Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - Мария Семеновна Галина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдоль стен круглились склоненные спины придворных, обернувших в сторону новоприбывших причудливо витые, наподобие морских раковин, чалмы, а от входной двери тянулись, образовывая проход, два ряда вооруженных мамелюков – при виде Шендеровича они слаженно, как один человек, подняли и опустили копья, глухо ударив ими об пол.
Шендерович продолжал благосклонно озираться по сторонам.
В дальнем конце огромного зала высился пустой престол, такой высокий, что напоминал, скорее, памятник самому себе – воплощенную в слоновой кости и серебре идею престола, настолько величественную, что водрузить зад на блестящую отполированную плоскость сиденья казалось немыслимым кощунством. В пламени светильников вспыхивали и переливались зеленые, белые, красные самоцветы, масляным блеском отливало золото, черными лепестками распускалась резьба эбенового дерева.
К престолу вели шесть ступеней. По бокам ступеней, как стражи, высились золотые изваяния животных.
Ой-ой-ой, подумал Гиви, с трепетом озирая чудовищную конструкцию, и Миша должен будет сесть на это!
– Очень мило, – вежливо сказал Шендерович.
– Мы его сохранили в том же виде, в коем ты оставил его, – заметил эмир, – и с тех пор никто никогда не пытался взойти на него. Разумеется.
Еще бы! – подумал Гиви.
– Да и кто бы рискнул? После Навуходоносора и фараона египетского, потерпевших на сем поприще поражение столь сокрушительное…
– Я бы не рискнул, – пробормотал себе под нос Гиви.
– Вот и Дарий, царь Персидский, тоже предпочел не рисковать. – У обладателя тихого каркающего голоса был отличный слух.
Гиви заморгал.
У подножия престола справа и слева застыли две неподвижные фигуры, которые поначалу Гиви принял за изваяния. Голос исходил оттуда.
Шендерович, в свою очередь, замедлил шаг, обратив взор к источнику звука.
Справа от престола на узорчатой скамье восседал пухленький человечек в огромной чалме, обладатель доброго лица весельчака, любящего хорошую шутку, и маленьких жестких глазок. Встретив рассеянно-любопытный взгляд Шендеровича, он вскочил и поклонился, приложив ладони ко лбу.
– Визирь Джамаль перед тобою, о Великий, – произнес он медоточивым голосом, – тот ничтожный, что в твое отсутствие вел ладью Ирама меж отмелей рока.
Ага, подумал Гиви. Вот кого прибытие царя, похоже, не привело в восторг. Джамаль явно обладал жестокостью, хитростью, коварством и прочими изначально положенными визирям достоинствами, позволяющими удержаться на плаву в бурном море восточных интриг.
– Надеюсь, – вежливо произнес Шендерович, – сия навигация была не слишком обременительна?
– Э-э… – Джамаль на миг задумался, поджав губы и меря Шендеровича цепким внимательным взглядом, – ты не хуже меня знаешь, о повелитель, в сколь решающий час прибыл ты, ибо всегда прибываешь, когда настает в том нужда.
– Или! – значительно произнес Шендерович.
– Бремя забот моих росло с каждым мигом, и я счастлив переложить его на более сильные плечи. Не раз и не два мечтал я уйти на покой – и вот, о Источник Силы, я вручаю Ирам тебе и со спокойным сердцем займусь своими розами…
Шендерович тоже на миг задумался.
– Тяжко верному без верного, – сказал он наконец, – своим желанием удалиться от дел ты, о Джамаль, стеснил мне грудь и обеспокоил сердце. Ибо без мудрого совета даже самый могучий правитель – ничто. А потому я покорно и милостиво прошу тебя послужить мне с тем рвением и бескорыстием, с каким ты служил Ираму.
Визирь сокрушенно покачал головой, отобразив печальную покорность, однако тут же упер взгляд острых как булавки глаз в насторожившегося Гиви.
– Однако ж ты, Надежда Миров, прибыл со своим собственным визирем, – ласково заметил он.
