Разбитая жизнь - Кирилл Казанцев

— Тогда вы убиты, — сказал Андрей. — И не говорите потом, пацаны, что я вас не предупреждал. Сами же знаете — вологодский конвой шутить не любит.

— Да замочи его, Цветной! — не выдержал багровеющий Пельмень. — Какого хрена он тут глумится над нами?

Шутки кончились, нервный зэк готов был пальнуть. Андрей повалился на бок вместе с ведром, одновременно швыряя нож. Послышался ржавый звон, ведро отправилось в полет, а он уже летел окольными путями к ошарашенному Пельменю. Подпрыгнул, ногой ударив по автомату, толчок, разворот и второй ногой в корпус. Бородача отшвырнуло к стене, он треснулся затылком о торчащую шляпку гвоздя, сполз на пол. У Цветного дела обстояли еще плачевнее. Он выронил автомат, качаясь, как былинка, с нескрываемой неприязнью таращась на своего обидчика. Потом переместил глаза ниже, уставился на рукоятку ножа, торчащую из живота. Лик его сделался жалобным. Он поднес дрожащие руки к рукоятке, сжал ее… и резко выдернул. Но это была большая ошибка. Любой зэк должен знать, чем чревато извлечение ножа из раны до приезда медиков, особенно если нечем остановить кровь… Он икнул, упал, обливаясь кровавой рвотой. Андрей поморщился, задумался о том, как избавиться от тел. Он покосился на испуганную Дашу, выглядывающую из-под мешковины, взял новоиспеченного мертвеца за ноги и выволок на улицу, где тот благополучно затерялся в бурьяне. Отмывать кровавую дорожку было нечем. Андрей склонился над поверженным Пельменем. Тот шевелился, из затылка сочилась кровь.

— Не в свою вы, Пельмень, зашли, — посетовал Андрей. — Влетели, пацаны, на тигрятник, а ведь могли бы просто поговорить.

— Да пошел ты… — просипел Пельмень, открывая мутные глаза.

— Что такое «тигрятник»? — поинтересовалась испуганная Даша.

— А это когда преступная среда сталкивается с более сильной преступной средой, — охотно объяснил Андрей, смерил взглядом девичье лицо и засмеялся: — Ты как береза весной.

— Поясни, — насупилась Даша.

— Позеленела. Все кончилось, можешь не бояться. Или бойся, — пожал он плечами. — Дело, в общем-то, хозяйское.

— Я лучше побоюсь, — подумав, решила Даша.

— Сука, ты тоже здесь, чувырла гребаная… — обнаружил Дашу Пельмень и начал грязно выражаться. Впрочем, недолго — умеренным ударом в зубы Андрей оборвал поток красноречия.

— Гнилой базар, Пельмень, давай по существу. Не забывай, что ты жив исключительно потому, что я хочу с тобой поговорить. Справишься с задачей — поживешь еще. Впитал? Сколько вас в этом лесу?

— Никого. Только мы с Цветным. В натуре, зуб ставлю!

— Что ты ерша гонишь? — возмутился Андрей. — В болвана решил сыграть? Зуб он ставит. Смотри, Пельмень, скоро ставить будет нечего. Давай по новой. Перед кем на цырлах дыбаешь?

— А почему ты так говоришь? — удивленно спросила Даша.

— Из любви к жанру, — проворчал Андрей, немного смутившись. — Просто в других языках эта публика хуже ориентируется. Ну, хорошо, спрошу по-другому. На кого шестерите, Пельмень?

— Ни на кого! — Тип попался упертый, он покрывался пятнами, пыхтел — собирался с силами, чтобы нанести ответный удар.

— Кино не гони, Пельмень. Думаешь, мы съедим эту бутылку? — строго сказал Андрей и надавил на грудную клетку. Затрещали ребра, противник чуть не задохнулся.

— Ему не больно? — участливо спросила Даша.

— Немного, — усмехнулся Андрей. — Ничего страшного, мы же не сердце пересаживаем. Последний раз спрашиваю, Пельмень, на кого работаешь? Учти, если ответ меня не устроит, для тебя начнутся непростые времена.

— Да что ты, падла, на бога меня берешь? — задергался бородач. — Кто ты такой, чтобы я перед тобой тут задницу рвал? — И заткнулся, получив очередную затрещину.

— Это называется чувство ложной солидарности, — снова подала голос Даша.

— Умаял ты меня, Пельмень, — разозлился Андрей и схватил с пола ржавые вилы. — Придется бункер вскрывать. Ничего, дружище, других найдем, посговорчивее. А ты, уж извиняй, сразу не подохнешь, пострадаешь, но мы прочтем тебе отходняк, не волнуйся, очень популярный в нашей синагоге… — и размахнулся, чтобы всадить вилы бородачу в пузо. Тот ошалел от ужаса, начал извиваться:

— Стой, в натуре, не надо… Я все скажу!..

