Ее тайна - Слава Доронина

На заднем фоне слышен женский голос, и становится обидно сильнее прежнего.

– На Светин голос не похоже, – замечаю вслух. – Кто с тобой?

– Мы приехали на ужин к Стояновым. Это было условие отца в обмен на то, что он помогает мне и Сёмычу. Да, сейчас иду, – тише добавляет он, а мне словно ножом по сердцу проводят.

Так это голос Анжелы? Той самой, которую обожают родители Ильи?

– Я очень ждала тебя. И всегда стараюсь с пониманием относиться к тому, что в твоей жизни есть вещи важнее, чем я. Родители, друзья, учёба, работа, спорт… Напомни, пожалуйста, я в этом списке на каком месте?

Это не я говорю, а обиженная девочка, которая сидит внутри меня и смотрит на многие вещи и людей через розовые очки. Никак глупышка не повзрослеет. На глаза наворачиваются слёзы, и сильно печёт в груди. Хочется бросить трубку. Раздражает, что в это мгновение я похожа на истеричку, которая ревнует Илью ко всему, что движется. Но может быть, это потому, что он появляется лишь тогда, когда хочет этого сам, а не тогда, когда нужен мне? Ведь я, в самом деле, всё время одна. Что это за отношения? Правильно. Никакие это не отношения, а лишь их имитация. И мои запудренные мозги.

– Не обижайся, златовласка. Ты же никогда не закатывала истерик и говорила, что выше всего этого.

– Я много чего говорила, Илья, но… И ты не обижайся. Но жить вместе нам ещё рано. Я не смогу принять твоего предложения. Приятного вечера.

Сбрасываю вызов и выключаю телефон. Всё же Макс был прав, а его советы – дельными. Ракитину я не нужна. Нет, возможно, очень нравлюсь, но его родители против нашего союза, а пойти против них у него силёнок не хватит. Не откажется он от привычных ему благ и меня будет на коротком поводке держать, пока не определится, что для него важнее. Хотя, кажется, определился уже. А ведь между нами, считай, и не было интимных отношений – он никогда не переходил грань, дальше лёгкого петтинга не заходил… Почему? Причина во мне? У меня что-то не так с внешностью? Или его пугает тот факт, что я девственница?

Умом всё понимаю, но сердце… Оно болит и ноет. Почему всё так? Почему никого из тех, с кем бы я хотела быть, нет рядом, и я с четырнадцати лет одна?

– Всё нормально? – спрашивает Карина, когда я возвращаюсь с кислым лицом. – Ты как будто съела дюжину лимонов в туалете, а не справила нужду.

– Можно вина? – прошу бармена, даже не взглянув на неё.

– Видимо, не очень, – заключает она, не получив ответа. – И мне повтори, – обращается к смазливому брюнету, который ставит передо мной бокал красного сухого. – А хочешь, поедем прокатимся по городу? Погода самое то. Возьмём с собой бухлишка. Я тебе ещё что-нибудь расскажу.

– А почему бы и нет? Поехали, – равнодушно соглашаюсь я.

– Ну вот и отлично! Завтра сходим в театр, потом заглянем на какую-нибудь выставку, а в последний день можем напроситься с Динаром на презентацию продукта. Бывает иногда весело. Заодно выгуляем наши наряды, которые прикупили сегодня. И на Катину посмотришь. Почему-то я уверена, что тебе она тоже не понравится. Особенно то, как она стелется перед Динаром. И знаешь, я никак понять не могу, она ему нравится или он…

– Мне нет никакого дела до этой Катины, – уныло перебиваю я. – Ты, кажется, о любовниках своих рассказывала? Давай лучше о них, только без подробностей, хорошо?

– Почему без них? Может быть, ты ещё ни разу, а?

Я закатываю глаза. Да сколько можно?

– О, может, на курсы орального мастерства пойдём? Я давно хочу, но мне не с кем. У Сайдиса, знаешь ли, нет подходящей компании. М?

– Курс по минету? Ты серьёзно?

– Вполне. Твои шансы привлечь внимание Асадова значительно повысятся. Только представь, что можно невзначай оставить буклет на видном месте, ошибиться сообщением с домашним заданием на банане, или на чём там его сдают, и отправить ему.

Я громко смеюсь и не могу остановиться. Настроение становится чуточку лучше.

– В общем, записываю, да, после прилёта? Хочешь, счёт на оплату ему подсуну?

Надеюсь, Карина просто в хмельном угаре, а когда протрезвеет, то забудет об этом разговоре. Но как же смешно.

– И всё же ты не такая тихоня, какой хочешь казаться, – заключаю я.

– А ты вовсе не тихоня, но хочешь быть ей в глазах Динара, да? – теперь смеётся Карина. – Ладно. Ну так что? Едем кататься? Сейчас только наберу Асадова. Надо предупредить этого властолюбца, что его подневольные отправятся в небольшое путешествие, пока он там пыхтит над своим контрактом.

Я на всё согласна, лишь бы не сидеть сейчас в номере и не думать о том, что со мной не так. Ведь причина же во мне. Почему Илья не трогает меня? С самооценкой до недавнего времени не было проблем, но теперь она сильно хромает. Может быть, всё дело в моей неопытности?

Карина отходит с телефоном на пять минут и возвращается с недовольным лицом.

– Что-то не так? – спрашиваю я.

– Всё не так, – раздаётся позади грозный голос Асадова.

13 глава

Наташа

Динар хмурится, не сводя взгляда с бокала в моей руке.

– Я вас оставил весело время провести, денег дал, а вы в кабаке зависаете? И ещё куда-то собрались пьяненькими? Ночевать в отель, надеюсь, планировали вернуться, если бы я ваш шабаш вовремя не разогнал?

– Ух, грозный начальник пожаловал – нарочито испуганно причитает Карина. – Вообще-то, рабочий день окончен, Динар Эльдарович, – улыбается она. – Давай, снимай свой галстук и присоединяйся к нам.

– В качестве водителя? – усмехается он и поднимает на меня глаза. – Что с лицом?

Я молчу и ничего не отвечаю.

– Карина? – бросает вопросительный взгляд на свою помощницу.

– Наверное, расстроилась, что ты помешал нашим планам. Откуда мне знать? Мы только метлу вызвать собрались, а тут ты…

– Ты хотела покататься по ночной Вене? – Динар переводит на меня прямой взгляд.

– Хочет. И я хочу. Я бы тебе не звонила в таком случае. Логично?

– Да, хочу, – твёрдо отвечаю я.

Когда ещё представится такая возможность? Не по Илье же убиваться остаток вечера?

– Хорошо, – выдаёт Динар после паузы и обращается к Карине: – Вызывай машину. Заодно и я немного расслаблюсь. День был сложный. Берг из меня все соки выжал.

– Берг или Катина? – смеётся она, а Динар щурится, совсем чуть-чуть, но морщинки в уголках его глаз не предвещают ничего