Залейся зельем! - Алексей Александрович Солдатов

— Да отстань уже! — не выдержал хозяин лавки «Залейся зельем». — Кто тебя сюда вообще впустил!

— Я, — мурлыкнул черный кот. Потом он посмотрел на сказочника и с осуждением кивнул в сторону своего алхимического компаньона. — Вот так уже целую неделю лежит и вздыхает.

В подтверждение его слов кудесник тяжело вздохнул.

— Что с ним? — спросил сказочник.

— Я не знаю, — кот прищурился и начал играть одним из кленовых листьев, который упал с постели кудесника.

— Отдай! — воскликнул хозяин лавки и, ловко извернувшись, отобрал лист у кота. — Мне это нужно!

— Нет, он стал совсем невыносим! — обиженно воскликнул кот. — Я для него стараюсь! А он мне лист зажал!

Сказочник опять ткнул в спину кудесника.

— Отстань уже! — буркнул тот. — Иди лучше историю придумывай!

— Эхе-хе, — усмехнулся сказочник. — Историю нельзя придумать — можно, только…

— Бла-бла-бла, — перебил его кудесник. — Как же, как же. Знаем, знаем. Ты ничего специально не сочиняешь, а лишь внимательно слушаешь шепот истории и записываешь её слова в свой блокнот! Проходили уже, только мне от этого знания ни капли не легче!

— Какой он стал… — Кот замолчал, подыскивая нужное слово. — Токсичный.

Сказочник осторожно поддел веточкой один из кленовых листьев и сбросил его на пол. Кот оценил подарок и, не теряя времени, схватив лист зубами, выбежал из комнаты.

— Хорошо, — примирительно сказал сказочник. — Что тебя не устраивает?

— Всё! — воскликнул кудесник.

Он вскочил на ноги и со всего размаха ударил кулаком в стену. Стена с треском порвалась, и в разрыве показался чистый бумажный лист.

— Извини, — пожал плечами сказочник. — Я не успеваю. Думаешь, легко истории писать?

— А я не знаю! — воскликнул кудесник. — Ты ведь у нас творец, а не я!

— Ну не все же сразу, — смутился автор, что-то быстро записывая в блокнот, от чего пролом в стене начал с шипением затягиваться. — У меня, между прочим, еще реальная жизнь есть: семья, работа, хобби, и вообще, попробуй придумывать свою историю сам!

Он отложил блокнот и с улыбкой посмотрел на хозяина лавки.

— И попробую! — воскликнул кудесник, падая в кучу листьев. — Вот еще, доверять такое ответственное дело постороннему.

— Тогда к чему весь этот спектакль!? — усмехнулся сказочник и развел руками.

— К тому, — горько признался кудесник, — что у меня пока ничего толком не получается. Пробовал, пробовал, а в результате — вот это.

И он демонстративно зашуршал кленовыми листьями.

— А по-моему, неплохо получилось, — сказал автор, оглядывая кучу листьев. — Как раз в твоем стиле: что-то нелепое, смешное и совершенно непонятное.

* * *

Стоило гостю уйти, как кудесник высунул голову из своего шуршащего укрытия. Он недовольно оглядел комнату, и его взгляд остановился на плетеном кресле, в котором еще пару минут назад сидел автор его историй. На подушечке кресла одиноко лежал блокнот сказочника с самым обычным карандашом.

— Значит, пиши свою историю сам? — ехидно усмехнулся кудесник, вылезая из кучи листьев. — Хорошо. Вот только, мой дорогой автор, не стоит забывать, что, когда ты приходишь ко мне в гости, то сам становишься персонажем истории.

Он подошел к креслу, осторожно взял блокнот и быстро перелистал страницы.

— Что ж, в эту игру могут играть двое, — задумчиво сказал чародей, вертя в пальцах карандаш. — Тебе был нужен шёпот истории — ты его получишь!

* * *

Сказочник вышел из дверей магазинчика «Залейся зельем», когда на улицах города уже зажглись желтые шары газовых фонарей. Вечерело. Вкрадчивые октябрьские сумерки затопили город. Автор поёжился от прохлады и накинул на голову капюшон теплого худи. В таком виде он меньше всего был похож на сказочника, так, одинокий прохожий в лабиринте уставшего города. Он закинул в уши капли наушников, запустил на плеере легкий электронный эмбиент и, погрузившись в свои мысли, привычно направился в сторону дома.

«Как же непросто быть автором, — думал сказочник. — Призывая к жизни очередного персонажа, приходится брать на себя полную ответственность не только за слова и поступки своих творений, но и за то, что они видят и слышат вокруг себя. Стоит только немного отвлечься повседневными заботами и потерять их из виду, как персонажи твоих историй начинают хандрить».

— Привет, красавчик, — неожиданно сквозь ритмичный лоу-фай бит сказочник расслышал шёпот незнакомой истории.

Парень остановился, поставил плеер на паузу и откинул капюшон. Прямо перед ним, загораживая ему дорогу, стояла незнакомка в коротеньком пальто.

«Подкараулила, — подумал сказочник, оглядываясь по сторонам. — И место какое удачное подобрала».

Место действительно было удачное: на низком своде подворотни, переходившем в кирпичные стены, даже намека не было на какой-нибудь чахлый светильник. Единственными источниками света были два тусклых пятна́ на входе и выходе.

— Скучаешь? — промурлыкала незнакомка.

— Не сейчас, — парень пошарил по карманам, пытаясь отыскать в них свой блокнот и какой-нибудь пишущий узел. — Сейчас я не готов тебя слушать.

— Зря, — томно проворковала история. — Только взгляни на меня, хотя бы одним глазком.

И незнакомка распахнула полы коротенького пальто.

— Нравится?

* * *

Каждый писатель знает об эксгибиционистских наклонностях историй. Видимо, это было в их природе. Легкомысленные литературные сущности, в особенности те, что были с низкой социальной ответственностью, любили с ходу обнажать свой незамысловатый сюжет перед первым встречным автором. Такое поведение объяснялось тем, что в литературном мире присутствует довольно большая конкуренция, и не каждой истории удается найти своего автора, а уж про читателя я вообще лучше промолчу. Поэтому некоторые назойливые истории очень часто выходили по вечерам на улицы в надежде подловить зазевавшегося писателя и заставить его всеми правдами и неправдами взглянуть на их сюжет, так сказать, без купюр. А вдруг творческая личность воспылает желанием их записать? А там, глядишь, и читатели подтянутся.

Вот так иногда, чтобы передать свою мораль, некоторым приходится вести себя довольно аморально. Но что поделать, всем литературным сущностям, и легкомысленным, и вполне серьезным, нравится, когда их слушают, записывают и читают. Какой смысл быть историей, если о тебе не знает ни автор, ни читатель?

* * *

Сюжет же этого, явно хентайного, творения был довольно тощий. Сказочнику уже приходилось иметь дело с подобными «охотницами за головами», поэтому он сразу понял, что дела его обстоят хуже некуда.

Одним словом, припозднившийся автор влип в «очаровательную» историю по самое «не балуйся».

— Ты знаешь, — парень пытался смущенно отвести глаза. — Это как бы не совсем мой формат. И потом, мне совершенно нечем тебя записать.

— Как же, как же. Знаем, знаем, — усмехнулась незнакомка, пряча свой тощий сюжет в по́лах пальто. — Но тебе все равно придется выслушать мой шёпот.

И неожиданно тщедушная история крепко