— Странный ты, — пожал плечами Андрей. — Стоило ли ерепениться? Но учти, дружище, ты должен петь, как какаду. Если почувствую, что плетешь кружева, сразу вилами в пузо — без предупреждения.

Возможно, он и дальше бы упрямился — и смерть бы принял от ножа или пули. Но перспектива быть насаженным на вилы Пельменя почему-то не прельщала. Он ответил на все вопросы, и, похоже, не врал. Рассказал, что шестерил на красноярского авторитета Недорезова Павла Викторовича по прозвищу Циклоп. Тип известный в узких кругах, потерял глаз в упорных боях за ведущее место в краевой преступной иерархии и выбился в ней на ведущие роли. Неделю назад Циклоп пережил неудавшееся покушение на свою жизнь и с тех пор пребывает в лютой злобе. Он прибыл не на отдых, как может показаться, а ведет сложные переговоры со своим уральским коллегой, имеющим погремуху Хирург. В миру — Федор Афанасьевич Шестаков, маститый уральский пацан. Генезис воровского погоняла неизвестен, но стоит предположить, что в молодости Федор Афанасьевич был несколько неразборчив в методах ведения допроса. Эти люди в принципе не враги, а теперь и вовсе должны объединиться в силу надвигающейся с юга «желтой чумы». Упомянутое явление надвигается не только на Сибирь, но и на ряд металлургических районов Урала, с которых Хирург имеет стабильную прибыль. Первые звоночки уже были. Встреча происходит в режиме секретности, а почему был выбран именно этот заповедник, низшему звену знать не положено. Местные власти в курсе, прикрывают, как могут. Провокации не исключались, поэтому текущий кипиш вызывает у лидеров преступных сообществ резонное беспокойство. Обычный пикник девушек из Красноярска на поверку может оказаться происками врагов. А если и нет, то трупы своих и чужих — это такой геморрой. Поэтому Циклоп и Хирург сильно переживают, намерены ловить беглянку до последнего — с привлечением полиции и прочих «сознательных» граждан. Своих работников, допустивших этот бардак, Циклоп накажет (тех, кто выжил), но только после того, как все закончится. А пока не закончится, никто отсюда не выйдет. В наличии у Циклопа имелось полторы дюжины автоматчиков, прибывших на джипах, и еще штыков восемь — у Хирурга. Подкрепление пока не вызывали, решили не шуметь раньше времени, но полиция обещала перекрыть дороги из заповедника. Андрей машинально прикинул — в строю у неприятеля осталось не больше полутора десятков бойцов. Не так уж много, если с ними хорошенько разобраться… Но нужно ли с ними разбираться?

Андрей все больше начинал злиться, ведь он не за этим окопался в здешних лесах, чтобы уничтожать отмороженных психов. И что теперь делать с Пельменем? Отправку в мир иной тот, безусловно, заслужил, но вешать на себя еще одну смерть Андрей не желал.

Но Пельмень сам решил свою судьбу. Андрей немного отвлекся, а тот поднялся, влепил наотмашь по виску — покатились оба, в разные стороны. Но сил у оппонента не было, чтобы атаковать вторично. Он вытянул руку, схватил ремень валяющегося на полу автомата, да так и выкатился за порог, волоча его за собой. Андрей бросился за ним, подхватывая вилы. А Пельмень уже кувыркался в бурьян, вскочил, запнулся о труп напарника, снова подпрыгнул. Перехватить автомат, волочащийся на ремне, оказалось не так-то просто. Но он справился, передернул затвор. А Андрей уже выбежал за порог, замахнулся, отправляя вилы в полет. Пельменю не хватило жалкого мгновения, чтобы открыть огонь. Он сообразил, что не успеет ничего сделать, возникло что-то осмысленное в бешеном оскале, и мощный удар в грудину потряс его до основания: стальные зубья разбили ребра, погрузились в тело на всю длину, поразили сердце. Он повалился, взмахнув руками, хлопнулся всей тушей в бурьян. И только черенок покачивался, возвышаясь над рослой травой…

Спотыкаясь, Андрей вернулся в сарай, опустился на пол, весь мокрый от пота и какой-то опустошенный. Даша сидела на коленях, таращилась на него большими глазами, подрагивал подбородок.

— Что ты сделал? — пробормотала она. Как будто допустимы варианты!..

— Мокряка залупил… — машинально прошептал он.

— Я не понимаю… — проговорила Даша.

— Вглухую заделал гада… — попытался объяснить Андрей.

— Я, кажется, догадываюсь… И что с ним теперь?

— Валежник…

— С ума сойти! — Девушка мотнула головой, пытаясь избавиться от наваждения, непонимания, остатков страха. — Тебе, похоже, повезло, Андрей, — она попыталась улыбнуться. — Пришлось бы мучиться — как убить безоружного? Ты же не хотел оставлять его живым?

— Вот только психолога мне под боком не хватало! — разозлился он. — Уходим отсюда, я выведу тебя на волю. Ты уже собралась?