Бунт Хаус (ЛП) - Харт Калли

Карина обнимает меня с тревожной улыбкой на лице. Вся моя одежда сложена и возвращена на свои законные места в шкафу и комоде. Мебель снова собрана и поставлена на свое место. Кровать застелена, простыни на матрасе, чтобы скрыть его новизну, и две свежие подушки, набитые, как пушистые овцы, прислонены к спинке изголовью кровати. Все кажется нормальным, хотя сейчас все немного опустело.

— Не было никакого смысла сохранять книги, — тихо говорит Карина. — Но мы записали названия книг. Директор Харкорт пообещала найти замену.

Мой взгляд скользит по поверхности мебели, ища, но не находя.

— А маленькая фарфоровая птичка?

— Боюсь, Густав успел пропылесосить некоторые детали, прежде чем понял, что на ковре что-то есть, — говорит директор Харкорт с порога. Ее голос звучит резко, она явно не хочет больше иметь с этим дело. У нее есть дела поважнее в восемь вечера часов темной и ненастной ночью, и ни одно из них не включает в себя успокоение подростка из-за сломанного украшения. — Если ты знаешь, откуда она, мы с радостью купим тебе еще одну птичку, Элоди. Надеюсь, скоро у нас будет новый ноутбук для тебя. Просто составь список всего, что тебе нужно, и мы обо всем этом позаботимся.

Харкорт поворачивается и уходит по коридору, сердито стуча каблуками по паркету, оставляя нас с Кариной одних в моей спальне, где теперь пахнет химией, пластиком и новеньким матрасом.

— Хочешь, я останусь с тобой? — Карина заправляет прядь волос мне за ухо. — Я не возражаю. Мы можем посмотреть что-нибудь на моем ноутбуке. Стрескаем немного шоколада? У меня в комнате есть тайник.

Я устало качаю головой.

— Если ты не против, я бы хотела побыть одна. Просто... это все слишком много для меня значит.

Карина выглядит неуверенной, но принимает мое решение с печальной улыбкой и в последний раз обнимает меня.

— Ладно. Я в другом конце коридора, если понадоблюсь, хорошо? Позови, если передумаешь.

В тот момент, когда она уходит, молния разрывает небо за окном моей спальни, освещая сады и деревья за пределами академии белизной, бросая высокие, угрожающие тени на лужайки. Мгновение спустя опускается тьма, окутывая все черным, дождь продолжает барабанить по стеклу, но в этот краткий миг озарения я вижу нечто: фигуру, окутанную тенью, стоящую у входа в изгородь, ведущую в лабиринт.

Глава 10.

ЭЛОДИ

НИКТО И СЛОВОМ не обмолвился о ноже, торчащем из моей кровати.

Этот факт кажется мне немного странным.

Я думала, что это будет первое, что директор Харкорт захочет обсудить со мной. Конечно, ей следовало бы заверить меня, что я в безопасности и никому не будет позволено причинить мне вред здесь, в академии Вульф-Холл. Однако она, казалось, гораздо больше заботилась о замене моего поврежденного имущества, а не о том, чтобы докопаться до сути дела.

Ни у кого не было никаких идей или предположений относительно того, кто мог сделать это с моей комнатой, или чего они надеялись достичь, разгромив мои вещи.

Однако военная подготовка, которая прошла в моем детстве, была не только физической. Она также была и ментальной. Меня с самого раннего возраста учили считывать и оценивать ситуацию с первого взгляда. Я знаю, как считать комнату и разобрать ее на части, кусочек за кусочком, не прикасаясь ни к одной вещи. Полковник Стиллуотер научил меня делать обоснованные выводы о намерениях человека по его действиям, и я уже сделала ряд обоснованных выводов о взломе, основываясь на том, что я наблюдала в течение первых пяти секунд после того, как вошла в свою комнату.

Тот, кто разнес комнату на куски, не пытался мне угрожать.

Или, по крайней мере, это не было их главной целью.

Страницы, вырванные из книг? Это было целенаправленное действие, как и ящики, которые были сняты с полозьев и брошены вниз на пол. Тот, кто вломился в мою комнату, явно что-то искал. Что-то спрятанное под обложкой книги или приклеенное скотчем ко дну ящика. А подушки и кровать? То же самое. Они искали что-то, чего, как мне кажется, не нашли.

