Sindroma unicuma. Книга 2. - Блэки Хол

- Ты о чем? - спрашивает друг и приказывает кому-то на заднем плане: - Сбавь обороты.

Музыка стихает, голоса становятся тише.

- Когда сказал, что у нее есть другой.

- Ну-у... - тянет растерянно Мак. - Погоди-ка. И не смей бросать трубу!

На заднем фоне слышны смешки, голоса. Отключиться, что ли? И погнать к горизонту на двухсоточке.

- Слушай, Мэл, мне тут опытные люди подсказывают, что когда у тёл... у девушки появляется ухажер, это заметно. Повтори! - требует Мак у кого-то, и женский голос разъясняет.

- Ага. Вот. Тёл... девушка начинает одеваться по-другому, ярко, вызывающе - для хахаля. Красится... Что? - переспрашивает у невидимого консультанта. - Макияж, маникюр, прочий уход за телом, - Мак повторяет подсказку и неожиданно фыркает. - А по ней разве видно?

- А если за висы? - спрашивает равнодушно Мэл. - Когда зажимаешь нос, чтобы не стошнило, потому что нужны деньги.

- Оппа! - выдает друг. - Постой.

В трубке снова раздаются голоса, похихикивания.

- За бабло тем более будет стараться, чтобы выглядеть на сто пятьдесят процентов, - возвращается к прерванному диалогу Мак. - Какой дебил станет вкладывать инвестиции непонятно во что? Извини, Мэл...

- Проехали.

- Из-за висов тёл... девушки готовы перегрызть друг дружке глотки и выпендриваются любыми способами. Ну, и тебе хочется, чтобы за твое же бабло глазу было приятно, и чтобы стоял, так ведь?

Мэл молчит.

- Так что не сходится. Причина в другом. Ты прешь напролом как танк, а с ней нужно по-другому. Слушаешь меня? Алё!

- Слушаю, - отвечает Мэл, раздраженный поучением. Его бесит, что поучение в точку.

- Она же сегодня смотрела на тебя как на сахарную косточку. Я думал, Списуил не выдержит и рванет утешать. А ты опять учудил, зачем-то Эльзу припахал. Решил с ней замутить?

- Сам не понял, зачем, - отвечает Мэл, чувствуя облегчение. - Что еще говорят... опытные люди?

- Сейчас.

На заднем фоне перекатываются смех и голоса.

- А-а, обычная дребедень. В общем, для каждой тёл... девушки важны сюси-пуси. Конфетки, цветочки, в иллюзион под ручку... Что еще? - спрашивает в сторону. - Нежные словечки, подарочки. Уй! - вскрикивает Мак и продолжает: - Еще остринка должна быть, загадочность. Слушай, за пять минут я узнал много нового об отношениях с тёл... девушками. Ну, так едешь к нам? Тут полно скучающих.

- Не жди, - говорит Мэл и отключается.

Закрыл лицо ладонями и потер.

Ее родитель - при должности и с немалыми связями, потому что умеючи переводит дочь из одного ВУЗа в другой. И она - не промах, коли сумела доползти до третьего курса при полном отсутствии способностей. Ее подгоняет цель, ради которой она учится в месте, ненавистном ей, рядом с людьми, которые ей ненавистны - особенно те, кто имеет отношение к Первому Д* и дэпам*.

Понятно, почему она шарахается от него как от чумы. Потому что узнала, кто его отец.

Раздобыть бы её досье. Закрытое, - сказал нужный человечек, с которым Мэл обычно имеет дела. Логично, что доступ к информации ограничен, если принять во внимание её тайну. Придется подняться на уровень выше: просить деда.

Эва, Эва... Как поверить, если она молчит? Как научиться доверять?

И её хахаля он найдет. Отобьет ему, всё что можно, это точно. Или убьет.

***

Придя в швабровку, я завалилась на кровать, придя наконец-то в горизонтальное положение. Какое блаженство для спины! Моя жизнь, и без того трудная, усложнилась с получением от спортсмена приглашения на прием.

Зазвонил телефон, и на экране высветилось: "Петя Рябушкин". Легок на помине.

Я неохотно нажала на соединение, не вполне решив, чего ожидаю от звонка: чтобы парень потребовал билет обратно или чтобы покаялся в толстокожести.

- Алё.

- Это я. Привет! - сказал Петя и прокхыкался. - Ты как?

- Никак. Сижу, жду, когда позвонишь, - подняла я ногу и поводила пальцами, описав в воздухе круг.

- Ой, Эва, извини! - подкинулся спортсмен. - Совсем не подумал. Вернее, подумал, что ты злишься. Или не злишься?

- Петя, от злости преждевременно появляются морщины. Кроме того, ты мой парень. Разве можно на тебя сердиться? - выдала я шаблонную заготовку и зевнула. Не похоже, что чемпион хочет забрать билет обратно, иначе не замедлил бы сообщить.

- Правда? - воскликнул обрадовано Петя. - Извини за нахрапистость, когда затягивал тебя в гости. Просто мама волнуется, переживает. Я ей так и сказал: "Все будет отлично". Верно, Эва?

- Верно, - согласилась я сухо.

Его мама переживает. А я на твердокаменную статую, что ли, похожа? Или мои переживания не в счет? - снова разобиделась, но вслух выражать обиду не стала. Чего доброго, общение затянется на час. Кстати, собирается Петя извиняться за поведение в столовой или нет?

- Вот и я о том же, - сказал чемпион с облегчением в голосе. - Я еще завтра позвоню, ладно?

- Хорошо, только вечером. Днем мне будет некогда.

- Согласен. Спасибо, Эва.

- За что? - удивилась я.

- За все, - выдал прочувственно благодарный Петя.

Ну-ну.

Что за бестолковый разговор получился? Отложив телефон, я представила наше общее будущее со спортсменом. Каждый раз напускавшись слюней на красивых девиц, Петя будет неловко бекать-мекать, каясь, что подобное впредь не повторится, а я буду великодушно прощать. К чему тогда создавать видимость отношений "парень+девушка", если чемпион не замечает во мне особу противоположного пола - интересную и притягательную? Он даже не пытается что-либо изменить. А разве я пытаюсь?

Вот возьму и попробую! Значит, глянец им, мужикам, подавай?

Вскочив с кровати, я покружила по швабровке, грызя ноготь. Значит, поганка среди мухоморов?

Задумалась, вперив глаза в потолок, и меня осенило. Схватив юбку, я вытащила ножницы из тумбочки и, глубоко выдохнув, решительно взялась за кройку. Отрежем да покороче.

Плотная ткань поддавалась с трудом, и на руке натерлась мозоль от колец, прежде чем полоска отрезалась до конца.

Вот так. Только так. Вдобавок возьмем нитки, завернем край юбки и подрубим.

Отлично. Не ахти, но вполне. Это мой первый шаг к глянцевости. Дальше пойдет легче, - заявила я самоуверенно, натягивая старую вещь, ставшую вдруг новой.

Примерила. Мамочки! Юбка стала чуть ниже попы. Что я натворила? Правильно говорит - семь раз отмерь, один отрежь. Сначала следовало сделать заметку на нужной длине, а затем уже кромсать.

Что же делать? - закусила губу. А ничего. Надену завтра, чтобы все, кто стоит на ногах, попадали и не встали. Хватит быть в арьергарде!

Или не одену, - решила, подумав еще немного. Повешу испорченную корявыми руками одежду на плечики и надену штаны, благо они отстираны от вишневого компота.