Проклятие Персефоны - Рина Харос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Быстро надев платье, прикрыла глаза, наслаждаясь тем, как приятно материал холодил кожу. Сделала небольшой пучок на голове, создавая эффект легкой небрежности, и, покрутившись несколько раз перед зеркалом, решительно вышла из каюты.
Поднявшись на палубу, первым делом обратила внимание на шум и крики: матросы бегали туда-сюда, перенося еду и выпивку из камбуза в трюм, вешались замки на некоторые двери, двое крепких матросов пытались насильно закрыть в каюте Криса и какого-то старика с раскрасневшимся от выпитого алкоголя лицом.
Подхватив подол платья, я побежала в их сторону и, оказавшись достаточно близко, громко крикнула:
– Что вы творите, черт бы вас побрал?!
Матросы окинули меня скептическим взглядом и, впихнув отчаянно брыкающегося юнгу и нечленораздельно вопящего старика в каюту, попытались закрыть за ними дверь. Меня пару раз нечаянно пихнули плечом, заставив возмущенно вскрикнуть и отвлечься, и, когда я снова повернулась, дверь уже успели плотно закрыть на засов.
Переводя встревоженный взгляд то на дверь, в которую барабанили изнутри, то на уходящих матросов, я почувствовала легкое прикосновение к спине и резко обернулась.
Позади меня стоял матрос лет тридцати, волосы его имели оттенок жженой соломы, лицо покрылось веснушками, прищуренные глаза казались какими-то выцветшими. Мужчина поджал губы, и мне стало ясно, что объяснять, что происходит, он будет нехотя, лишь бы я удовлетворила интерес и перестала совать нос не в свое дело. Напряженность в каждом движении выдавала его страх: тело содрогалось от малейшего звука. Неожиданно для себя я схватила его за руку и вцепилась ногтями в кожу, отчего тот дернулся.
– Где ваш чертов капитан?! Он каждый раз, подобно крысе, сбегает с корабля, стоит лишь почувствовать опасность?
Матрос, в глазах которого плескалась паника, не сразу понял, о чем я спросила, и отрешенно посмотрел на свою ладонь, будто видел ее впервые. Пару раз растерянно моргнув, он схватился за крестик, который висел у него на шее, и, нервно теребя засаленными пальцами облезлую веревку, быстро забормотал молитву, а затем завопил:
– Они убьют всех нас! Сожрут наши тела и высосут душу, отдав их морскому дьяволу! Спасения нет! Нет! – Подбородок матроса затрясся, и я удивилась такой резкой перемене настроения: несколько минут назад он держал свои эмоции в узде, но стоило мне лишь задать вопрос, как матрос стал похож на свихнувшегося фанатика. – Сирены, они погубят этот корабль! Никакие чары нас не спасут! Мы будем гнить на морском дне! Они погубят нас, но не его! Не его!
Сирены убивали чаще всего ради забавы, считая это невероятно приятным занятием, впитывая страх мужчин и множа свои силы. В голову врезались фразы из сказок, которые читал мне Генри перед сном, свято веря в их правдивость:
«И выйдут они из морской пучины, родившись от порочной связи морского и человеческого. Для одиноких сердец они станут пристанищем, укрытием от бед, и красота их не будет знать границ. Лишь раз дотронувшись, не скинешь оковы их власти, пока они не утащат тебя на дно морское, где обретешь ты вечный покой. Тот же, чье сердце наполнено любовью, не сможет стать их целью, и лишь он сможет остановить красавиц морских».
Жаль, что большинство подобных писаний были выдумками: даже влюбленный мужчина никак не мог остановить сирену, если она действительно захотела поиграть с жертвой, перед тем как убить. И да, морских дев создала Персефона, а не какая-то там любовь. Достаточно прозаично.
Несмотря на то что мы были повязаны кровью и клятвами, сейчас я не хотела встречаться с морскими девами, поэтому нашла для себя единственное правильное решение: спрятаться за горой ящиков. Выступать против сирен было равносильно смерти, но и устоять от неистового желания увидеть сестер я не могла.
Вдруг слабое пение разлилось со стороны морских скал и валунов, находившихся прямо по курсу. Некоторые матросы застыли на долю секунды, но, махнув головой и прогоняя наваждение, быстро взяли себя в руки и продолжили готовиться к бою. Корабль шел достаточно быстро, отчего создавалось впечатление, что это дело рук сирен, которым не терпелось насладиться человеческой смертью.
Один из матросов, чьи глаза были полны ужаса, подбежал и дрожащими руками отдал мне два небольших кинжала. Сжав мои ладони на рукоятках, он велел защищать себя и моментально скрылся среди других мужчин. Я даже не успела его поблагодарить. Покрутив оружие в руке, отметила, что над ним скорее всего работал искусный мастер, но, несмотря на это, прекрасно осознавала его бесполезность в борьбе против сестер. Я забеспокоилась: неужели за многие годы сражений с детьми Персефоны люди так и не поняли этого? Неужели Уильям ничего не знает… А если знает, то зачем тогда…
Додумать я не успела: тихая мелодия усилилась и переросла в громоподобное песнопение. Корабль окружили сирены: их лица прикрывали черные густые волосы, которые они беспрерывно расчесывали скрюченными пальцами, не прекращая при этом петь. По пояс это были обычные нагие женщины – голова, руки, грудь, – но морских чудовищ выдавали хвосты длиной не менее двух метров, которые сейчас игриво постукивали по камням, показывая, что сирены возбуждены и ждут момента, когда смогут насладиться страхом и плотью жертв.
Я заметила, что хвосты у них были одинаковой формы, но слегка отличались оттенком: от светло-небесного до темно-синего цвета. Синхронность их действий выводила из себя и одновременно завораживала. Потеряв счет минутам, крепко сжимая кинжалы, я молча наблюдала и ждала, когда они решатся вступить в открытый бой.
Пригнувшись и лавируя между застывшими матросами, я перебралась в другое укрытие и заметила, что на отдаленном валуне сидит еще одна сирена, немного крупнее и выше, чем остальные. Волосы не скрывали лица, поэтому мне удалось его рассмотреть: гордо вскинутый подбородок, надменный взгляд, величественная поза указывали на то, что она была главной среди остальных. Широко распахнутые глаза, полностью затянутые алой пеленой, отчего создавалось впечатление, будто они налиты кровью, не моргали. Пухлые губы приоткрывались в безмолвном экстазе. Вместо носа виднелись два небольших проема, на шее быстро раздувались жабры, хвост, в отличие от подданных, горел красным и переходил в желтый у талии. На голове сирены красовалась корона, напоминающая лавровый венок, но, слегка прищурившись, я поняла, что сделана она из плотно соединенных морских звезд, присыпанных позолотой,
