Пани колдунья - Лариса Шкатула

Даже при кратковременном соприкосновении с Поплавским ее чуть ли не лихорадило. И раздражало. Потому что ей казалось, будто Станислав видит ее насквозь, откровенно потешается над ее испугом и вообще играет, как кошка с мышью.

Кузен Пети Жемчужникова вроде невинно интересовался, действительно ли княжна любит своего жениха, потому что он, мол, не раз видел, как девицы, идущие замуж не раздумывая, после кусают локти, осознавая, что поторопились.

Танцуя вальс, он словно невзначай крепко прижимал Лизу к своей груди и тут же извинялся, что у него закружилась голова. В конце концов она мысленно стала молиться, чтобы день свадьбы наступил как можно скорее, и тогда она будет избавлена от общества настырного кузена. Тем более что Петя уже обещал повезти будущую жену в свадебное путешествие во Францию.

Уже на следующий день после приезда молодого поляка питерский высший свет знал, кажется, все о Станиславе Поплавском. И о том, что он недавно похоронил отца, потому и носит черный костюм, лишь слегка оживляя его серебром; он не хочет угнетать других своим видом. Что он живет в Кракове, сказочно богат, и в Польше не одна паненка напрасно льет по нему горючие слезы…

Значит, он не связан никакими обещаниями, обручением, он совершенно свободен? И петербургские семейства наперебой стали приглашать его на званые вечера, как завидного жениха…

А Елизаветой овладела лихорадочность. Она загоняла модистку, добиваясь точного исполнения какого-то одного ей ведомого фасона подвенечного платья. Она утомила даже Гектора, заставляя его подбирать к фрачной паре своего батюшки перчатки и галстук, каких, по мнению дворецкого, и на свете-то не было.

Она вникала во все: как будет убрана свадебная карета, какое платье наденет подружка невесты Людмила Милорадович — для родных и друзей просто Милочка.

Близко знавшие Лизу удивлялись появившейся в ней неизвестно откуда дотошности, почти занудству.

Она словно задалась целью раздражить окружающих, заставить их если не возненавидеть себя, то по крайней мере не искать ее общества.

— Какая тебя муха укусила, Лизочек? — не выдержал даже Петр, которому она стала пенять на то, что он якобы принес ей совсем не те цветы, которые она у него просила. — Я понимаю, все невесты волнуются, но не так же темпераментно!..

Тут он прикусил язык, потому что поймал такой яростный взгляд невесты, что на минутку, нет, на секунду, на мгновение усомнился: Елизавета Астахова ли перед ним или какой-нибудь подменыш в ее облике?

И вот наступил долгожданный день венчания.

Жених предлагал прислать за невестой свою карету, но князь настаивал, чтобы карета была их, Астаховых. Пришлось, однако, уступить пожеланиям Жемчужниковых, чтобы карета заехала вначале за шафером Станиславом Поплавским, а он уже должен был привезти в церковь Лизу.

Астаховы согласились. Впрочем, шафер не заставил себя ждать, наоборот, он стал поторапливать и невесту, и ее подружку, уверяя, что жених совсем уже истомился в ожидании.

Станислав деликатно помог невесте ступить на подножку кареты и даже расправил ее оборки и банты, а затем предложил руку подружке невесты, чтобы та села рядом. Милочка только успела приподнять ножку, как карета вдруг рванулась с места, и кони понесли.

Подружка услышала приглушенный вскрик невесты, а когда обернулась, не увидела рядом шафера.

Подле нее лишь стоял такой же огорошенный, как она сама, князь Астахов.

— Садитесь в нашу карету, мадемуазель, мы их догоним!

На несчастье, платье Милочки зацепилось за подножку кареты, и, пока ей помогли его освободить, карета с невестой уже скрылась из глаз.

По пути князь несколько раз останавливался, чтобы спросить у прохожих, куда проехала карета похитителя. Те показывали одно и то же направление, из чего можно было понять — экипаж с невестой движется прямиком к церкви.

У Астахова и Милочки появилась надежда, что это вовсе не похищение, а просто такая не очень удачная шутка Петиного кузена.

Однако кареты у церкви не оказалось, а Петр Жемчужников в окружении родни все еще ждал, сгорая от нетерпения.

Когда Милочка рассказала ему о случившемся, молодой человек долго не мог этому поверить и, только наконец осознав, что произошло на самом деле, разрыдался. Милочка утешала его как умела и плакала вместе с бедным женихом.

Но что было страшнее всего — слезы князя Астахова. Этого сурового насмешника, притчи во языцех питерского света. Он плакал как ребенок и приговаривал несостоявшемуся зятю:

— Прости, Петруша, не уследил! Не сберег! Единственную дочь. Кровиночку…

Что тут поделаешь? Прежде всего Жемчужниковы решили, что таинственное исчезновение Лизоньки в глазах света ни в коем случае не стоит связывать с их дальним родственником. Никто их не пожалеет — пригрели змею на груди! Станут смеяться, злорадствовать… Нет, поляк якобы уехал раньше сам по себе. Пусть ложь и выглядит неуклюжей, но детям Жемчужниковых еще семьи заводить, а случившееся ляжет пятном на их репутацию…

— Придется денег не пожалеть, закрыть рты самым ретивым сплетникам, — говорил жене Валерьян, который все неприятности привык улаживать одним способом — денежным. — А ведь я Петьку предупреждал насчет кузена…

— А ежели, мон шер, это вовсе не он?

— Ну да, святой дух. И вот ведь, гаденыш, все до мелочей продумал. Даже еще одну карету нанял.

Точь-в-точь как нашу. Знал, что погонятся, вот и сбивал со следа. Я ведь эту вторую карету нашел. Владелец за нее приличные деньги получил. И условие выполнил. Выехал аккурат следом за промчавшейся каретой. Та в переулок свернула, а нанятая карета к церкви поехала…

Милочку попросили в своих рассказах о происшествии кузена тоже не упоминать. Таким образом, получилось, что впоследствии все те, кто пересказывал эту историю, допускали всякие неточности именно из-за попыток объяснить, как происходило все на самом деле.

Например, что Станислав был не кем иным, как переодетым кучером. Ведь вряд ли бы он доверил похищение Лизоньки Астаховой кому-то постороннему. Другие сомневались, что Поплавский мог совершить похищение без чьей-либо помощи. И у него непременно должен был существовать помощник. Хотя бы для того, чтобы заметать следы, — ведь наверняка злоумышленники приготовили две кареты! Третьи уверяли, что Поплавского там вообще не было и накануне он вынужден был уехать, потому что получил сообщение о болезни матери. В это верили меньше всего, потому что романтизму исчезновения невесты оно не способствовало.

Бедная Дарья Петровна даже заболела нервной горячкой, когда узнала, кому обязан ее первенец своим несчастьем. Ведь если бы они не приняли у себя подлого поляка, если бы Петя не повел его в дом Астаховых…