Пересадочная станция - Клиффорд Саймак

«Судьба — это предопределенное течение событий, часто рассматриваемое как действие сил, которым невозможно противостоять. Саттон нашел именно это: неотразимые силы».

Тогда, вспоминал Адаме, я сказал:

«Сатгон поведал мне о существах, которых он обнаружил в системе 61-й Лебедя. Он был в затруднении относительно их точного определения, сказал, что лучше всего назвать их симбиотическими абстракциями».

А Рейвен кивнул и ответил, что, пожалуй, такое определение, как «симбиотические абстракции», подходит лучше всего, хотя понять, что такое симбиотическая абстракция и как она выглядит, очень трудно. Может быть, в книге будет яснее…

…Информационный робот начал довольно резво.

Симбиоз? — переспросил он, и пошло-поехало: — О сэр, симбиоз — это очень просто. Это обоюдовыгодное сосуществование двух организмов различных видов. Обоюдовыгодное, прошу учесть, сэр. Это очень важно, что сосуществование обоюдовыгодное. То есть оно не для кого-то одного выгодное, а выгодное именно для обоих организмов. Мутуализм — это вот нечто другое. Здесь также присутствует взаимная выгода, но она носит скорее внешний, сэр, чем внутренний характер. Это также и не паразитизм, поскольку в случаях паразитизма выигрывает только одна, так сказать, сторона. Выигрывает, как это ни прискорбно, не хозяин, а паразит. Такова суровая правда жизни.

Расскажи-ка мне, — с трудом сдерживая улыбку, попросил Адаме, — побольше о симбиозе. Чепуха, про которую ты так увлекательно рассказываешь, меня не очень интересует.

На самом деле, — охотно откликнулся робот, — все предельно просто. Возьмем, к примеру, вереск. Вы, конечно, знаете, что это растение не может расти без связи с определенным грибом?

Нет, — буркнул Адаме, — представь себе, не знаю.

Ну так я вам расскажу. Гриб как бы живет внутри растения — внутри корней, цветов и семян. Если бы не этот гриб, вереск не смог бы произрастать на тех почвах, где он обычно встречается. Редкое растение может расти на таких бедных почвах. А все потому, сэр, — вы следите за мыслью? — что ни у одного другого растения нет такого прекрасного гриба-напарника. Вереск дает грибу место для жизни, а гриб добывает для вереска питательные вещества из почвы.

Ну, знаешь, — пожал плечами Адаме, — я бы не сказал, что это так просто…

Сэр, — сказал робот, — есть и другие примеры. Существуют, например, лишайники, которые представляют собой не что иное, как симбиотическую комбинацию гриба и водоросли. Иначе говоря, если посмотреть с фактической стороны, лишайника как такового и нет. Есть два отдельных организма.

М-да, — выговорил Адаме с усмешкой, — просто удивительно, как это только ты сам до сих пор не сгорел дотла в лучах своей гениальности!

А еще есть такие маленькие зеленые существа… — невозмутимо продолжал робот.

Лягушки, что ли?

Нет, не лягушки, — без запинки ответил робот. — Это простейшие организмы, одноклеточные. Такие малюсенькие, в воде живут, ну вы что, не знаете разве? Они вступают в симбиотические отношения с определенными видами водорослей. Животное потребляет кислород, который выбрасывает водоросль, а водоросль в свою очередь потребляет углекислый газ, который выделяет животное. А еще существует симбиотическая связь между червем и водорослью. Водоросль помогает процессу пищеварения червя, и все идет хорошо до тех пор, пока червю не взбредет в голову сожрать водоросль, а что он без нее? Абсолютное ничтожество, вот что я вам скажу, сэр, больше ничего!

Все это безумно интересно, — прервал Адаме робота, — А теперь попробуй-ка сказать, как, по-твоему, выглядит сим— биотическая абстракция?

Не знаю, — растерянно ответил робот, — Не знаю, сэр…

И доктор Рейвен сказал то же самое:

«Очень трудно представить, как выглядит симбиотическая абстракция…»

А потом, вспоминал Адаме, он еще раз подчеркнул, что это не религия. Так и сказал: «Да нет же, о господи, не религия!»

Рейвен зря не скажет, думал Адаме, он лучший специалист в Галактике по сравнительной религии.

«Но, может быть, это новая идея», — так сказал доктор Рейвен.

О боже, только этого мне не хватало — новая идея!

Все новые идеи опасны, думал Адаме, потому что людей в Галактике мало. И одного неосторожно оброненного слова достаточно, чтобы где-нибудь вспыхнул очаг недовольства, от которого может, быстро разгореться пожар и человечество вновь будет отброшено в Солнечную систему.

Никаких новых идей! Нельзя играть с огнем! Лучше пусть погибнет один человек, чем все человечество утратит власть над Галактикой. Лучше пожертвовать одной идеей, пусть даже супергениальной, чем отказаться от принципов, позволяющих сохранить нынешнее положение вещей.

Итак:

Пункт 1: Саттон — не человек.

Пункт 2: он сказал не все, что знает.

Пункт 3: он владеет тайной рукописью.

Пункт 4: он собирается писать книгу.

Пункт 5: у него — новая идея.

Вывод: Саттона надо убить.

«Трик-трак, клик-клик…»

«Война, — сказал человек в маске, — Война во времени».

Что же это будет за война? Дело тонкое… Шахматная доска о четырех измерениях с миллиардом клеток и миллионом фигур и с правилами, которые меняются каждую секунду.

Чтобы побеждать в этих битвах, нужно будет возвращаться назад, наносить удары в таких точках времени и пространства, чтобы никто не догадался, что идет война. Логически военные события такого рода смогут происходить на древнегреческих серебряных рудниках, в них смогут принять участие колесницы Тутмоса III и корабли Колумба. Войной будут охвачены все сферы жизни, и в мыслях людей, никогда не задумывавшихся о том, что такое время, произойдет переворот…

Разведутся шпионы и пропагандисты. Шпионы станут изучать прошлое, чтобы получить данные для разработки стратегии военных действий, а пропагандисты — обрабатывать материал для осуществления кампании…

Следовательно, уже сейчас, в 7990 году, департамент кишит шпионами, агентами пятой колонны и саботажниками. Но все это делается так ловко, что комар носа не подточит.

Однако как и в обычной, так сказать, честной войне, тут должны существовать стратегические точки. Как в шахматах — должен быть ключевой квадрат. И этот квадрат — Саттон. Он та клетка, которую нужно держать под боем. Пешка, вставшая на пути слона и ладьи. Точка, в которой сходятся все линии. Кто начнет атаку — черные или белые?

Адаме уронил голову на руки. Плечи сотряслись от рыданий, но слез не было.

— Эш, мальчик, — сказал он, — Эш, как я верил в тебя! Эш…

Внезапно воцарившаяся тишина оборвала этот крик души. В первое мгновение он даже не понял, в чем дело.