Разбитая жизнь - Кирилл Казанцев

— Я говорила тебе, что подвержена приступам клаустрофобии? — бормотала Даша.

— По-моему, нет, — отозвался Андрей.

— Самое время сказать…

— Поздно, подруга. Нет, ты можешь выйти наружу, я даже гарантирую, что ты избавишься от своей фобии. Короче, дуй за мной и ничего не бойся. Чего бояться, в туалет ты уже сходила…

— Я не сходила! — жалобно зашептала она. — Я хотела сходить, но упала, защемила ногу. Пока выпуталась, вылупилась из этой грязи — уже и забыла, что хотела…

Андрей схватил ее за руку, чтобы не хвататься за голову, приказал пригнуться и поволок в чрево подземелья. Хорошо хоть фонарь еще работал. Они семенили по лохматой извивающейся норе — такое ощущение, что ее просверливал червяк с острозубой чешуей. Вправо ответвлялся коридор, там можно было встать в полный рост и выстроиться в шеренгу по трое, но это слишком просто, над этим вариантом он еще подумает… Он волок ее дальше, туда, где воздух делался спертым и зловонным, втянул в какую-то щель, предупредив о новом обрыве, поморщился, когда она не вняла… но успел подхватить трепещущую плоть. Как же удобно она помещалась в руках! Он стряхнул с себя наваждение вместе с троекратным «чихом», стащил ее в покатую ямку, заставил пригнуться и затолкал вибрирующее тельце в нишу под стеной. В двенадцать лет он в эту нишу прекрасно помещался, а однажды пролежал в ней битый час, надрываясь от смеха, пока встревоженные приятели метались по соседним коридорам…

— Здесь так тесно… — жаловалась Даша, извиваясь ужом. — Андрей, мы оба здесь не поместимся.

— Лежи! — приказал он. — Я скоро вернусь. Никуда не уходи.

— Да, мой генерал… Господи, куда ты собрался? — ужаснулась она.

— Все в порядке, — успокоил Андрей. — Я законопослушный гражданин и собираюсь соблюсти все статьи Уголовного кодекса, кроме одной.

— Неужели сто пятой? — догадалась она.

— Какие мы подкованные! — похвалил он. — Не волнуйся, государственных служащих я убивать не собираюсь. Хотя надо бы. Ну, все, отдаю свою совесть в твои хорошие руки, потом вернешь.

Андрея распирали злость и негодование, но голова работала в правильном направлении. Пазухи Маркушиной горы еще не заполонили вражеские силы. Он спешил обратно, вскарабкался на обрыв у «предбанника». Просматривалось небо, заросли можжевельника, оплетающие проход в пещеру. Гостей пока не видно. Он завертелся. Типичная «одноходка» — помещение с одним выходом. Он подкрался к выходу, распластался на камнях и осторожно поднял голову. Процесс был в разгаре. Грубых выходок от загнанных в ловушку людей бандиты не ожидали, но проявляли осторожность — не планировали раньше времени на тот свет. Вся гвардия собралась на поляне перед лесом. Боевики подкрадывались, переползали на корточках. Половину пространства уже освоили. Андрей усмехнулся — решили совершить прогулку перед вечным сном? Как видно, был приказ не лезть на рожон, иначе давно встали бы в полный рост и бросились на штурм. Складывалось ощущение, словно на поляне приземлилась стая куропаток и каждая энергично возится в траве. Андрей отступил в темноту, пристроил откидной приклад к плечу, затаил дыхание. Нужно проредить эту гвардию — уже сейчас. В прицеле мельтешили блестящие от пота физиономии. Бандиты чуяли каверзу и не спешили забираться в подземелье. Он уже оттягивал спусковой крючок, но тут отметил краем глаза шевеление на опушке. Ладно, приятель, поживи пока. Ствол сместился, глаза болели от напряжения — не так-то просто соорудить из ничего оптический прицел… Из мрака чащи вылупилась мордашка девицы, что была с бандитами. Она перебежала — юркнуло гибкое тельце. Показались главари — Циклоп и Хирург. Он затаил дыхание.

У обоих паханов были сосредоточенные лица. Хирург отогнул ветку кустарника, возник во всей красе. Циклоп предпочел не торчать на виду, присел и практически растворился за бурьяном. Он что-то проговорил своему партнеру — Хирург пренебрежительно покосился в его сторону. Пора! Прогремел одиночный выстрел — пуля вдребезги разбила переносицу Хирургу. Преступный авторитет повалился, как мешок с капустой. Грохнули, как Деда Хасана! И это хорошо… Истошный визг вознесся над поляной. Перепуганный Циклоп метнулся в сторону с низкого старта — наткнулся на дерево, завопил. Истошный визг сменил разгневанный хор. Боевики поднялись, бросились в атаку. Андрей ударил длинной очередью. Еще двое ушли из профессии! Повалились в траву — один ничком, другой, наоборот, театрально всплеснув руками. И разразилось ковровое бомбометание. Враг ударил из всех стволов — на шару, не видя цели. Андрей помчался в глубь пещеры, вполне довольный результатом. Он летел, как на ракете, притормозил у обрыва, съехал вниз на пятой точке и прижался к стене. Снова пришлось менять магазин. Оставалось два рожка, он передернул затвор, выудил фонарик из кармана, прижал его к цевью, начал набираться терпения. А бандиты, матерясь, уже лезли в пещеру. У банды тоже имелись фонари, пятна света плясали по потолку.