Вполне возможно, что нож в кровати не был угрозой. Вполне возможно, что тот, кто перевернул мою комнату, в какой-то момент был потревожен либо мной, либо кем-то еще, и убежал, случайно оставив клинок закопанным по самую рукоять.

У меня нет причин думать, что это сделал Рэн, но каждая клеточка моего тела кричит, что это был он. То, как он смотрел на меня во время нашего английского... казалось, что он замышляет ужасные, злые вещи, и по какой-то нездоровой причине я не могла заставить себя перестать смотреть на него. Этот час, проведенный взаперти в комнате доктора Фитцпатрика, был очень неловким. Мне следовало бы иметь немного больше самообладания. Я должна была быть в состоянии блокировать Рэна. У меня никогда раньше не было проблем с игнорированием парня, но этот парень… Этот парень совсем другой.

Я подозреваю, что он намного больше, чем я могу выдержать. И вторгаться в мою комнату? Ломать все мои личные вещи? Уничтожать единственное, что мне действительно дорого? Это так холодно, расчетливо и жестоко, что я на самом деле боюсь, что не смогу справиться с вниманием такого парня, как Рэн Джейкоби, в одиночку.

Я слишком взволнована, чтобы спать, поэтому расхаживаю взад-вперед у окна, переваривая все это в голове. Какого черта он хочет от меня? И какого черта ему понадобилось в этой комнате? Я так мало знаю о Рэне, что угадать ответы на эти вопросы практически невозможно.

Что мне с ним делать? Что мне делать с этим тревожным очарованием, которое я чувствую, словно змея обвивается вокруг моих внутренностей каждый раз, когда я думаю о его проклятом имени? Как, черт возьми, я переживу эти последние месяцы в Вульф-Холле, не вляпываясь в какую-то ужасную, темную игру? Потому что мне кажется, что сейчас произойдет что-то ужасное и темное. Подобно грозовым тучам, скопившимся в небе над Вульф-Холлом, это предчувствие давит на меня сверху, наполняя ужасом.

Судя по тому, как реагирует Карина всякий раз, когда Рэн, Дэшил или Пакс оказываются поблизости, мои опасения вполне оправданны. Дэшил обошелся с ней ужасно и разбил ей сердце, но что-то внутри меня подсказывает, что в этой истории есть нечто большее, чем она говорит. Она хранит секреты, и я не виню её в этом. Мы дружим всего чуть больше недели. Я не могу ожидать, что Карина поверит мне и примет меня в свой круг доверия, когда ни одна из нас еще не поняла друг друга.

Карина предупредила, чтобы я не подходила близко к парням или их драгоценному Бунт-Хаусу, но черт... Если есть что-то, что мне нужно знать, что-то конкретное, что может помешать мне серьезно пострадать, тогда это будет полезная информация.

Лучшее, что я могу сделать, это держаться подальше от Рэна и его друзей. Избегать контакта с ними любой ценой. И поставить гребаный замок на дверь моей спальни, хотя они запрещены согласно правилам Вульф-Холла. Предписания о пожаре, здоровье и безопасности или что-то в этом роде. Но теперь, когда такое случилось, пусть посмеют мне запретить защитить себя и свои вещи.

К полуночи шторм снаружи становится настолько сильным, что ветер завывает через щели в окнах, а дождь стучит по карнизам над моим окном, как будто старый отряд моего отца тренируется прямо здесь. Снаружи так темно, что я едва различаю ветви огромных живых дубов, нависающих над лабиринтом, вздрагивающих и стонущих под натиском стихий.

Я жила в самых разных местах, климате и ландшафтах. Какое-то время моя мать настаивала, чтобы я осталась с ней на год в Чикаго, когда я была ребенком, но кроме этого все другие дома были в теплом климате. Пустыни и пляжи — по большей части из-за отцовской нелюбви к холоду. То, что он отправил меня жить в такое жутко холодное место, говорит о том, что он реально планирует никогда не навещать меня здесь. Что меня вполне устраивает.

Но такая погода кажется мне неестественной. Я никогда не испытывала ничего даже отдаленно похожего на это. Я ненавидела грозы с детства, но сегодня вечером мой страх усилился в тысячу раз, учитывая то, что произошло в моей комнате.