпусти ее! - тихо потребовал Принц.

   - Отпущу, только ты отдай мне эликсир, - едва не зевая, ответил главарь. - И без глупостей!

   Принц оглянулся вокруг. Выражение лиц, экипировка, переходящая, без полумер, от роскошных золотых поясов к жалким обноскам, а главное количество оружия, не оставляли сомнений - перед ними разбойники. Какие именно - догадаться труда не составило. Обнаглевших шаек, которые могли запросто устроить засаду в городском трактире да еще в праздничные дни, было всего две. Атамана одной звали Злобой. Приметы его были известны доподлинно: был он сухощав, строен, носил чистую одежду и манеры имел обходительные, как какой-нибудь лавочник, творил злодейства с "изысканной жестокостью", как об этом восторженно лепетали богатые женщины и романтические балбесы-юнцы.

   Второй носил имя Фока и был сумрачен, будто горный перевал в ненастную погоду, манерами и одеждой не отличался от какого-нибудь мясника, действовать предпочитал грубой силой и напролом. Он не имел в своих почитателях томных барышень и романтичных юношей. Первые лишались чувств от его напора, а вторым, при всем хитроумии, не удавалось обставить благородством его беззастенчивый грабеж, а повешение за шею строптивых купцов оправдать справедливостью. Однако пышнотелые дочки лавочников и румяные поселянки охотно бросались в его медвежьи объятья. Атаманы жестоко соперничали между собой числом, дерзостью нападений и количеством добычи.