— Сивый, Лапоть, вперед! Пристрелю, суки… — рычал какой-то «лейтенант».

Затопали бутсы. Андрей включил фонарь, когда тот, кто был впереди, выбежал к обрыву. Он ослепил его. Взревел приземистый субъект с плоской физиономией и избытком массы, начал строчить — хорошо, что не туда. Андрей ударил одиночным — пора подумать о бережливости. Боевик выронил оружие, схватился за живот и покатился вниз, оглашая пещеру страдальческим воплем. Сбросил вес… Бандиты схлынули, других желающих покрасоваться не нашлось. Но это еще полбеды. Андрей собрался в бега, и вдруг через обрыв что-то перекатилось, запрыгало с металлическим бряканьем. В груди похолодело. Мог бы раньше догадаться, что такое возможно… Его спасло лишь то, что фонарь остался включенным. Он с ужасом смотрел на ребристый комочек металла, лежащий под ногами. «Лимонка!» Оборонительная граната! Боеприпас могучей разрушительной силы, от такого мокрого места не остается. Четыре секунды — время задержки перед взрывом, три уже прошло… Он схватил ее, рухнув на колени, некогда замахиваться — просто отшвырнул от себя, по наклонной вверх, чтобы не вернулась, отскочив от обрыва. Затем повалился, заткнув уши. Рвануло так, что дрогнуло подземелье, взметнулась пыль, посыпались осколки известковой породы. Граната взорвалась в полете, но дел наделала. Осколки в тесном пространстве летели густо. Хрипели умирающие, стонали раненые, виртуозно матерились везунчики. Похоже, народа в «предбанник» набилось немало.

— Бурундук, гранату… — хрипел кто-то.

Ну, уж нет, достаточно, шутка, повторенная дважды… В ушах звенело, но он не потерял ни фонарь, ни автомат — помчался прочь, а отбежав на достаточное расстояние, повалился, закрыв голову руками. Взрыв не причинил вреда, но ударная волна чувствительно долбанула по пяткам и кожа на макушке покрылась мурашками. Он подлетел, помчался дальше, умудряясь в этом хаосе работать головой. А выжившие боевики уже слетали с обрыва, бежали за ним, вопия, как оглашенные. Ничто их не учит… Ответвление вправо — тот самый широкий коридор, проточенный грунтовыми водами, где можно бегать в полный рост, в шеренгу по трое. Вот и пригодилась мыслишка, оставленная про запас. Он знал эту часть подземелья как свои пять пальцев! Но надо заманить боевиков, то есть обозначить свой вектор движения. Он ввалился в тоннель, прижался затылком к шершавой стене. Топот приближался, спешили, родимые. Даже не бежали, а низко летели. Он высунул автомат в проход, выпустил короткую очередь из двух патронов. Стрельба вслепую результата не приносит, но свое присутствие он обозначил. Боевики взревели. Швырять гранаты они уже остерегались, осколки могли посечь их самих. Андрей помчался по широкому тоннелю. Тоннель не бесконечен, скоро поворот, а через тридцать метров он сужался, и протиснуться можно было только боком. Не то чтобы тупик, но… И когда до поворота оставалось несколько метров, а боевики еще не свернули, он выключил фонарь и протиснулся в тридцатисантиметровую трещину в стене, о наличии которой, безусловно, помнил и надеялся, что за двадцать лет она не сузилась. Расщелина осталась прежней, вот только он за двадцать лет несколько раздался. Но если хочешь жить, ничто не остановит… Грудь сдавило, он не мог продохнуть, густой кашель попер из горла, он закусил губы, чтобы не дать этому кашлю и шанса. Вся ватага пробежала мимо, ушла за поворот. Он выудил себя из трещины, одновременно включая фонарь. Но поспешил и едва не сбил отстающего. Боевик тяжело дышал, он, похоже, подвернул ногу. Оба оторопели. Какой нежданчик… Он получил удар под дых кулаком с зажатым фонарем, чтобы не вякал. Второй удар повалил противника как подкошенного, а Андрей уже несся дальше по проходу, вписался в поворот. Фонарь, цевье, палец на спусковой крючок…

Вся компания была в сборе, шесть человек (не много же их осталось). Они уже подбегали к сужению в тоннеле, но пока еще не поняли, в чем прикол. Он настигал их, почти догнал, чтобы бить в упор. Встал посреди прохода, расставив ноги, отвел до упора переводчик огня и открыл огонь, не оставляя этим ублюдкам никакого шанса. Бил по целям — не в «молоко», разумно тратил боеприпасы. Орали люди в пороховом дыму, дергались, валились, напичканные свинцом. Кто-то вскинул автомат, чтобы выстрелить, но рухнул с размозженным черепом. Другой, заполошно вопя, бросился вперед, забрался в узкий проход, да так и заткнул его собой, скончавшись в расщелине. Андрей вставил последний магазин, начал приближаться. Трое не шевелились, валялись в живописных позах. У одного была свернута шея — травма уже посмертная, упал неудачно. Двое обливались багровой рвотой. Он перевернул ногой третьего — ширококостного экземпляра с залитым кровью бритым черепом. Допрыгались, господин Циклоп? Вдруг распахнулся единственный зрячий глаз. Главарь преступной группировки взревел, как газовая турбина, извернулся и выкрутил ногу Андрея. Он оторопел, выпустил автомат и все же успел отбиться от холодного пола ладонью. Все поменялось радикально: он лежал на полу, а на него обрушился взбешенный авторитет. Затрещала грудная клетка, и снова перехватило дыхание.