– Мой советник и друг известен в подлунном мире как чистый сердцем, верный, надежный, знаток чисел, приходов и расходов, – пояснил Шендерович, кидая на Гиви снисходительный взор, – однако ж тонкости управления Ирамом ему неведомы.
– Ну, коли так, – покорился Джамаль, – я отложу на время заботы о своем розарии и немного послужу подножием трона Великого.
– Вот и ладненько. – Шендерович выжидательно обернулся к мрачной фигуре слева, более всего напоминавшей старого ворона, присевшего на неудобный насест.
Черный, расшитый звездами и лунами балахон и торчащая из чалмы верхушка колпака не оставляли никакого сомнения. Звездочет, высокий и худой, с костистым темным лицом, окинул новоприбывших столь пронзительным взглядом, что Гиви поежился.
– А, – сориентировался Шендерович, – научный консультант!
– Звездозаконник Дубан перед тобою, – с достоинством поклонился тот.
Гиви подметил, что титула «повелитель» он не прибавил. Шендерович это заметил тоже, поскольку помрачнел ликом.
– Не тот ли ты Дубан, что предсказал мое появление? – ласково осведомился он.
– Я предсказал появление истинного царя, – неохотно подтвердил Дубан, продолжая мерить Шендеровича холодным взглядом.
– Ну так он перед тобою, – по-прежнему ласково произнес Шендерович.
Дубан помялся.
– Ежели исходить из звездных знаков, – сказал он, – то они определенно обещали твой приход. Я ждал твою звезду в созвездии Льва, и она пришла. С тех пор каждую ночь наблюдаю я ее восход в небе Ирама. Однако ж звезда твоя неустойчива, о пришелец, – одну луну назад она породила близнеца. Из чего понятно, что ее влияние на ход небесных сфер столь запутанно…
– Короче, – сухо сказал Шендерович.
– Торопливый караванщик может потерять тропу, – не менее сухо сказал звездочет, – ты и верно пришел, когда тебя ожидали, однако ж я в растерянности. – Он прижал руки к впалой груди. – Прости меня, о пришелец! Я всего лишь делаю свою работу!
– Все могут ошибаться, – милостиво кивнул Шендерович.
Дубан стоял склонив голову, однако ж Гиви подметил мрачный взор, сверкавший из-под насупленных бровей.
Этому мы тоже не нравимся, – подумал он.
Дубан склонился еще ниже, однако голос его прозвучал твердо:
– Да, но не у всех, благодарение Всевышнему, есть верное средство отличить подлинное от ложного. Престол еще не сказал своего слова.
– Ах да, – кивнул несколько ошарашенный Шендерович, – престол… эта вот конструкция…
Гиви поежился. Престол внушал ему ужас. Возвышавшиеся по бокам ступеней фигуры животных, выполненные с явным пренебрежением к их истинным масштабам, – лев и вол, волк и ягненок, леопард и козленок, медведь и олень, орел и голубь, ястреб и воробей – мрачно таращились на новоприбывших… Более всего престол походил на произведение безумного скульптора-анималиста, чему служила косвенным подтверждением украшавшая спинку фигурка горлицы, держащей в крохотных коготках распялившего крылья ястреба.
– Ну так пусть скажет, – нетерпеливо произнес Шендерович, с подозрением осматривая престол.
– Он скажет… – многозначительно произнес Дубан.
Пол под ногами вдруг покачнулся. Где-то над головой тоненько звякнули серебряным голосом подвески светильников. Гиви застыл, испуганно озираясь.
Землетрясений он не любил. Честно говоря, их никто не любит. Только корреспонденты, работающие в горячих точках.
Если все сейчас в ужасе кинутся к дверям, то, пожалуй, и я выйду, подумал Гиви, стараясь сохранить достоинство.
Он осторожно взглянул на Шендеровича.
Шендерович смотрел на престол.
По пестрым рядам придворных прокатился шепот, однако ж довольно сдержанный. Никто не сдвинулся с места. Гиви заметил, что все почему-то тоже смотрят на Шендеровича.
– И как теперь… э-э… узнать его мнение? – спросил Шендерович.
Гиви потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что тот продолжает разговор со звездозаконником. А еще ему
